Реквием Д Артаньяну, Или Констанция должна умереть

Взойдёт  над  миром  полная  луна,
Прекрасна, но  увы, непостоянна…
Забудьте  обещанье, донна  Анна,
Не  стойте  у  раскрытого  окна!
О. В. Медведев

   Приветствую  уважаемых  читательниц. Цель  нашей  беседы – уяснить, чем  так  привлекателен  герой, вышедший  из-под  пера  знаменитого  француза, и  насколько  реально  счастье  с  таким  мужчиной. Ведь  наше  с  вами  призвание – продолжение  рода  в  честь  наших  славных  предков  и, конечно, наше  личное  счастье, на  которое  мы  все  имеем  полное  право, данное  нам  природой.
 
   Сразу  определим, что  мы  будем  подразумевать  под  термином  «счастье». Так  как  это  понятие  часто  применяют  совсем  не  по  назначению, а  то  и  вовсе  начинают  спекулировать, пытаясь  сбить  нас  с  толку, полагая  подлюче, что, если  мы  молоды, так  можно  мошенничать  и  издеваться, воруя  наши  силы, время  и  жизненную  энергию. И  это  совсем  не  редкость  и  не  случайность. Нас, которых  природа  обязывает  быть  добрыми, нежными, отзывчивыми  и  понимающими, начинают  бесстыдно  эксплуатировать, навязывая  нам  те  модели  поведения, которые  нам  не  просто  не  нужны, а  даже  вредны  для  целостности  нашей  души, а  то  и  физической  красоты. То  же  пытаются  сделать  и  с  нашим  мироощущением, изуродовав  психику. Без  всяких  обиняков, охота  за  нами, за  нашими  телами  и  душами  идёт  давно  и  безобразно, и  мы  даже  более  лакомое  блюдо  для  врагов, чем  мужчины – эти  флибустьеры, добры  молодцы  и  крепкие  ребёнки  без  нас  в  этом  мире  просто  погибнут, и  очень  скоро  и  страшно. Как  известно  из  исторических  событийных  хроник, всякий  раз, когда  женщина  становилась  во  главе  социума  вместо  мужчины, это  означало  лишь, что  социум  скатился  на  грань  вымирания  или  уничтожения. Кто  не  верит – можете  поизучать  соответствующие  эпохи. В  одной  из  таких, кстати, и  мы  сейчас  проживаем. Но  это  не  означает, что  надо  хвататься  за  мужскую  работу, мы  всё  равно  приспособлены  для  этого  гораздо  хуже, чем  мужчины. Это  абсолютно  нормально. Разные  там  уклоны  во  всякие  шовинистические  истерики – признак  морального  убожества  или  погибающей, изуродованной  психики. Это  не  к  нам, это  уже  в  больницу. Горбатого  могила  исправит.

