Невидимый

Сова лично похвалил её за эту статью. Сам главный редактор. Лариса пересматривала свежий номер «Стези» - газеты, где она работала уже полтора года. Особенно ей нравился заголовок её статьи: «Тихий омут в центре мегаполиса». И ниже – шрифтом помельче: «Что ещё, кроме нечисти, может завестись в городском пруду?». Лариса жадно хваталась за любой материал, касающийся экологических проблем. Это был её конёк… И подпись внизу страницы: Лора Тихая. Не псевдоним. Просто краткая форма. Ларисе очень шла её фамилия – точнее её характер не опишешь.
               Девушка очень любила свою работу, несмотря на то, что вкалывать приходилось с утра до вечера. Полтора года назад она просто чудом получила это место. В один прекрасный день она ждала автобус на остановке, и ветер прибил к её ногам листок из газеты. В глаза бросились крупные буквы: ТРЕБУЕТСЯ. Лариса в то время судорожно искала работу и быстро подобрала листок. Он был вырван из газеты «Стезя», которая стала выходить ежедневно, и потому набирала новых сотрудников. Лариса пришла в редакцию, и её приняли. Сначала она всего боялась и смотрела на журналистов с благоговением, а главный редактор Геннадий Павлович Совин был вообще кем-то вроде волшебника Гудвина – великим и ужасным. Через месяц Лариса освоилась, через два стала в кругу коллег называть главреда  Генпалычем, а через три месяца, как и все, Совой.

Я знаю её очень давно. С рождения. Я слежу за каждым её шагом. Мне известны все её мысли и чувства. Я помогаю ей. Сколько раз я удерживал её на дороге, прямо перед капотом машины! Сколько раз я внушал ей страх перед теми местами, где ей грозила опасность, и она не ходила туда! Когда она была маленькой,  я дул на  её ободранные коленки, в школьные и университетские годы утешал и поддерживал её… Когда она искала работу, я подбросил ей листок из газеты, где она сейчас – полноправный корреспондент. Она не видит меня. Она не знает обо мне. Меня никто не видит. Я – её дух-покровитель. И самое мучительное в том, что я, - вопреки всем законам и правилам – люблю её… Я ничего не могу с собой поделать. Мне больно – ведь я знаю её судьбу, я знаю, что её ждёт впереди, и от этого мои муки становятся ещё горше… Я сделаю всё, чтобы оградить её от опасности. Пусть я при этом даже нарушу все законы мира. Я полон любви к ней. Мне кажется, что моя любовь заполняет всё пространство… так быть не должно. Но это случилось со мной. Я люблю…

               Лариса поправила на носу очки для компьютера и поудобнее пристроила на коленях ноутбук. Устало взглянула на часы. Половина второго. Ужасно хочется спать. В комнату заглянула Люда – подруга, с которой они вместе снимали квартиру.
- Ты долго ещё работать собираешься? – сочувственно спросила она, убирая с тумбочки чашку из-под кофе.
- Пока не допишу статью, – вздохнула Лариса. – Нам же вечно  материалы «на вчера» сдавать надо.
- Я ещё кофе принесу.
- Спасибо. Люд, спать бы шла, а? Мне ж не в первый раз так засиживаться.
- Ладно.
Лариса вздохнула и принялась за работу. Снова послышался глухой шелест клавиш.
                Лариса гораздо больше любила писать статьи, чем бегать везде в поисках материала. Редактор Илона была, вообще-то, не против, потому что Лора добросовестно фабриковала из полуспутанного «сырья» хорошие заметки, очерки и даже интервью. Иногда Илоне всё же удавалось вытолкать Ларису из редакции на какое-нибудь задание. Только вот беда – в «Стезе» был только один фотокор – неторопливый и спокойный Лев Иванович. По этой причине Ларисе почти всегда приходилось делать снимки самой. Однако та была не против. С фотоаппаратом она чувствовала себя как-то более уверенно.

