Доброе утро или погожий денёк

               
Учёные давно знали.   
Вспышки на солнце начались задолго до катастрофы. Прошло чуть больше тысячелетия, прежде чем начались эти необратимые вспять действа.
*** 
Соня, милая сходи, разбуди маму,- сказал Том, наливая горячий кофе одной рукой, а второй вытаскивая поджаристые тосты, - а то, я сегодня опаздываю.
***
Ученые знали, но в практике планеты ни чего подобного ещё не было. Они боялись, что публичное заявления вызовет панику, а страшного не случится.
***
Шейн лежала в постели и нежилась. Во сне ее лицо выглядело по-особому, спокойное, лицо, не затронутое теми проблемами, которые бродили за ней по ту сторону сна. В жизни.
Солнце уже поднималось, и дом подставлял бока, под его лучи. Мозаика в место стекол. Да, ох уж эта тенденция моды, за ней не угонишься. Маленький, но стоящий Шейн каприз. Странно Том не любил роскошь, но  милая улыбка Шейн в корне меняла все. Опля, и деньги уносились со счета в банке, как дикие мустанги. Мозаика играла на солнце, переливаясь словно живая, и лишь маленькая дырочка в ней напоминала Тому о соседском мальчишке. Задира и непоседа Юн, любил стрелять по воробьям из своей рогатки. И иногда на пути камней вставали не птицы, а стены и окна. Вот и в этот раз камню преградило дорогу окно спальни Вис. 
Привычка вставать рано выработалась с детства. И Шейн это в нем нравилось. Первое что она видела, открывая глаза цвета изумруд, это кофе с взбитыми сливками и тосты, покрытые толстым слоем вишневого джема.
***
Пап, я не хочу - пропищала маленькая Соня, вглядываясь в окно, за которым росли плотные кусты. Тому, с его работой не хватало времени их подстричь, они разрослись, да это ему в принципе и не мешало. Но Соня знала  место в доме, откуда отлично просматривалась вся лужайка перед домом. И этим она всегда гордилась.
- Соня, я же попросил тебя, сходить и разбудить маму, сегодня я действительно опаздываю.
 – Нет.
 - СОНЯ!
- Папа у нас на газоне лежит человек.
 – И что?
- Я не вижу его лица.
***               
Городок  маленький, и все прекрасно знали друг друга в лицо. Лицо.
***
Том и, правда, опаздывал. Собрав поднос, он направился в спальню будить Шейн. Ступеньки мелодично поскрипывали под его весом, но дело своё правили справно.
***               
 Шейн проснулась от приятного тепла на своих щеках. Она взглянула на часы. На столике, стоял будильник в виде статуэтки Венеры Милосской, ещё один маленький каприз. 7.43. Просыпалась она всегда раньше, чем приходил Том, и начинал будить. Услышав скрип ступенек, она вновь натягивала одеяло, и притворялась спящей. Ей было приятно, когда бархатистый голос Тома, он всегда наклонялся, нежно целовал, шептал что пора вставать. В этот удивительно солнечный день, Шейн хотела обрадовать Тома, и рассказать о маленьком чуде внутри неё. Настроение у Шейн было отличное, особенно после вчерашней ночи, но что-то непонятное, какое-то предчувствие, томило душу. Тепло со щеки перешло на лоб, и стало назойливей, перед глазами начали маячить радужные круги, а в голове шуметь.
***
Том добравшийся было до лестничного  пролёта второго этажа, вспомнил, что забыл выключить воду в ванной
.- Соня сходи, пожалуйста, выключил воду в ванной!
- Нет! Я хочу сходить и посмотреть, кто это там лежит.
-Не смей! Сейчас я разбужу маму, и мы сходим вместе.
- Я уже надела свои сандалии.
 Том разозлился. Он опаздывал, забыл выключить воду, хорошее начало дня. Поставив поднос на небольшую тумбу возле дверей, он спускался в ванную, все еще злясь на непослушную дочь, но больше на себя.
***
Шейн дремала. Луч солнца, пробиваясь сквозь отверстие в стекле, сталкивался лоб в лоб с головой Шейн. Она чувствовала приятную дрожь, в голове застучали маленькие молоточки. И ей казалось, они поют ДИН-ДОН  ДИН-ДОН, ДУША-ДУША, А НУКА ВОН. ДИН - ДОН. 
Жар на лице становился нестерпимым, двигаясь по-восходящей от 36,6 до 100. На столе Венера неумолимо продолжала отсчёт.  ПИПИПИ-ПИПИПИ. Включился таймер будильника. 7.50.
***
Том закрыл кран, и после того как шум воды прекратился, расслышал ворчание дочери.
 -Малыш -   сказал Том - ты все равно не  справишься  без нашей помощи.