   Итак, как  говорил  О'Генри, «любое  счастье  потеряет  половину  своих  прекрасных  пёрышек, когда  счастливец  спросит  себя, счастье  ли  оно?». Однако  мы  попробуем. Вся  закавыка  состоит  в  том, что  для  разных  людей  это  мироощущение – разное, и  вот  почему. Кто  видел  в  учебнике  психологии  пирамиду  потребностей  Маслоу? Индивидуальности  здесь  не  больше, чем  серебра – в  святой  воде. Разные  люди  останавливаются  на  разных  уровнях  пирамиды  потребностей, а  «этажей»  всего  семь. Обычно  дальше  пятого  люди  не  ходят. Но  бывает, что  и  поднимаются, и  тогда  надолго  остаются  в  людской  памяти. Теперь  излагаю  более  точно. Первый  уровень, «красный»:  потребность  в  безопасности, чтоб  было  не  только  не  голодно, но  и  не  холодно, ну  и  т.п. Второй, «оранжевый»:  потребность  получать  удовольствия. Не  важно, какие, какие  воспитание  и  природные  склонности  привили, те  и  желаются. Третий, «жёлтый»:  определение  статуса  индивидуума  в  социуме, буквально, «кто  ты», лидер-ведомый, начальник-подчинённый, и  прочее. Это  три  низших  уровня, уровень  животного, а  не  человека. Вот  тут  как  раз  следует  упомянуть  про  вражьих  провокаторов, упорно  навязывающих  нам  сознание, что  мы  животные. Бред, если  кому  приятно  ощущать  себя  ниже  человеческого  облика  и  разума, пусть  сам  живёт  в  хлеву! Вся  индустрия  потребления  спекулирует  исключительно  на  этих  потребностях, например:  если  вы  не  едите/пьёте/принимаете  ещё  как-то/носите/короче, не  купили, что  предлагается  нами, то  вы  заболеете/будет  невкусно/вас  окружающие  не  поймут  и  не  оценят! Однако  если  всё  стадо  прёт  к  обрыву, то  в  моих  интересах  туда  не  ходить, не  так  ли? Поэтому  всегда  надо  уточнять, кто  именно  меня  не  оценит, как  меня  пытаются  шантажировать, и  что  эти  люди  собой  представляют, люди  ли  это  вообще, насколько  для  меня  их  мнение  имеет  ценность. Тупо  подражать  кому-то  тоже  занятие  бессмысленное, своя  индивидуальность  дороже, всё  равно  копии  не  получится, а  примерять  чужое  глупо – фигура  и  фактура  не  та. Далее. Четвёртый  уровень, «зелёный»:  тот, который  уже  характерен  для  человека, а  не  животного-потребителя. Уже  здесь  можно  говорить  о  чувствах, а  не  прихотях, о  индивидуальности, а  не  стаде, о  сознательном  выборе, а  не  обезьяньем  подражании. Впервые, осознав, что  он  обладает  разумом, человек  понимает, что  свободен  и  может  сам  принимать  решения, а  не  подчиняться  необходимости, может  сказать:  «мне  нравится»  вместо  «мне  нужно». Именно  здесь  человек  становится  способен  преобразовывать  окружающий  мир, появляются  не  только  телесные, но  и  духовные  потребности. Но  на  «зелёном  этаже»  человек  делает  это  осторожно, в  тех  пределах, какие  затрагивают  его  лично, его  близких, семью, друзей. Перемены, в  особенности  крупные, его  пугают, так  как  он  не  знает, принесут  ли  они  добро, опыт  диктует, что  вряд  ли. Человек  здесь – ревнитель  традиций  и  жаждет  спокойствия, уюта. Если  что-то  сломалось – надо  уметь  починить. И  этот  уровень  есть  середина  пирамиды. «Голубой»  уровень – потребность  чего-то  большего, чем  раз  и  навсегда  определённый  обычай; потребность  получать, усваивать  и  перерабатывать  информацию. Это  уровень  сознательного  обучения, самообразования, творческого  подхода  к  любой  деятельности. «Синий»  уровень – потребность  самореализации. Это  мастера  своего  дела  и  ремесла, учёные, деятели  искусства. «Фиолетовый»  уровень – не  просто  самореализация, но  служение  вере  и  традиции, искусству, людям, Богу. Это  воины  и  правители, слуги  Церкви  и  защитники  Отечества. «Белый», высший  уровень – вещь  столь  редкая  и  серьёзная, что  добраться  до  него  смогли  лишь  единицы, оставшиеся  в  людской  памяти  как  святые. Это  краткая  характеристика. Таким  образом, наличие  счастья  в  душе  человека  определяется  тем, на  каком  из  семи  цветов  пирамиды  находится  данная  личность, и  тем, насколько  полно  удовлетворяются  её  потребности  на  протяжении  жизни. Всего-то.