Я вижу её насквозь. Я знаю, когда ей радостно, а когда грустно. Мне хочется ей помочь, и я всеми силами стараюсь это сделать. Я незримо сопровождаю её везде, и когда ей особенно тревожно, я укрепляю её дух. Она потом рассказывает, что «когда у меня начинают трястись поджилки, что-то вдруг останавливает волнение, и я чувствую, что могу справиться решительно со всем». А я радуюсь, что  мне удалось сделать счастливыми ещё пять минут её жизни. Она тратит время на множество важных, по её мнению вещей, а я холодею от мысли о том, что это время безжалостно утекает с огромной скоростью…

                Лариса, как всегда, сидела за своим офисным компьютером. За окнами желтел октябрь. Всё шло, как полагается.
- Лариса, нашего полку прибыло! – в дверь заглянула секретарь Марина.
- И большое у нас пополнение? – поинтересовалась Лариса, не отрывая глаз от монитора.
- Небольшое, но очень ценное! Теперь ты чаще будешь выходить на свежий воздух!
- Это с какой стати? – удивлённо подняла голову Лариса.
Марина посторонилась и пропустила в дверь симпатичного парня.
- Знакомьтесь, сотруднички! Лора, это наш второй фотокор Саша. Саша, это наша журналистка Лора Тихая.
Обоюдное «Очень приятно». Спокойная жизнь для Ларисы  закончилась.
                «Лариса, бери Сашу, и поезжайте на конференцию в Одессу». «Лариса, быстро ищешь Сашку и дуйте на новый мясокомбинат». «Сашка, скооперируйтесь с Лорой и сварганите на завтра репортажик»…
- Лариса, бери Льва Ивановича и вперёд – на новую выставку.
- Илона, а что… Саша занят?
- Так, так, так! А Лев Иванович чем тебя не устраивает?
- Да всем, но… Ладно, проехали.
Но ничего проехать не получилось. О том, что Лора и Саша уже жить друг без друга не могут, знал даже Сова, который, несмотря на то, что штат газеты расширился, продолжал интересоваться жизнью всех своих сотрудников.

Она его любит. Она светится изнутри. Её переполняет ясное, светлое сияние. Все видят только радость на её лице – я вижу её СЧАСТЬЕ. И мне так легко, так невообразимо легко от её радости. Я даже на время забываю обо всех печалях, я забываю, что она не знает обо мне. Главное, она счастлива – и я люблю её стократ больше, если такое вообще возможно. Она улыбается всему миру, она будто летает на крыльях – если бы так было всегда! Чего бы я только не отдал, чтобы не знать её будущего! Но пока я храню её хрупкое счастье, стараюсь сделать каждый её день незабываемым…

             Лариса теперь сама рвалась на журналистские задания. Илона просто нарадоваться не могла. К тому же, Саша делал изумительные фотографии и постоянно жаловался, что газета не даёт ему простора для фантазии. Лев Иванович с улыбкой поглаживал объектив своего фотоаппарата и приговаривал:
- Саша – не фотожурналист, он -  фотохудожник...
              Лариса разговаривала с мамой, которая жила в маленьком городке, откуда девушка приехала покорять мегаполис.
- Да, всё замечательно. Новый год? Мамуль, я его здесь отмечать собираюсь, ты не против? Да, второго января приеду. Мам, а почему вы меня Ларисой назвали? В честь крёстной? Да так, ничего. Да, пока. Всем привет.
- Люда, ну не идёт мне это имя! – пожаловалась девушка подруге, входя на кухню.
- А какое тебе идёт? – удивлённо подняла брови Люда.
- Анна. Я всегда мечтала, чтобы меня так звали. Имя, что ли, сменить?
- Вот выйдешь за Сашку замуж, заодно с фамилией и имя поменяешь. Только потом не жалуйся, что он во сне будет звать какую-то Ларису.
- Так, юмористка, у тебя обеденный перерыв заканчивается! Марш на работу! – воскликнула, краснея, Лариса.
                Новый год Саша и Лариса встретили в кругу друзей. Выпив в полночь по бокалу шампанского и обменявшись  со всеми подарками, влюблённые побежали в заснежённый парк. Втроём. То есть Лариса, Сашка и его фотоаппарат. Шёл снег. Сухой и лёгкий, он серебряным дождём искрился в свете парковых фонарей, одевал ёлочки в сказочные наряды и садился на ресницы многочисленных гуляющих. Лариса набрала полную пригоршню снега и подбросила его вверх.
- Сашка, смотри, какая красотища! Снимай!
В эту ночь родилось много, очень много умопомрачительных снимков. А когда Саша не фотографировал, он гонялся за Ларисой, бросал в неё снегом, ловил и целовал, согревая её щёки и губы. Лариса, обнимая любимого, мысленно спрашивала себя: «За что, за какие заслуги мне такое счастье?»