- Смогу!
- Да - подумал Том - упорная будет девчушка, или настырная, лучше конечно первое.
-Пап, я хочу посмотреть, кто там лежит, – пыхтя, и пытаясь застегнуть, сандаль, сказала она. - Мне кажется, это мистер Смит.
- Подожди две  минуты, я подниму маму, помогу тебе, и мы сходим вместе. « Все равно я уже опоздал, позвоню в контору, скажу, что захворал».
***
  Каждое утро состояло из особого ритуала Пробуждения. Том поднимался с подносом, на котором стояла чашка горячего кофе, с взбитыми сливками, а на блюдце два тоста (слегка прожаренные) обязательно с толстым слоем вишневого джема. Шейн, сколько он её знал, всегда была сладкоежкой, и как ни странно, не влияло на пресловутые нижние девяносто. Нажимал  локтем ручку двери, поворачивался спиной и толкал своим, пока еще упругим задом, дверь. Разворачиваясь,  нежно говорил Шейн милая, пора вставать, ставил поднос на столик. И целовал её нежную кожу на лбу. Так протекал ритуал Пробуждения уже 5 лет.  День сегодня не задался, и это его расстроило. Самую  малость.
Проходя мимо Сони, Том почувствовал сладковатый запах подгорающего мяса. Странно - мелькнула у него мысль - вроде рановато для барбекю, но у людей могут быть свои маленькие странности. Заскрипели ступеньки. Скрипнула дверь. Запах усилился. Том повернулся вполоборота, - Шейн мил……….. И вместо нежной улыбки и ласкового взгляда его лицо исказила гримаса ужаса и отвращения. 
***
Миниатюрная, не податливая  сандаль, на конец-то сдалась. Соня не скрывая радости и гордости за саму себя, вскочила и распахнула парадную дверь их не большёго, но уютного дома. Она помчались по дорожке из красного камня, ещё одна милая улыбка Шейн, ещё один мустанг, удравший с банковского счёта, но это того стоило. Каблучки громко стучали по дорожке, и нарушали не привычную для этого времени суток тишину. Эй, мистер, – подбегая, весело щебеча, заговорила Соня, – почему вы лежите на нашем газоне, - мистер вам плох…
***
Мужской басистый, и детский высокий, крик ужаса, один снизу, с газона другой со второго этажа, слились воедино, переплетаясь в лучах восходящего небесного светила. Обезумев от увиденного, Том  ринулся в низ. Перестал он кричать только на лестнице, его рот заполнил на половину переваренный завтрак. Спустившись на две ступеньки, желудок ещё раз сжался, и вниз фонтаном, коричнево- жёлтым с вкраплениями поджаренного тоста, рванула блевотина. Он на конец стал не много соображать, и только теперь услышал крик маленькой милой дочурки. Проскочив оставшиеся восемь ступенек  двумя прыжками, спрыгнул на пол. Ноги поплыли, по только что натертому паркету. Кофе с тостами, плюс немного желчи, и желудочного сока. Падая, Том подумал, – наверное, это тот алкаш лежащий на газоне схватил мою дочь, – сейчас я на нем отыграюсь за все сегодняшнее утро. Сознание не могло воспринять произошедшее на верху, и искало другую цель. Некто на газоне, ДА.  Он упал на угол последней ступеньки, всем весом, на левую сторону. Раздался громкий отвратительный хруст ломающейся кости. В глазах потемнело.
***
Очнувшись, Том слышал только звон в ушах.
 – Этот козел её куда-то потащил. - На что он рассчитывал, лежа на моем газоне и загорая? Что нас нет дома и девочка одна? Сейчас он получит. -  Он начал подниматься, но от пронизывающей плечо боли яростно стиснул зубы, и закричал, разрывая  пелену нависшей тишины. Перевернувшись на правый бок, пришлось опереться на стойку для зонтов, и начал медленно подниматься. Никелированное чудо, в виде римской колонны, предательски заскользило по паркету.
 – Чертов завтр… - не успев договорить, Том почувствовал, как его практически здоровые зубы ,при ударе о пол, сомкнулись на кончике языка. Слёзы брызнули из глаз, слезы боли, беспомощности, и горя. Переборов все навалившие чувства и эмоции Том на конец- то поднялся. - Там моя доць, у него моя доць.
 Кончик языка еще подергивался на полу, некогда уютного домика.


***
Открывая входную дверь, он остановился. Режа слух Тома, успевшего привыкнуть к тишине, с верху из маленьких динамиков будильника, скрипя и надрываясь,  нёсся и гремел тяжелый  рок,  местной радиостанции. Том всегда ставил будильник на функцию ''ДРЁМА,, 8.00.  Неожиданно на мгновение возобновилась тишина, послышался треск, за ним шелест бумаги.
