Пара убийств в первый день лета

Пистолет лежал на столе под ворохом бумаг. Иван старался о нём не думать. Теперь, когда пистолет был у него, он казался жутким. Идеально-чёрный металл. Какой-то нереально чёрный. Казалось, он проглатывал весь свет, не отдавая ничего взамен.
На доске красным маркером написанно: «Смерть Долбоёбам!!!» На неё Иван тоже старался не смотреть. Он то и и дело, поворачивал голову к окну, но натыкался на плотно закрытые жалюзи. На часах 9-30, но в комнате темно как ночью. Свет от настольной лампы расходится концентрическими кругами. В углах затаилась кромешная тьма. Тёмные плакаты на стенах. Мрачноватые герои эпических компьютерных игр. Демоны и Боги, не связанные ни с Сатанизмом, ни с одной религией на земле, затаились и ждут. Мрачные и молчаливые.
Иван Тихомиров встаёт, проходится по комнате, выглядывает в окно, раздвигая рукой жалюзи. Залитая солнечным светом комсомольская площадь. Первый день лета. Жара. Совсем не хочется никуда идти. Нет желания покидать тёмную и прохладну нору. Его уютное логово. Но разе есть выбор? Даже если бы не этот пистолет выбора бы не было. Всё равно пришлось бы идти. Есть ещё время выпить кружку чая, съесть несколько печенюшек. Есть ещё время сесть и всё обдумать. Спросить себя ещ раз: зачем всё это надо?
Вместо этого он берёт пистолет и проверяет обойму. Двадцать пуль внутри. Хватит ли этого? У него ещё была коробка, в которой было около сотни патронов, но будет ли у него там время перезаряжать? На всякий случай стоило их взять. Он открыл ящик стола, взял отуда коробку и положил в свой небольшой, похожий на дипломат, портфель. Туда же он положил и пистолет. Было страшно. Он ещё раз выглянул на залитую светом комсомольскую площадь, а затем отправился на кухню – попить чая с печенюшками.
Чайник шипел, словно разгоняющийся реактивный двигатель. Иван закрыл лицо руками и сидел стараясь успокоиться. Его трясло. Мурашки бегали по спине. Господи, помоги мне,- пробормотал он.- Сделай так, что бы всё прошло гладко.
Когда он наливал заварку в большую жёлтую чашку, фарворовый носик слегка постукивал о край.  Он пролил несколько капель. Затем пролил ещё немного воды, когда наливал кипяток. Чай получился слишком крепкий. Иван сжимал чашку обеими руками, как буд-то замёрз и судорожно делал глотки. Горьковатая чёрная жидкость, подняла какую-то муть в его голове, приглушила чувства. Словно таблетка от головы, заталкивает боль на переферию ощущений, так и этот чересчур крепкий чай задвинул его страх куда-то вглубь. Ощущения обиды, печали и горя, пришедшие на смену ему, казались неуместными, не имеющими связи с реальностью.
-Что я могу сделать?- спросил он сам себя в тишине тёмной кухне, из-за плотных жалюзей она казалась расположенной под землёй.
-У меня уже нет выбора.
2
-Расскажите что произошло.
-Да что там рассказывать. Вы и так уже всё слышали много раз.
-Но вашу версию я не слышал.
-Мы сидели и писали зачёт в двести одиннадцатом, кабинет в конце коридора, на втором этаже. Потом он вошёл. Я лишь поднял глаза на секунду, а затем продолжил писать. Я даже не заметил пистолет у него в руках. Он был такой же как и всегда. Даже вид у него был какой-то извиняющийся, как всегда. Как-будто он не хочет нас отвлекать своим голосом, но видом своим извиняется за опоздание. А потом я поднял глаза, когда уже раздался выстрел.
3
-Он как буд-то хотел что-то сказать, посмотрел на нас всех растерянно, словно слов подобрать никак не может. Мне даже стало его жалко в этот момент. Он выглядел таким растерянным. А затем как-будто вспомнил что надо делать. Навёл свой пистолет на Башишаева и выстрелил.