Я должен был чувствовать горечь, которую чувствуют люди, которые ревнуют. Но горечи не было. Было огромное, искрящееся счастье. Она вся окутана радостью, как невидимым покрывалом, сотканным из тончайших нитей. И я тоже радуюсь, и мне уже кажется, что это я расстелил снег и очистил небо, чтобы на нём сияли звёзды – только для неё, хотя за эту ночь все эти звёзды романтики уже подарили и передарили своим любимым.

                Пришла весна. Вместе с ней Александру пришло приглашение поучаствовать в конкурсе фотожурналистов в Германии. Он был на седьмом небе. Лариса тоже. Она собиралась поехать с ним, но Илона была неумолима.
- Какая Германия, если Света в отпуске, Кирилл на задании в России, а Сова рвёт и мечет?! Ничего страшного за десять дней не случится.
- Илоночка…
- И не проси! Вы заодно и чувства свои проверите.
               Лариса проводила Сашу в аэропорт. Влюблённые пообещали друг другу общаться по электронной почте. Самолёт поднялся в воздух.

Она ещё ничего не знает, но волнуется. Я пытаюсь успокоить её, но сам не нахожу себе места.

- Саша остаётся там ещё на месяц! – скорбно воскликнула Лора, получив от любимого очередное сообщение.
- А с чего вдруг? – отозвалась из соседней комнаты Люда.
- Его очень хвалили, работами его заинтересовалось какое-то издание, пригласили поработать, он согласился.
- Ну и что тут плохого? Он карьеру строит, а ты дуешься. Глядишь, обоснуется в Германии, а потом и тебя заберёт.
- Он писать как-то сухо стал. Не как любимой, а как другу, что ли.
- А-а, ну это другое дело. Тогда есть повод поволноваться.
- Спасибо, утешила.
- Так а что я ещё сказать-то могу? Странный  ты человек!

              В этот момент Лариса тихо ненавидела экран своего ноутбука. Как он посмел показать ей это сообщение? Саша познакомился на конкурсе с какой-то канадкой, тоже фотожурналисткой. И теперь они делают совместный проект. Сашкино возвращение на родину снова откладывается. И вообще, ему очень жаль, но он полюбил Хелен, и  «Лора, давай останемся друзьями». Лариса сидела, закрыв ноутбук и глотая слёзы – в немом отупении, как будто всё это происходило не с ней…

Вот и закончилось её счастье. Я слышу её тихие всхлипывания, вижу её слёзы. Я хочу её утешить. Глажу её по волосам. Мне неизвестно, что значит осязать. Я не чувствую под руками  ничего, но знаю, что это поможет ей. Я вливаю в её душу тихий свет.

              Ларисе стало легче. Словно кто-то, как в детстве, погладил по голове и приглушил боль. Девушка вздохнула и написала Саше ответ. Хорошо, она согласна на «друзей», только пусть он не торопится с решением и всё хорошо обдумает.
                Время шло. Саша уже путешествовал по миру и писал Ларисе  дружески тёплые письма. Но Хелен всё же была с ним. Лариса постепенно втягивалась в обычную жизнь. Было трудно. Она заваливала себя работой, брала на себя гораздо больше, чем могла сделать, за что получала от Илоны на орехи, потому что, во-первых, редактору было жалко девушку,  а во-вторых, качество Ларисиных статей стало падать. Она просто выматывала себя. Сидела ночами, пила кофе, крепкий чай и тёрла глаза. Люда, как могла, боролась с этим, но безуспешно. Однажды из Ларисиной комнаты донёсся яростный вопль.
- Что случилось? – Люда поспешно открыла дверь.
- Эта зараза электронная виснет, а мне ещё отчёт дописывать надо! – Лариса нервно щёлкала мышкой, но компьютер не реагировал. – Чудо враждебной техники, гад такой! Я ж тебя на запчасти продам! – бушевала девушка.
- Всё, мне надоело с тобой нянчится. – Люда сердито посмотрела на подругу. – Загоняй себя в могилу, если тебе так хочется. А я спать пошла.
Лариса от обиды не смогла ничего сказать. Но в душе она понимала, что Люда права.

