Бумеранг

Он летел высоко над Землёй. Мальчик смотрел на маленький яркий предмет и думал: «Он должен вернуться. Он должен обязательно вернуться...».

Собаки остервенело рвали его. Закрыв лицо руками, беглец вжимался в мёрзлую землю. Он так и не издал ни одного звука. Подошедший охранник даже засомневался: А может он, того, копыта отбросил?
Его напарник, детина под два метра, широкий в плечах, презрительно хмыкнул: Такие не дохнут сами.
Собаки ни как не могли успокоиться. Пока верзила не дал одной хорошего пинка.
Он медленно поднялся с земли. Окровавленная одежда клочьями падала на ноги. Суки, - выдавил он сквозь крепко сжатые зубы. Ты что провякал?! - надвинулся на него высокий.
Да плюнь ты на него, - ответил второй охранник. - И так похоже, не дойдёт. До зоны километров десять, не меньше.
«Дойду», - хотелось крикнуть ему. «Я должен вернуться, я должен обязательно вернуться», - но он промолчал.
Ветер тоскливо выл в кронах высоких сосен. Рычали овчарки, грязно ругались конвоиры. «Браслеты» больно врезались в искусанные руки. Он шёл, как в тумане.
«Толя, Толя», - сквозь застилавшую глаза пелену слышался голос мамы...

Толя, Толя, кушать иди! - кричала мама молодым звонким голосом.
Он крикнул ребятам, что скоро вернётся, побежал к дому. День был жаркий, и на обед была окрошка. Быстро расправившись с ней и запивая молоком ломоть тёплого домашнего хлеба, он не мог усидеть на месте.
Ну, чего ты в самом деле? Поешь спокойно. Никуда они не денутся, подождут, друзья твои, - мать проходя взъерошила ему волосы. - Ишь гриву отрастил! Вечером постригу.
Толька сморщился, не хотелось расставаться с волосами, которые он всю зиму отращивал. Но мать ослушаться не смел. Мать он любил. Правда, никогда и ничем не выказал этого.
Опять допоздна гоняли «чижа». Осенью он пошёл в пятый класс. А зимой в их классе появилась она, Лена. С длинными, толстыми, пшеничными косами, с огромными карими глазами. Она сразу понравилась ему. Он, как многие, писал ей записки. Ему, как и многим, она не отвечала. Он так и писал, пока не настал выпускной бал. В лестничных переходах они впервые и целовались. Осенью он ушёл в армию.
Из писем матери, на втором году службы, узнал, что Лена вышла замуж за его одноклассника. А говорила: «буду ждать тебя», - с горечью вспоминал он.
Ему оставалось четыре месяца до дембеля, когда началась эта война. В огне Кандагара сгорела его юность.
Через пять лет он вернулся домой. Мать, не узнала его. Он весь поседел, через левую щеку тянулся багровый шрам - след от штыка. Он кричал неистово ночами, кого-то звал. Вскакивал весь в поту и подолгу стоял у ночного окна.
- Они никогда не придут!...- как-то раз утром сказал он матери, и голос его сел. Она не стала спрашивать, о ком это он. она знала, что он дружил с двумя ребятами, у неё и фотография была, где они с сыном сняты втроём, ещё в первый год службы. Она знала, они все были там. И когда сын вернулся, то ничего о своих друзьях не сказал. Она уже тогда почувствовала своим материнским сердцем, что их нет и никогда не спрашивала. И вот сын заговорил о них.
-   Они никогда не придут! И это мешает мне жить, мама! Они горели вместе со мной! А я жив! Их нет, а я живу... За что всё это? Кто ответит, за что?! - жилы на его шее вздулись, глаза побелели.
Вскоре Анатолий устроился в автомастерскую. Поначалу всё шло хорошо. Если не считать того, что мать стала замечать: сын подолгу сидит, уставившись в одну точку и думает о чём-то. Ей казалось, что Толя никак не может забыть Лену. Пыталась поговорить с ним. Но разговора не получилось.
А под Новый год он пришёл с женщиной и сказал: Вот, познакомься, мама! Это моя жена.
Через полгода у них родился сын. Мать была счастлива. Души не чаяла во внуке. Каждую свободную минуту возилась с ним.
Работая в мастерской Анатолий вскоре понял, ему здесь не место. По сути дела, они занимались ремонтом машин из деталей краденых автомобилей. Он пытался завести разговор об этом, но натолкнулся не просто на стену непонимания, но и заметил открытую враждебность некоторых напарников. Нажив в конце концов врагов, Анатолий ушёл из мастерской. На прощание ему посоветовали держать язык за зубами...
В ущельях Афганистана они охраняли караваны машин с грузом. Там ему пришлось убивать. Он видел растерзанные и залитые кровью тела друзей и врагов. Ему временами казалось, что он озвереет от всего этого. А где-то была тишина...
И вот, вернувшись оттуда, он всё больше убеждался: тишина этой жизни обманчива. Как-то к нему обратились двое и предложили неплохую работу. Неделю сопровождать грузы по железной дороге - охрана вагонов, три недели отдыхаешь, а хочешь - подрабатывай тут же.
Ему выдали оружие, разрешение на ношение пистолета, и он стал работать. Жена нервничала те недели, когда он не бывал дома. Начались ссоры. В конце концов они расстались. Она с сыном уехала к своим родителям довольно далеко.
А через несколько дней на состав, который он сопровождал, было совершено нападение. Вагоны разграбили, охрану перебили. Им только двоим из восьми повезло. С тяжёлыми ранениями, но они остались жить.
Прошёл год. Выздоровев окончательно, он стал работать в частной фирме - охранял коммерсанта. Работали без выходных, одна радость и была - притуплялась боль о потере семьи.
Однажды он, как всегда, приехал за своим хозяином к его дому. Как обычно приехали в офис, через полчаса отправились на встречу. На одном из оживлённых перекрёстков, когда остановились на красный свет, их машину обстреляли в упор. Анатолий закрыл хозяина своим телом, но всё было напрасно. Видимо, среди нападавших был снайпер, пуля попала хозяину прямо в глаз, он умер мгновенно. Водитель так и не успел пригнуться, его прошили очередью насквозь.
Анатолий стоял у изрешечённой машины, забрызганной кровью и мозгами своего хозяина, голову которого разнесло на куски, и думал: «Вот и второй раз крупно повезло, отделался лёгким испугом. Что-то не так в этой жизни!...». Вспоминался Афганистан. Горящие в ущельях караваны машин с грузами.
Потом его пытались застрелить прямо у подъезда. Он отстреливался. На суде его обвинили, что он превысил пределы необходимой обороны. Дела! Трое вооружённых пытались убить его, он отстреливался, одного убил. И вдруг превышение обороны, с пистолетом против автоматов! Дали ему восемь лет.
На первом году он бежал. Его поймали, долго били ногами. Добавили ещё три года. После
этого он бежал ещё три раза.
И вот, его пятый побег. Неудавшийся опять. Он представил, как его приведут и будут бить до тех пор, пока он не потеряет сознание. Как будут неделями выматывать нервы ночными допросами. И снова боль, кровь, кровь... .
Конвоиры устали. Он лежал у развесистой сосны и смотрел в небо. По небу плыли облака. Ему так захотелось оказаться там, в вышине и улететь ото всего, что окружает его....
Конвоиры просчитались. Ему удалось связать их. Трёх собак он вынужден был пристрелить.
Он бежал уже больше трёх часов. Два карабина он спрятал, а пистолет старого конвоира был при нём... .