« Дорогие соотечественники – донесся до Тома, твердый голос диктора, - Произошло непоправимое, не предсказуемое, и необратимое. Солнечные возмущения, достигшие пика в этом тысячелетие, в виде сверхактивных
ультрафиолетовых лучей, достигли планеты Земля, нашего дома. Убедительная просьба, не покидать своих домов, машин. Помните, ультрафиолет не может проникнуть сквозь стекло. Действие ультрафиолетовых лучей в обыкновение вызывало  приятный загар, но при сложившейся ситуации они неуклонно ведут к быстрому сгоранию всех открытых участков тела. »…  Челюсть Тома медленно начала отвисать. -- СШ….СШШШоня. СШОНЯ деввоска моя.  Дрожа всем телом, Том ринулся к окну.
- Сшуки вы вшё сзнали. Насш некто не предупредил, вы же всзе сзё сзнали.»  Теперь и Том обнаружил потайное место. Наблюдательный пост Сони, да, отсюда было видно весь газон перед домом.   
***
Не податливая сандаль, мирно лежала на дорожке, вымощенной красным камнем. С дрожью в теле, Том смотрел на ещё подёргивающееся тельце своей дочери. Зелёное платьице, белые гольфы и одна сандаль. Ветерок приподнял подол  и закинул его на спину '' Сони''. Онемев Том, смотрел, как за исчезнувшей лодыжкой дочери начинает исчезать её бедро. Медленно, как на замеленном повторе, кожа покрылась волдырями, лопаясь и пузырясь, закипал тоненький слой жира, медленно стекая на траву, испарялся. Обугленные мышцы, отделялись от костей, отделялись, как лист осенью, от веток. Кость, пронизанная неимоверной температурой, начинала трещать и лопалась, выплескивая своё содержимое. Костный мозг. Том не мог сдержаться. Его вырвало.          
***
Поднявшись в спальню Том, машинально прошел мимо кровати. Открыл нижнюю полку  шкафчика и достал семейный альбом, толстая книжища, из добротной кожи, сделанная на заказ. Фотографировать любил он. По середине, золотым тиснением, надпись « Наш семейный альбом». С 31.03.2178. - ПО - …. .. .. . Взглянул на безжизненное тело Шейн.  Аккуратное отверстие, с опалёнными краями зияло в её голове.
 - Сегодня можно его заканчивать - подумал он.
 Вновь вернувшись к шкафчику, он открыл верхнюю полку, достал небольшую чёрную  коробку, спустился вниз.
***
Медленно перелистывая страницы альбома, Том пересматривал фотографии, берег озера, куда с Шейн они приезжали каждые выходные. Где они познакомились. Колесо обозрения, именно на нем было сделано предложение, и о котором она желала, чуть ли не с первой встречи. Шикарная свадьба, счастливая улыбка Шейн, не покидающая её не на одной фотографии. Новорождённая Соня. Первые шаги. Новый дом, купленный в кредит, новая машина. Руки задрожали, и глаза открыли краники. Крупные, переполненные горем и отчаяньем, слёзы падали на альбом, и папиросная бумага, разделявшая страницы, их сразу впитывала, разбухая. Трясясь всем телом, и продолжая плакать, Том не просмотрев и половины, закрыл альбом. Вытащил, стоявшую между ног, на половины опустошённую  бутылку текилы, сделал несколько глотков. Сморщившись от боли, которая пронзила язык,  сказал – Теплая.
 Поднявшись, подошёл к окну. Через разводы, оставленные Томом  на стекле,  разводы блевотины, он  разглядел останки дочери. Маленькое, обугленное тельце, именно тельце, руки, ноги, и голову съело солнце. Остались, маленькие части ног, и тельце  с обугленными культями. Нужно, её оттуда как-то вынести - подумал Том - пока я окончательно не напился.