   Однако  всё  вышеуказанное  означает  одну  очень  важную  истину:  «Что  позволено  Юпитеру, то  не  позволено  быку». Поскольку  индивидуум, находящийся  на  красном  уровне  потребностей, никогда  не  поймёт, что  именно  в  окружающем  мире  не  устраивает  индивидуума, чей  уровень -– голубой  или  синий, более  того, понимание  возможно  лишь  при  совпадении  «цветов». Наличие  же  определённого  «цвета»  определяется  лишь  тем, как  человек  позиционирует  себя  в  мире, как  он  лично  планирует  развиваться, где  он  поместил (сознательно  или  нет – неважно) свою  личную «верхнюю   планку». Ну, а  поскольку  рассчитывать  на  понимание, поддержку  и  дружбу  он  может  лишь  среди  людей  своего  «цвета» («Ворон  ворону  глаза  не  выклюет»), то  мы  имеем  автоматическое  расслоение  социума  на  касты, и  вот  как  это  выглядит. Красный, оранжевый, жёлтый – это  шудры. Это  пролетариат, а  также  интеллигенция. Те, чей  уровень  развития  ограничен  модными  наклейками, тряпками, дешёвыми  сериалами; те, кто  готов  тупо  подражать  сиюминутной  знаменитости, даже  если  эта  фигура  мало  чем  отличается  от  разряженной  в  убогие  безвкусные  лохмотья  и  увешанной  блестящей  шелухой  обезьяны; те, кто  думать  не  хочет, а  потому  и  не  умеет, и, вместо  поиска  ответа  на  неожиданный  вопрос, обрушивает  на  собеседника  поток  брани  и  оскорблений. Их  амбиции  безмерны, в  то  время  как  способность  что-то  реально  сделать  по  любому  конкретному  делу  отсутствует, что  маскируется  под  нежелание  действовать («Да  мы…! Мы  знаешь  где  могли  быть, а?! Но  не  хочем, вот…»  кто  не  понял, это  цитата  из  кинофильма  «Старый  Новый  год»), а  всякий, кто  действительно  занят  какой-либо  деятельностью, подлежит  беспощадной  критике, а  то  и  осмеянию. Эта  стая  способна  лишь  загрызать  тех, кто  может  не  только  потреблять, но  и  производить, создавать  что-либо, а  ненависть  шудр  к  высшим  кастам  предела  не  знает. Это  ненависть  холопа  к  барину, описанная  в  новеллах  Пантелеймона  Романова, там, где  телеги  мужики  поделили  между  собой  по  кусочкам  колёс, а  книги  разорвали  на  листы  для  заворачивания  махорки. На  большее, то  есть  хотя  бы  пользоваться  колясками  по  очереди, ума, ясное  дело, не  хватило. И  ТАК  ВЕЗДЕ, ГДЕ  ШУДРЫ  ЗА  ЧТО-ТО  БЕРУТСЯ. Поскольку  своего  интеллекта  нет, шудры  пытаются  прожить  за  счёт  использования  чужих  ресурсов (тактика  пролетариата), а  также  поднаторели  в  искусстве  лицедейства, пытаясь  копировать  чужие  модели  поведения (поведение  интеллигенции). Так, пролетариату  духовные  потребности  чужды, а  интеллигенция  делает  вид, что  ими  обладает. Но  и  те, и  другие  обожают  издеваться  над  теми, кто  действительно  имеет  духовные  потребности, а  значит, не  вписывается  в  общее  стадо. Массу  примеров  можно  найти  в  недавнем  прошлом – это  и  унижающие  человеческое  достоинство  товарищеские  суды, и  партсобрания, и  даже  нелепейший  