4
В автобусе Иван Тихомиров успокоился. Страх пропал. Он сонно поглядывал на летний город за окном и как-будто засыпал. Под одеждой у него были проведены провода от беленького ай-пода, но наушники лежали без дела где-то за шиворотом. Он чувствовал, что это конец. Что сегодняшний день – это итог его жизни. Созидание через разрушение. Истина через смерть и насилие. Словно он понял божий замысел. Нет ничего более величественного чем решиться. Ты можешь день за днём наблюдать как разрушается безумный мир вокруг тебя. Ты можешь сколь угодно много говорить о его нечестности и несправедливости. Но когда ты решишься на отчаянный шаг, тогда ты всё поймёшь. Лишь в один миг конца ты понимаешь всё – правильное, неправильное, истинное и лживое. Даже если ты был неправ, стоит решиться на отчаянный шаг ради понимания этого.
Так думал Тихомиров. Он смотрел на мир своего конца и слушал его звуки. Ему не хотелось музыки. Он слушал реальность. Словно проснувшись ото сна он наконец увидел реальный мир и увидел, что он хорош.
5
-Я не знаю, как он выбирал в кого стрелять. По-моему он был в полной панике. Смерть Башишаева напугала его, но ещё больше он испугался когда закричла Лариса на первой парте и он убил её. А потом стал замер на время, словно раздумывая. А затем просто стал стрелять во всех подряд.
-А вы? Вы все просто сидели и смотрели?
-Сначала мы просто были в шоке. Тихомиров стоял в дверях. Ломанись бы мы на него и самый прыткий получил бы пулю в лоб. Он всегда был такой тихий, незаметный, а теперь вдруг стал словно судья нам и мы надеялись на его милость.
6
-Он урод. И всегда им был. Я всегда знал, что он полный придурок и урод.
7
Тихомиров остановился перед дверью кабинета. Сердце бешенно билось. Он посмотрел на свои руки и силой воли унял дрожь. Открыл портфель и достал оттуда пистолет. Закрыл портфель. Робко вошёл в дверь и замер. Несколько человек подняли головы посмотреть кто пришёл и буднично опустили их назад, ничего не заметив. Лишь двое продолжали смотреть на него оцепенев. Физик Башишаев, принимавший зачёт и Лариса, симпатичная девчёнка сидевшая на первой парте. Тихомиров хотел сказать что-нибудь. В голове у него была заготовленна целая речь о несправедливости и  нечестности о смерти, которую они все заслужили, о ехидстве, о тупости. О всём том дерьме, которое они для него воплощали.
Но язык присох к нёбу и слова все вылетели зи головы, то ли от страха то ли от волнения. «Вместо нас заговорят пушки»- вспомнилась ему цитата из какой-то игрушки. И он выстрелил в Башишаева. Пуля угодила куда-то в грудь. Кровавое пятно показалось на белой рубашке и стало расползаться. Башишаева открывал рот, как выброшенная на берег рыба и медленно сползал на пол по массивному учительскому столу. Это могло бы выглядеть даже забавно, если бы не выглядело столь жутко и омерзительно.
Лариса закричала и Тихомиров выстрелил в неё скорее инстинктивно чем сознательно, пробив её глотку и заставив таким образом заткнуться. Она забрызгала кровью парту и упала вбок, свалившись со стула.
Тихомиров замер. В голове билась простая и безумная мысль: он не сможет убить их всех, но кого тогда. Сколько их здесь? 30?, чуть меньше?
Все сидели, смотря на него. Странная безумная тишина. Страх. Отчаяние. Надежда. А потом он расслабился и начал стрелять. Не думая, убивая всех подряд. Котённочкин, Касынин, Лобкова. И ведя счёт в своей голове оставшимся пулям. Он нехотел, что бы они услышали противное клик, когда закончатся патроны. Он считал, что это может нарушить их оцепенение.
8
-Я не соображал что происходит. Абсолютно. Это было похоже на абсолютно бредовый сон. Моя девушка сидела рядом со мной. Потом меня окатило чем-то тёплым, а она куда-то исчезла, потом упал на пол парень передо мной. Кажется это был Саня. Потом я почувствовал боль в руке и тоже свалился на пол. Может быть только это меня и спасло. И всё время этот громкий хлопающий звук: «Бах, бах бах» А потом всё смолкло так же неожиданно как и началось.