Мне так жалко её. Я не могу смотреть, как она изводит себя. Я снова погладил её по голове и попытался успокоить. Я не могу заставить её сразу всё забыть. Это её жизнь, и она должна познать всё – и радость, и горе.

             Девушку стало клонить в сон. Ладно, пусть Илона делает с ней завтра, что хочет.  Лариса положила ноутбук на тумбочку и моментально заснула.
- Так, не строй из себя мученицу! – редактор совсем не собиралась стирать Ларису в порошок. – Мы только что  сверстали номер – места для твоего отчёта не осталось. И мешки под глазами убирай – кто увидит, скажет, что мы журналистов до смерти работой мучаем. Иначе мне придётся тебя уволить – ты ж всё равно от усталости сляжешь!
И Лариса успокоилась. Стала потихоньку писать свои любимые статьи по экологии, – Илона старалась давать ей такие материалы, которые вызвали бы у девушки интерес. Эти статьи неплохо обсуждали на сайте газеты. Лариса приходили письма, на которые она добросовестно отвечала. С Сашей она общалась теперь крайне редко, даже не знала, где он сейчас находится.
            Однажды на её почтовый ящик пришёл отзыв на одну из её последних статей. Отзыв довольно едкий, задевший её за живое. Писал некто под ником Капитан.  Лариса ответила. Мало-помалу между ней и Капитаном завязался нешуточный спор. Поступило предложение встретиться и поговорить не с помощью Интернета, а с глазу на глаз. В качестве места встречи Лариса назвала кафе возле редакции. Спорщики знали друг друга по фотографиям, так что проблем с узнаванием не предвиделось. Лариса прихватила с собой диктофон, предвкушая интересную заметку. Она пришла в кафе первой. Через десять минут явился её «противник».
- Ну здравствуйте. Так вот вы какая, Лора Тихая? -  спросил, подсаживаясь за столик, мужчина лет тридцати.
- Так вот вы какой, Капитан? – парировала девушка.
- Меня зовут Сергей. А вас?
- Вы же озвучили моё имя.
- Так это настоящее? Очень интересно…
Наспорились они всласть. И Лариса сделала из этого интервью неплохую заметочку. И снова стала работать лучше, только как-то лихорадочно. Это заметили многие, но причину знала только Люда. Лариса начала встречаться с Сергеем. Пару раз в неделю  поздно вечером он забирал её в кафе или на прогулку. Чаще они видеться не могли, – не позволяла работа. Сергей был владельцем  небольшой, но довольно прибыльной автомастерской.
               Лариса понимала, что то, что она испытывает к Серёже – не любовь. По крайней мере, не такое чистое и восторженное чувство, которое было у них с Сашей. Нет, Сашкины светлые глаза сами говорили, безо всяких слов, о его любви. У Серёжи глаза были тёмные, и понять, что творится у него в душе, было невозможно. В такие глаза смотреть было нельзя. Они затягивали, как топь, как бездна, как пучина неизвестности, которая пугает, но в которую так хочется броситься, не раздумывая.

Она горит пламенем -  не светлым, не алым даже, а сливово-пурпурным. Мне страшно за неё. Я не могу предотвратить всё, что её ждёт, но кое-что изменить – это в моих силах.

            Тёмным осенним вечером Лариса сидела в комнате перед маленьким зеркальцем и гораздо тщательнее, чем обычно, колдовала над макияжем. Хлопнула входная дверь, - Люда вернулась с работы. Она по привычке заглянула в комнату и коротко спросила:
- Куда?
- Меня Серёжа пригласил к себе.
- И ты так спокойно об этом говоришь?
- Да. А что? Он подъедет через полчаса.
- Лорик, ты понимаешь, что он тебя не чай пить зовёт?
- Да.
- Что – да?! И ты можешь так безмятежно собираться?
Лариса оторвалась от зеркала и посмотрела на подругу.
- Люда, ты понимаешь, что такое страсть?
- Угу.
- Ну вот. – и Лариса принялась дальше наводить красоту.

Может, я не прав. Ей тяжело ходить с этим тёмным пламенем внутри. Его нужно расплескать, выпустить наружу, тогда станет легче. Но она не знает, что Сергей женат. Если она узнает об этом позже, будет очень плохо. Я должен что-то сделать.