по  своей  сути  процесс  над  Иосифом  Бродским, чьи  представления  о  реальности  были  очень  далеки  от  окружающей  действительности. Таким  образом, одни  убивают  время  на  стадионах, пляжах  и  у  телевизора, другие  томно  вздыхают, прогуливаясь  по  театральным  буфетам, лесным  тропам, музеям  и  барахолкам; одни  читают  журнальчики  про  уголовщину  и  проституток, другие  увлекаются  бездарными  стихами  скучных  воображуль; суть  дела  от  этого  не  меняется – счастье  для  шудры  означает  возможность  потребить  ещё  одну  порцию  «жвачки», будь  то  пиво, косметика, блестящая  безделушка, лекарство  от  любой  болезни, новая  серия  глупых  сказочек  или  картинка  для  мобильника, а  также  возможность  позлословить  на  чей-то  счёт, продемонстрировать, что  и  он/она  о  чём-то  модном  наслышаны. Именно  наслышаны, знать  совсем  не  обязательно. Стадо  и  не  замечает, как  им  искусно  манипулируют  провокаторы, насаждая  моду  на  что-либо, а  те  знают – для  обретения  популярности  у  шудр  достаточно  просто  примелькаться, заставить  запомнить  свой  продукт  или  себя. «Пипл  схавает», – посмеиваются  устроители  гастролей  очередной  эстрадной  бездарности; и  в  самом  деле, чего  волноваться – турне  оплачено  желающим  «раскрутиться», а  стадо  по  привычке  пойдёт  на  то, что  «дают». Та  же  схема  и  в  телерекламе, чем  чаще  крутишь, тем  выше  продажи, надо  только  не  забыть  показать  в  качестве  потребителя  типовой  портрет  шудры. То  есть  дебиловатого  радостного  подростка  в  пидорке  с  канабисом, жеманную  юную  красотку, увешанную  сексапильными  одёжками  и  украшениями, развесёлую  бабушку  в  фартучке  у  плиты  на  кухне, худощавого  клерка  из  мифического  преуспевающего  офиса, умиротворённую  мамашу  на  даче  с  выводком  детей, пожирающих  ягоды, сурового  коренастого  мужика  за  рулём. Достаточно. «Бери  от  жизни  всё!». Вот  именно, бери. Пусть  пашут, строят, работают, стало  быть  другие. А  шудры  будут  брать. И  жрать. На  большее  они  не  способны. Поэтому  шудры  требуют  от  окружающих  уважительного  отношения  к  себе (как  будто  сами  на  него  способны), гарантий  их  комфортного  проживания, а  также  обязывают  себя  развлекать. Это  старое  «Хлеба  и  зрелищ!». Ну, в  роли  хлеба  могут  выступать  «достойные  зарплаты», например, а  зрелища  всё  те  же – бои  гладиаторов  и  убийства  христиан, выступления  балаганщиков  и  фокусников, а  также  колдовские  шоу. Всё. Где  брать  все  это, так  нужное  для  потребления  этой  агрессивной  массе, её  саму  абсолютно  не  заботит, она  полностью  уподобляется  свинье  под  дубом  из  басни  Крылова. Другое  дело, что  шудры  как  каста  есть  прекрасное  орудие  в  руках  опытных  манипуляторов, желающих  с  его  помощью  достичь  своих  целей. Каких, спросите? Ну, уж  явно  не  человеколюбивых, конечно  же. «… и  делай  с  ним, что  хошь!» – как  помните, пели  хитрецы  Лиса  Алиса  и  Кот  Базилио. Сапиенти  сат, кто  понял.

