Еще раз о любви

Такой себе женский оазис среди моего мужского окружения. Мужчины на работе, мужчины дома. И вот здесь в районной библиотеке нашла себе эту самую женскую отдушину, когда можно было болтать о чем угодно, покурить, угоститься холодным вином. В общем, полное отключение от всех проблем, и погружение в женскую нирвану.
Среди этого женского коллектива яркой звездочкой сверкала Тоня. Ей было чуть больше 30 лет. Какие удивительные глаза, излучающие внутренний свет, были у нее.  Я в то время была поглощена своим очередным романом, и Тоня снисходительно выслушивала мои стенания по поводу происходящего. Как-то, устав от неразберихи в своей любовной ситуации, я неожиданно произнесла:
- Все. Надоел мне этот дурак.
Тоня вся съежилась и произнесла:
- Как ты можешь так говорить о своей Любви. Я прошу тебя, не говори так никогда, по крайней мере, в моем присутствии.
Как-то я увидела Тоню с заплетенной косой и спела ей строчки романса:
В низенькой светелке
Огонек горит
Молодая пряха
У окна сидит
Молода, красива,
Карие глаза
По плечам развита
Русая коса.
Русая головка
Дума без конца
Ты о чем мечтаешь
Пряха ты моя?
- Прялки у меня нет, но я умею вязать. Недавно связала мужу свитер, - ответила Тоня, и ее глаза вспыхнули тем ярким светом, который, наверно, называют Любовью.
Тоня вышла замуж в 17 лет. Ее муж был лет на 15 ее старше. Он увидел ее в университете, где она, сидя на подоконнике и болтая ногами, курила вместе с остальными студентками. Он в ту пору был женат, но быстро развелся, и в 18 лет Тоня родила ему сына. Она обожала этих двух мужчин.
Как-то раз я застала в библиотеке Тониного мужа. Такой себе мужичок с ноготок, державшийся вальяжно среди этого женского царства. Он восседал посредине комнаты. Рядом стояла ваза с цветами, которые он всегда приносил жене. Тоня говорила, что цветы в доме в любое время года. У меня с ним оказались общие знакомые. Он их знал лично, а я по учебникам, поэтому для меня разговор был просто захватывающим.
Наконец они собрались уходить. Я зачем-то выглянула в окно, чтобы посмотреть эту пару со стороны. Тоня, носившая 10-сантиметровые каблуки, была принцессой, которую сопровождал совсем не юный паж, голова которого чуть возвышалась над ее плечом.
Как обычно, перед приходом в этот женский оазис, я звонила, чтобы узнать, есть ли Тоня. Мне сказали, что она заболела. Когда я все же зашла в библиотеку, то увидела, что там происходит заседание военного совета. Все сидели в какой-то растерянности.
- Что случилось? – спросила я.
Оказывается, одна из сотрудниц - Саня увидела Тониного мужа с другой женщиной на нашем озере. Они целовались, сидя на траве. Женщина была такая же маленькая, как Тонин муж и ладно скроенная. Они напоминали двух колобков, которых только вынули из печи, и они выдыхали аромат свежевыпеченного изделия. Вот вся библиотека и решала, что же делать. Говорить или не говорить Тоне.
Но Тоня неожиданно пришла сама. Она была возбуждена, и под глазами были огромные черные круги.
- Я не помню, когда я спала, - сказала Тоня.
- Он мне сказал, что встретил другую женщину.
Она заплакала и начала причитать:
- Я знала, что так будет. Я знала, что, отобрав его у другой женщины, кто-то также отберет его у меня. Бог не простил меня. Это мне кара Господня.
- Я не знаю, как буду без него жить, - вдруг тихо сказала Тоня, глядя сквозь нас всех странным взглядом.
Конечно же, все потребовали, чтобы он пришел и объяснил им, почему он надругался над их подругой. И он пришел, хотя никто не ожидал. Он опять сидел в центре в своей вальяжной позе и снисходительно поглядывал на волнующихся женщин.
- Я полюбил другую женщину, - сказал он. И затем начал говорить о Тоне, как о женщине, с которой он просто потерял столько лет своей жизни.
- Дайте ей чуть-чуть придти в себя. Помогите ей, - попросили женщины.
- Что я должен сделать? – спросил он.
- Хотя бы ночуйте пока дома.
Он рассмеялся.
- Я собираюсь в командировку. Решил поместить Тоню в больницу Павлова, чтобы быть уверенным, что все будет нормально. Но я поговорю с врачами, чтобы вы ее не беспокоили.
И Тоня согласилась. Она не могла оставаться одна. Она боялась. Женщины все-таки встретились с врачами и те их успокоили, сказав, что все нормально, и Тоня адекватно воспринимает ситуацию.
Возвратившись из командировки, ее муж опять с неизменным букетом цветов привез ее домой, запретив ей не только ходить в библиотеку, но и общаться со своими бывшими коллегами.
Тоня и это приняла с покорностью.
Неожиданно уже около 12 часов ночи Тоня позвонила Сане.
- Приезжай, я не могу.
Саня позвонила мне, и мы ринулись к Тоне. Она сидела на ступеньках лестницы, и лицо ее было как высохший пергамент. Передо мной была усохшая старушка, которая не плакала, а безразлично смотрела на нас.
- Я не могу, - сказала Тоня, не уточняя, что не может.
- Побудьте немного со мной. Он позвонил, что задержится на работе, но я знаю, что он с ней.
Мы сидели молча на ступеньках, не зная, что говорить, что делать.
- Спасибо, девочки, - неожиданно сказала Тоня,
- Мне пора. И не глядя на нас, зашла в квартиру.
Мы снова решили поговорить с Тониным мужем. Рано утром пришли к ее дому и стали ждать, когда он выйдет. Подъехал его шофер и тоже стал ждать. Неожиданно он вышел из подъезда и, увидев нас, остановился
- Что вам надо? Я сделал так, как обещал.
Мы разговаривали где-то около получаса. Неожиданно он прервал сам себя и сказал:
- Я сейчас вернусь.
Он вышел через 5 минут.
- Пойдемте. Все, - обратился он к водителю.
Тоня висела на поясе своего халатика. Маленькая, тоненькая.
Через год мы с Саней пошли на озеро. И вдруг Санька увидела Тониного мужа с этой женщиной. Я не смогла ее удержать. Размазывая слезы по щекам, Санька что-то кричала. Мне пришлось силой оттащить ее. Санька плакала, как ребенок.
А Тоню похоронили в деревне, где покоился прах ее предков.
Замолчи душа, не катись слеза
Не тумань, тоска, ты мои глаза.
Нелюбима я, и во мне пустота
Отвори же, смерть, мне свои ворота.
Ты прими меня, не могу я жить.
Не могу я, смерть, нелюбимой быть.
Ты когда-то меня обошла стороной,
А сейчас прошу, дай мне, смерть, покой.
Обними меня, поцелуй в уста.
Я уже не живу, я давно пустота.