               Сережа помог Ларисе выйти из машины. Они поднялись на третий этаж. Как только дверь квартиры закрылась, впустив их, Сергей обнял Ларису и начал её целовать.
               Пальто и куртка остались лежать на полу в прихожей. Следующей остановкой стал диван в гостиной…

Дух-покровитель Серёжи сейчас не здесь. Ему ничего не надо менять. Он может не смотреть на то, что сейчас происходит. А я не могу удалиться. Я не чувствую прикосновений, но знаю, что её лихорадит, пурпурное пламя разгорается всё сильнее, она теряет голову. Невыносимо смотреть, как он расстёгивает пуговку за пуговкой, как ласкает её, как целует её, как она льнёт к нему, не зная… ничего не зная! Даже того, зачем она сейчас здесь. Мне пришлось проделать некоторую работу, и результат должен быть с минуты на минуту… скорее же, иначе я не вынесу этой муки!

            Телефон зазвонил, как всегда, внезапно. Сережа сел и вытащил мобильный из кармана брюк, намереваясь его отключить. Но, взглянув на экран, помрачнел:
- Вот гад, придётся ответить! Извини.
Лариса тяжело дышала. Сергей тоже перевёл дух и ответил на звонок. В тишине был слышен женский голос.
- Серёженька, как ты? Очень устал?
Сергей скрипнул зубами. Лариса застыла от удивления.
- Да. Я устал. Сегодня был очень капризный клиент. Так что сейчас сразу лягу спать.
- Хорошо. Мне что-то вдруг захотелось тебе позвонить, узнать… - тут в трубке послышался радостный детский крик:
- Привет, папа!
- Привет, маленький…
И снова женщина:
- Тише, папа устал…
- Спокойной ночи, папа!
- Спокойной ночи!
Лариса застёгивала кофточку. Она ещё не пришла в себя от потрясения. Сергей неожиданно… улыбнулся. Улыбка вышла смущённой и неловкой. Лариса удивилась.
- Плохой из меня прелюбодей вышел. Прости. – сказал мужчина,  поправляя рубашку. – Представляешь, всё сделал, чтобы ты ни о чём не догадалась, - когда жена с сыном уехала к маме в Крым, я просто голову потерял. Так суетился… Всё продумал. Навёл холостяцкий беспорядок, спрятал обручальное кольцо,  завесил плотной шторой дверь в детскую… и забыл отключить телефон. Такая мелочь, и она всё испортила. Ты, если сможешь, прости меня. Ты ведь понимаешь, что такое страсть?
Лариса усмехнулась и тихо сказала «да». Ей начисто перехотелось говорить. Скандала не будет. Ну и хорошо. Сергей всё-таки молодец. Хорошо вырулил. Девушка вышла в прихожую и подобрала своё пальто.
- Я отвезу тебя домой. – предложил Сергей.
Лариса кивнула. По дороге она спросила его:
- Ты мне только скажи, почему, когда мы в первый раз встретились, у тебя не было кольца на пальце?
- Я в тот день как раз сам в мастерской работал, – я там нахожусь три дня в неделю. Понимаешь, в машине копаться – дело такое, можно кольцо и потерять. Вот я его и снимаю.
- Ясно.

Сергей совсем не плохой человек. Он хорошо поступил. Я успокоил её. Теперь всё хорошо. Всё позади. Она узнала то, что должна была узнать.

Лариса задумчиво прошла на кухню и села на табуретку. Люда чуть чаем не подавилась:
- Что, так быстро?
- Нет, не быстро. Вообще никак. Видно, не суждено было Сергею стать моим первым мужчиной…
- Не поняла?
- Ему жена позвонила. В самый «подходящий» момент. Женат он, Людочка, и ребёночек у него есть.
- Стоп. А где истерика?
- А что, она должна быть?
- Ну, вообще-то да.
- Ну извини, не будет истерики. Сережа слишком хорошо выкрутился. Я не рассердилась даже.  – и Лариса рассказала подруге «как всё было».
- Ладно, пойду-ка я свою статью дописывать, - сказала она, закончив рассказ.
- И ты ещё можешь после этого работать?
- А почему нет?
- Всё. Приплыли. Либо у тебя крыша едет, либо у меня.
- Не уедет. Всё в порядке.