9
Он вышел из кабинета, чувствуя как подгибаются ноги, как уходит земля, как кружится голова, как реальность превращается в размытое марево. Кто-то бежал по коридору. Он вошёл в ответвление, напоминавшее чёрный ход, там была подсобка со всякими швабрами,тряпками, вёдрами. Там он уселся на полу, достал обойму, достал коробку с патронами и начал перезаряжаться. Он хотел убить их всех. Просто жаждал этого. Так будет справедливо. Никто не уйдёт обиженным. Все будут равны.
10
-Я вошла в кабинет и чуть не свалилась с ног. Мне стало плохо. Там было столько крови. Люди валялись прямо на полу. Те, что остались живы, вставали со своих мест. Они двигались как-то ирреально-медленно, как-будто это было в замедленно съёмке. Он смотрели на погибших товарищей растерянно, напуганно, на зная, что делать. А потом я почувствовала боль в спине и упала и снова раздались выстрелы.
11
-В этот раз всё было иначе. Мы уже не просто сидели. Мы реагировали. Кто-то полез в окно. Было лето, жара, окно было открыто. Несколько человек пошли на него. Три или четыре. Он выстрелил в них и они упали. Потом стал стрелять в нас. Я полез в окно, когда Егорин, стоявший близко от меня упал замертво. Я видел, что у него был пробит череп. Он ранил меня в ногу, когда я собирался прыгать вниз и ещё я сломал руку при падении, но остался жив. Я думаю, это удача, не многим нам повезло тогда.
12
В кабинете была тишина. Трупы валялись на полу. Кто-то сбежал через окно. Тихомиров подошёл к окну и попробовал достать тех, кто был внизу. Но стрелок он был неважный, а они стали разбегаться кто куда. Он вышел в коридор, но там было пусто. Иван остался один. В склепе, который сам же и устроил. Он сел рядом с Ларисой и запустил пальцы ей в шею. Кровь на пальцах, он попробовал лизнуть. Ничего не почувствовал. Затем нагнулся и коснулся губами её кожи. Тёплая, чуть влажная, солёная от пота.
13
-Я лежал не шевелясь. Ныла рука, но я терпел. Слушал невольно. Сначала чмокающий звук, один, затем другой. Потом как-будто порвалась ткань. Какое-то шевеление. Шелест и снова чмоканье, только уже другое. Я сначала не совсем понимал, что происходит. Потом понял. По его ускоряющемуся дыханию. Звуки только подтверждали это. Это было отвратительно, хоть я и не видел это, но мне казалось это столь ужасным. Столь мерзким. Гораздо хуже всех его убийств. Он привиделся мне абсолютно низким, жалким и мерзким. И сумасшедшим, одно значно.
Дыхание достигло своего пика и замерло.
14
Тихомиров сидел на полу, прислонившись к стенке. Он посмотрел на Ларису. Подумал о том, что сделал, поругал себя. Это получилось само-собой. Как-будто в мыслях, в фантазиях, мечтах. Всё-равно здесь никого не было. Лишь трупы.
Он достал из-за шиворота уши, вставил их, полистал песенки на ай-поде. Нашёл что-то печальное и грусное, закрыв глаза стал вслушиваться. Хорошая песенка для момента. Для конца. Он сидел, погружаясь в чарующие струнные аккорды, как буд-то засыпая. Он подумал о Ларисе, когда она была под ним. Потом о других. О мертвецах. О том, как они умирали. Как брызгала кровь. Какие они были растерянные. Ненавидели они его? Возможно. Но глаза их молили о пощаде. И снова о Ларисе. О приятной и нежной коже. О застывших, остывающих губах. Глаза закатились и выглядели страшно. А из шеи текла кровь. Он не обращал внимания. Ему слишком хотелось. Сейчас, это казалось мерзким. Но приятным.
Музыка кончилась. Он вынул наушники и те легли на грудь. Он взял пистолет, лежвший на полу перед ним. В этот раз он показался ему тяжелее. Весомее. Значительнее. Пришёл черёд прервать круг отчаяния и депресси. Пришёл черёд поставить точку.
И он знал отличный способ сделать это.

P.S. Послать автору денег на булочку можно используя электронные кошельки WebMoney номера R135627298369 и Z221845771628