***               
Надев старый дождевик, в последнее время пылящийся в чулане, нахлобучив на голову соломенную  шляпу, с широкими полями, сварочную маску и кожаные перчатки,  он вышел на залитый полуденным солнце газон.  В этом одеяние  можно получить первую премию на параде уродцев, категория лох года, усмехнувшись, подумал Том. Истекая потом, и изрядно захмелев, Том, спотыкаясь, шёл к останкам дочери. Текила  мерно отбивала такт какой-то знакомой песенки из детства. Ноги заплетались, но слушались. Дойдя до Сони, глаза поднялись чуть выше, и остановили свое внимание на лежащем рядом теле. –  Да Соня, девочка моя маленькая, ты была права, это мистер Смит. – Узнаю его заношенною голубую рубашку, безупречные стрелки на брюках, теперь испачканные зеленью травы, и до блеска начищенные ботинки. Сколько ему было? Размеренный ход мыслей, нарушил желудок.  - Какая растница! Позыв к рвоте заставил Тома как можно быстрее рассовать ступни дочери по карманам дождевика. Он поднял тело, и поплёлся в сторону дома. Алкоголь притуплял боль в левом плече. Уложив тело на  диван, Том накрыл его свежей простынёй. -  Шейн, ты восмосна хоцес полесать, вернее побыть, на последок со своей доцерью – промолвил Том. Отхлебнув ещё текилы, Том сморщился, перебарывая желание выпустить её, сводившую измученный и  пустой желудок. - Сейцас я тебя к ней присоединю. Столбик термометра переполз за 35. – Тёплая – и бутылка с остатками кактусовой водки полетела в сторону камина. - Где холодильник? -  А вот ты где. Распечатав новую бутылку и сделав четыре больших глотка, Том поднялся наверх. В их спальню. Теперь тела двух его любимых, лежали бок о бок.
***
Пропитанные потом, соломенная шляпа, перчатки, и сварочная маска, лежали рядом с креслом. Солнечный лучик переместился с постели, не более четырёх часов назад бывшей ложем плотских утех, на противоположную окну стену. Хорошая микроволновка - подумал Том- главное не передержать мясо, а то сгорит -  и сам разразился, нет, скорей заржал нервным, уставшим смехом. Альбом вновь водрузился на колени хозяина, бутылка, словно верный пёс,  мирно стояла у ног, на половину пустая. Сидя в старом дождевике и обливаясь потом, слёзные резервуары опустели, и из крантиков уже ничего, ни текло, тупо смотрел на фотографию. Втроём они стоят напротив входа в парк развлечений                '' ДИСНЕЙЛЕНД’’. Соне в тот солнечный день исполнилось четыре года. Взглянув на  витраж, а затем на солнечное пятнышко на стене, губы растянулись в печальной улыбке. – Сшёлнецный денёк.  Том держал на руках Соню, а Шейн крепко обнимая его за талию, выглядывала из-за плеча.
***
Голова гудела, ощущение схожее с тем как гудят дикие пчёлы, в греческой амфоре. Пустая бутылка валялась на полу, изорванный в клочья альбом у дверей. Жар, наполнявший комнату днём, остывал. Солнце ушло на другую сторону дома. Теперь-то он вспомнил песенку, мелодию которую во время похода за ценным артефактом, телом дочери, отчеканивала в его голове текила. Это песенка дразнилка, песенка о трёх безголовых, возможно глупая, но на то оно и детство.
  Трое безголовых плясали у ворот,
  Трое безголовых, украли твой компот,
  Трое безголовых, спрятались в сарай,
  Трое безголовых, познали в этом рай
  Трое безголовых, открыть компот пытались
  Трое безголовых, крупно облажались
  Трое безголовых, не смогут открыть банку
  Трое безголовых разбили эту склянку
  Трое безголовых старались себе в  благо
  Но плохо делать благо, когда оно во вред.
Долго и настойчиво я шёл к своему счастью. И что получил? К чему пришёл, к тому с чего начал, к нулю абсолютному нулю. Да, если он только существует, то да.
***
Улыбнись милая Шейн. Том посмотрел на очертания, дорогих сердцу девочек, тела, скрываемые простыней. Окрашенная тёмно-красной кровью простыня, вызвала новый приступ, слёзной стихии. Полу сварившейся гемоглобин, стекал, капая и образуя лужу у кровати. Дин дон. Дин дон.
***
Трое безголовых…. В беспамятстве, практически не чего не соображая Том, продолжал повторять стишок. Но тут он не успел и начать. Он услышал голоса Шейн и Сони. – Папа, но ведь нас только двое – звенел маленький  молоточек в голове. – Том – звенел молоточек по громче – нам страшно здесь. Здесь темно и… и душно. Бессмысленный взгляд скользил по простыне, нащупывая и оценивая возможность  перерождения, упал на маленькую чёрную коробку у кровати. - Я вас люблю и скоро буду с вами.
***
Дуло револьвера, плотно обжимали губы. – Я им пользовался всего-то пару раз, и то в тире - прошепелявил Том. Палец плавно скользил по курку. Я вас люблю.
***
Пролетая мимо домов, полумертвых машин, магазинов, тел…их души маленькой стайкой возносились ввысь.  Ласково-розовый закат заливал гостиную Смитов. Последняя мысль, - ОНО МЕНЯ НЕ ВОЗЬМЁТ. Я САМ.
***
ОНО и не взяло. Том давно стал самостоятельным.
***
А мы думали, ты не прейдешь папа.               
               
                Написано 8.8.1999
                Исправлено и дополнено 16.06.2009.
Андрей Полуш (Котляров).