Она работала почти всю ночь. Я дал ей спокойствие. Но она что-то задумала. 

          Лариса поймала Свету в коридоре.
- Свет, помнишь, ты писала о гадалке какой-то?
- Помню, а что?
- Скажи мне её адрес.
- Зачем?
- Да так, надо.
- Ты спятила? Гадать пойдёшь?
- Да напиши ты мне этот адрес, никаких глупостей я не натворю.
- Ладно. Поищу.
            Старушка открыла дверь и увидела тоненькую девушку в коричневом пальто.
- Здравствуйте…
- Уходи! Я не буду тебе гадать! – с ужасом замахала руками старушка, глядя куда-то за правое плечо девушки. Лариса оглянулась, но ничего не увидела.
- Уходи! Ты гадать пришла, я не буду! Не позволено! – прокричала женщина и захлопнула дверь. Лариса ещё несколько раз позвонила, и, не дождавшись ответа, побрела домой.

Она не должна знать свою судьбу. Эта гадалка – настоящая, она могла рассказать ей будущее, но увидела меня. И прочитала в моих глазах запрет.

           Время шло. Солнечным июньским днём Лариса собиралась домой. Света сказала:
- Везёт же некоторым! Уже в отпуске!
- Потерпи, тебе неделя осталась! – улыбнулась Лариса. – Ладненько, счастливо тебе!
- Хорошо отдохни!
Лариса вышла на площадку и вызвала лифт. Обычно она ходила пешком, а сегодня захотелось прокатиться. Их редакция занимала три последних этажа здания – десятый, одиннадцатый и двенадцатый. Сейчас Лариса была на самой верхней площадке.

Настал тот самый ненавистный момент. Сейчас всё кончится. Я не допущу… Постараюсь не допустить. Если лифт не приедет, она пойдёт пешком, - я знаю… Я сделал так, чтобы у неё упала сумка и расстегнулась босоножка. Я должен её спасти!

         Лариса, тихо ругаясь, застегнула босоножку и стала подбирать выпавшие вещи. Лифт замер на полпути, а потом снова пополз вверх.

Я не смог её задержать. Лифт открылся. В полном отчаянии я схватил её за рукав. Пусть она не поедет вниз…И тут я услышал голос, спокойный, звучный:
- Отпусти её. Настало время. Ты уже не можешь ей помочь. Ты не можешь решать.
Это был тот самый миг проверки. Я думал, что устою, но… не смог. Я безвольно отпустил её… Всё.

          Лариса очнулась от задумчивости и  скользнула в лифт в тот момент, когда двери уже закрывались.
 
 Я видел всё, как будто створки дверей и не сходились. Она нажала кнопку первого этажа. Трос лопнул. Кабина понеслась вниз, ударяясь о стенки шахты. Ловители не сработали. А внутри кабины её швыряло во все стороны. И я вместе с ней чувствовал только страх и ужасную боль. Кабина рухнула на дно шахты. А она, бедняжка, мучилась недолго. Умерла почти сразу. Кто-то вызывал службу лифтов, кто-то – «скорую». Я этого почти не видел. Я видел её. Она, дрожа, приближалась ко мне, то и дело оглядываясь. Она теперь такой же дух, как и я. Она ещё сохранила очертания своего тела, и даже память, потому что спросила:
- Я ум-мерла, да?
Она видела меня! Наконец-то видела меня! Я не знал, что и думать. Поспешил к ней навстречу. Нам и здесь не суждено быть вместе, но хоть эти драгоценные секунды…

Темнота и неизвестность.

В родильном доме № 78 две молодые мамочки встретились у стекла, за которым была палата для новорождённых. Обе искали глазами свих малышей, родившихся в один день.
- Вон моя девочка, - прошептала одна.
- А мой сынуля – с ней рядом!
- А как вы его назвали?
- Никитой. А вы свою?
- Не знаю ещё. Не придумала. Может, вы подскажете?
- Назовите.… Анечкой.
- Ой, да и правда. Ей идёт это имя.

Двое невидимых существ наблюдали за парой орущих младенцев, которые лежали рядышком.
- Теперь они точно будут вместе.
- Да. И ничто их не разлучит.





                Наталья  Петренко,
                28 декабря 2008