Жизнь как несчастье

За приятелями, фланирующими по улочкам Йокогамы, сразу увязались любопытные. Трогали за полы сюртуков, цокали языками и скалили беличьи зубы, зазывали в харчевни и товарные лавчонки. Наибольшим интересом пользовались у европейцев, помимо лаковых шкатулок, весьма откровенные картинки местных художников сюнга, изображавшие сцены любовной связи мужчин и женщин с гипертрофированными половыми органами. И это был не единственный аттракцион для  рыжих дьяволов. Толпы зевак собирались у мясных лавочек, где разделывались и продавались туши быков. Завезенные европейцами на судах животные предназначались в длительных плаваниях в пищу команд, и для аборигенов, никогда не употреблявших мясо тяглового скота, это было в новинку. Ели мясо японцы в сыром виде, иногда окуная кусочки, зажав палочками, в соусы. Александер рассказывал Бакунину, что самурайской доблестью считалось, разрубив  врага мечем от левого плеча до правого бока, вырвать еще дымящуюся печень и съесть её, а голову врага часто преподносили в подарок своему сюзерену. А еще ценился у дворян дух сацкэ – дух ненависти и мести. И это наряду с мирной идеологией буддизма для народа, проповедующей смирение, иллюзорность и мимолетность жизни человеческого существа, вера в потусторонних демонов и оборотней. Да, уходят традиции славного народа Ямато!

- Один хороший оргазм лучше благосклонности Бога, - Александр заразил своей неуемной молодостью и блеском глаз старого анархиста. Это его реакция на иудейское семейное воспитание. Приятели, изрядно нагрузившись по обычаю англичан в «salon of a house of foreign», среди затянутых в корсеты из китового уса европейских жеманниц, отправились в Йошивари, «веселый квартал». Отгороженный рвом и горбатым мостком от остального города, он манил дешевыми развлечениями наглых колониальных нуворишей,  молодых американцев, солдат и матросов с судов всех вымпелов в гавани Йокогамы.

Выстроенные на деревянном каркасе с раздвижными ставнями, открытые блудному взору иностранцев, павильоны демонстрировали сидящих рядами разукрашенных японских «кукол» с белеными рисовой мукой лицами – от девятилетних девочек до миниатюрных старух в неопределенном азиатском возрасте. Многие ширмы обрамлены нелепыми и безобразными европейскими шторами. Заплатив по две серебряных монеты, наши «казановы» погрузились в иллюзорный мир японского наслаждения мимолетной жизнью. Самое поразительное – азиатки не испытывали ни тени смущения в исполнении любых интимных желаний европейской клиентуры – другая культура. По узеньким кварталам не шатались вооруженные ножами и мечами ронины, не видно было и целомудренных китайцев.

Бакунин, прежде чем покинул на пароходе компании Pacific Mail Streamship Company туманные и дождливые берега Японии, славно отдохнул часок-другой. Он, в одиночестве, усевшись за низеньким чайным столиком на веранде харчевни, и отстранившись от дорожной суеты, отдавался созерцанию совершенного в своем великолепии конуса Фудзи, то сияющего на фоне голубого неба, то застенчиво прячущего лик в облаках.