   Шудрам, по  большому  счёту, несмотря  на  все  красивые  декларации, особенно  не  важно, с  каким  партнёром  общаться:  попадётся  свой – всё  в  порядке, кто  из  высших  каст – ещё  лучше. Мужчина-шудра – хороший  сутенёр. Он  не  умеет (и  хорошо, если  не  хочет) преобразовывать  окружающий  мир, предпочитает  узкую  специализацию  в  любой  сфере  деятельности, прекрасно  чувствует  себя  на  монотонной  работе. Это  он  автор  утверждения, что  «никакой  любви  не  существует, сказки  всё  это». По-своему  он  прав, для  него  не  существует, ему  не  нужно. Это  его  женщины-вайшьи  сурово  обзывают  «кобелём»  и  «не  умеющим  гвоздя  забить». Несправедливо, зачем  же  требовать  яблок  от  берёзы? Союз  с  женщиной  из  высшей  касты  ему  лишь  в  тягость, мало  того, что  она  своими  превышающими  его  компетенцию  требованиями  формирует  ему  комплекс  неполноценности, так  ещё  и  в  сексе  захлёстывает  огромными  кусками  энергии, которые  он  не  знает, куда  девать  и  начинает  раздаривать  кому  попало. В  свою  очередь, женщина  после  контакта  с  мужчиной  низшей  касты  не  испытывает  той  полноты  ощущений, на  которую  рассчитана  её  система, что  приводит  к  депрессиям  и  фрустрациями, если  это  её  муж; регулярные  измены  в  этом  случае  не  спасут  положение, жена  начнёт  деградировать (а  не  переходить  в  низшую  касту!). Женщина-шудра  прекрасно  себя  чувствует  как  при  наличии  мужчины, так  и  без  него. Это  как  раз  та  безграмотная  и  тупая  учительница  в  провинциальной  школе, которая  считает  себя  непогрешимым  авторитетом, при  этом  являясь  дремучей  невеждой  как  в  плане  общей  эрудиции, так  и  в  сугубо  житейских  делах. Своё  сиюминутное  искажённое  видение  окружающего  мира  она  полагает  единственно  верным  и  обожает  навешивать  на  всё  ярлыки, никогда  не  давая  себе  труда  внимательно  рассмотреть  то, что  появилось  перед  её  глазами. Это  свирепая  мать-одиночка, которая  вымогает  криком  и  занудством  любые  блага  и  привилегии, живущая  на  грошовую  зарплату  в  убогой  квартирке, где  полвека  не  делали  ремонт, гордо  бравирующая  своей  нищетой  и  бабушкиными  платьями, дедушкиным  шкафом  с  книгами, ни  одну  из  которых  она  даже  не  открывала:  «Времени  нет!», и  при  этом  по  полдня  не  отрывалась  от  сериалов. Это  злобная  жуликоватая  торговка  с  базара  и  свирепая  уборщица  из  техникума, часто  болеющая  с  похмелья, запросы  таких  людей  скромны  и  примитивны, чего  нельзя  сказать  о  их  заоблачных  амбициях, которые  они  компенсируют  неоправданной  агрессией  в  адрес  остального  мира:  все  мне  обязаны, а  я, бедный  и  сирый, никому  ничего  не  должен. Аллегория  шудры  вообще – петух  из  басни  Крылова, который  нашёл  жемчужное  зерно.
 
   Следующая  каста, «зелёный  уровень» – это  вайшьи. Это  как  раз  те, кто  пашет, строит, возит, торгует, шьёт, готовит – одним  словом, производители  продуктов, товаров  и  услуг. Самоотдача  в  труде  для  них – привычное  условие  проживания, они  любят  своё  дело, работают  с  удовольствием  и  радостью, видя, как  их  деятельность  приносит  реальные  и  ощутимые  плоды. Они  основывают  целые  династии, кланы  и  общины, дабы  чувствовать  себя  в  гармонии  с  миром, вместе  радоваться  жизни, бороться  с  возможными  трудностями, а  то  и  с  врагами, пришедшими  отнять  у  них  землю  и  имущество. Вайшьи  стараются  сызмальства  определить, чем  они  будут  заниматься  всю  жизнь, и  не  склонны  менять  свои  привычки  и  вкусы. Любые  перемены  у  них  вызывают  