В городе стали исчезать богатые дельцы с криминальным прошлым. Самое странное - без следов. Личные охранники ничего не могли поделать, их хозяева исчезали из спален любовниц. Некоторые из «новых русских» не стали отпускать телохранителей даже находясь в постели с девкой. Правда, пришлось за это добавлять к заработку телохранителя. Многие отказывались охранять в спальнях любовниц.
Человек средних лет с правильными, красивыми чертами лица вошёл в офис фирмы, продающей зарубежную видеоаппаратуру.
-   Мне к хозяину, - сказал он коротко, размалёванной секретарше, лет восемнадцати на вид. Потом эта девица уверяла следователя, что тот человек зашёл в кабинет её хозяина и не выходил из него.
Что он, испарился что ли?! - нервничал следователь.
Он шёл окраиной города.
«И эта не запомнила, как они вышли из кабинета. Значит у меня получается, прав был кореец: в каждом из нас спит гипнотизёр».
Мальчишки бежали по середине улицы - запускали бумажный змей. Он остановил одного и спросил:
Ты знаешь, как запускать бумеранг?
Мальчишка лет десяти-двенадцати пожал плечами:
А что это такое?
Анатолий похлопав паренька легонько по спине, ничего не ответив, пошёл из города.
Бумеранг летел высоко над землёй. Он смотрел на него и думал:
«Он должен вернуться!!! Я тоже, обязательно, должен вернуться...».

Ноябрь 1998г.