инстинктивное  подозрение  и  тревогу – зачем  это  вдруг  понадобилось  что-то  менять, где  гарантия, что  новое  будет  лучше  старого, привычного  и  проверенного? Мода? Вайшьи  прекрасно  знают, будучи  ревнителями  традиций, что  «всё  новое  есть  хорошо  забытое  старое», и  нечего  тратить  ресурсы  в  погоне  за  призраком. И  они  по-своему  правы. Мишура - мишурой, трескотня – трепотнёй, а  работать  кто  будет, когда  есть  всем  хочется?! Цыкнули  на  шудру  и  отправили  двор  пометать  да  воду  таскать, а  у  барина  с  надлежащим  почтением  поинтересовались, сколько  нынче  чего  будем  сеять, продавать  и  доставлять, а  также  как  дела  в  столице, всё  ли  спокойно? Поэтому  для  вайшьи  счастье – когда  славно  поработав, славно  отдохнули; когда  все  сыты, на  месте  и  ни  в  чём  не  нуждаются, и  везде  образцовый  порядок, ничего  не  испортилось, никто  не  заболел. У  вайшьи  не  возникает  потребности  кого-то  унижать, принуждать, презирать, напротив, он  знает  себе  цену  и  подчёркнуто  уважительно  относится  к  другим, разумеется, ожидая  того  же  взамен. Жизнь  должна  быть  в  радость  и  созидание, поэтому  тупое  потребительское  прожигание  ресурсов, будь  то  деньги  или  таланты, вайшье  претит, так  же, как  пустопорожние  пересуды, споры, теоретические  дискуссии  и  демонстративное  фанфаронство. Безделье  его  угнетает  и  бесит, также  тяжело  переживает  он  ситуацию, когда  выполняемая  работа  бессмысленна, бесполезна, не  приносит  удовлетворения  или  соответствующих  ей  плодов  и  результатов. У  него  обострённое  чувство  справедливости, как  по  отношению  к  себе, так  и  к  другим, которое  проистекает  из  врождённого  чувства  ответственности  за  себя, близких, свой  дом  и  родину. Однако  вайшья  не  любит  рисковать, воевать, экспериментировать – это  не  его  стихия, и  он  физически  болеет  и  разрушается, когда  приходится  заниматься  тем, для  чего  он  не  приспособлен.
 
   Для  этого  прекрасно  приспособлены  кшатрии – «голубой, синий, фиолетовый  уровни». Кшатрии  есть  суть  грамотные  преобразователи  реальности, они  не  могут  жить  без  того, чтобы  воздействовать  на  окружающий  мир, работать  творчески. Это  настоящая  аристократия  социума. Она  занимается  творческо-преобразовательской  деятельностью, и  как  в  радуге  три  оттенка  синего, уже  перечисленные, так  три  направления  этой  деятельности  охватывают  сферу  интересов  кшатрия – искусство, наука, война. «Синие»  и  «фиолетовые»  кшатрии – это  лидеры  априори, созданные  для  того, чтобы  добиваться  определённых  целей, будь  то  превращение  магнетизма  в  электричество  или  создание  жёсткого  централизованного  государства  взамен  вечных  дрязг  феодальной  раздробленности. И  здесь  вступает  в  силу  в  полной  мере  тезис  «кому  многое  дано – с  того  многое  спросится». Аристократы  не  берутся  из  ниоткуда, они  бережно  выращиваются  и  воспитываются, пусть  даже  как  Золушка  или  Габриэль  Монтгомери, в  семьях  вайшьев, затем  получают  специальное  образование; даже  если  предки  о  том  не  позаботились, юный  кшатрий  инстинктивно  будет  стремиться  к  тем  знаниям, которые  понадобятся  ему  для  выполнения  своего  предназначения. Именно  так, этих  людей  совсем  немного, просто  на  общем  фоне  они  столь  заметны, что  остаются  в  людской  памяти  надолго, тогда  как  простолюдины  если  и  не  летят  скопом  в  Лету, то  становятся  известными  лишь  благодаря  свету  знаменитых  имён. Ну  кто  бы  когда  вспоминал  о  некой  Аришке, тем  паче  называя  её  Ариной  Родионовной, не  случись  ей  на  старости  лет  нянчить  сопливого  сорванца, который  вырос  и  в  перерывах  между  кутежами  писал  недурственные  стихи? И  разве  помешало  крестьянское  воспитание  восемнадцатилетней  девчонке  командовать  армиями, спасая  короля  и  Францию, а  затем  с  именем  Иисуса  хладнокровно  взойти  на  костёр? Орлеанская  Дева  живёт  в  веках, но  кто  из  читателей  припомнит  имена  тех, кто  кормил  её  каждый  день, пока  рос  этот  вроде  бы  обычный  ребёнок? Или  кто  сходу  назовёт  имена  дворцовых  слуг  безбашенного  царевича, которому  было  больше  всех  надо, того  самого, которого  не  одно  тысячелетие  толпы  людей  молят  о  чуде, называя  Буддой? Но  имеется  в  связи  с  этим  одно  важное  обстоятельство:  будучи  харизматическими  лидерами, кшатрии  увлекают  за  собой  значительные  массы  людей, а  то  и  целые  куски  социума. И  от  того, какова  эта  личность  лидера, зависит, куда  пойдёт  движение –  к  развитию  или  к  деградации, к  жизни  или  погибели, как  физической, так  и  духовной. Так, корпорация  Адольф  Гитлер  и  °K  взялась  спасать  немецкую  нацию  от  еврейского  расизма, наивно  полагая, что, действуя  методами  врага, одержит  победу. Итог  известен; ну, и  зачем  же  было  на  себя  одеяло  тянуть, богочеловеками  себя  заявлять, упразднять  христианство, упиваться  гордыней  сверх  всякой  меры? Закономерный  крах, а  ещё  подстава  всей  немецкой  нации  и  не  только  ей. Разворот  к  «арийским  богам»  есть  язычество  в  худшей  форме  идолопоклонства. Почему-то  стараются  забыть  важнейшую  составляющую  любого  язычества: РЕГУЛЯРНЫЕ  ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ  ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ. Не  по  злобе, просто  из  уважения  к  богам – отдать  самое  лучшее, боги  уж  лучше  распорядятся, им  и  виднее. Итог  такой  политики – в  «Повести  временных  лет»  упоминается, как  жертвой  по  жребию  стал  малолетний  сын  варяга  Фёдора, после  службы  в  Византии  жившего  в  Киеве, в  983 году. А  теперь  представьте  реакцию  христианина (а  этот  воин  им  был, неудивительно, в  Риме  христианство  первыми  поняли  легионеры, а  не  маргиналы), которому  предлагают  отдать  его  ребёнка  в  жертву  идолу! Каково? Примерьте  на  себя, читатели, вы-то  сами, как, согласны, отдадите  дитя  Перуну? А  где  гарантия, что  Перуну, сразу  возникнет  вопрос, что-то  он  сам  мне  ничего  не  говорил, во  сне  не  являлся… Но  разглагольствовать  и  увиливать  не  дадут, уже  пришли  забирать. Стоит  ли  удивляться, что  Фёдор, прижав  сына  к  груди  и  обнажив  меч, послал  пришедших  подальше… Народ  обиделся  и  убил  обоих, разметал  двор  обречённого. ЗАБЫЛИ? ИЛИ  ПОМНИТЬ  НЕОХОТА? А  то, что  холопство, рабство  из  соплеменников, возникло  уже  к  981  году, что  сын  Святослава, Ярополк, привёл  на  Русь  наёмников-мусульман, и  за  семь  лет  княжения  так  всем  русинам  опротивел, что  только  незнатный  охранник (единственный  человек!)  остался  ему  верен, и  киевляне  вызвали  Владимира, что  к  тому  времени  в  Киеве  было  уже  около  400  церквей, так  как  православное  христианство  уже  полтора  века  никому  здесь (да  и  в  Новгороде  было  уже) не  мешало, кроме  тех  же  мусульман  да  иудеев, которым  всю  историю  христианство  мешает, ПОЧЕМУ  ЗАМАЛЧИВАЕМ? Для  сравнения, уже  в  1184  г.  архиепископ  Бремена  послал  в  земли  ливов  на  побережье  Балтийского  моря  августинских  монахов  Мейнарда  и  Теодориха, обычных  католических  миссионеров. Однако  тамошние  язычники  вздумали  принести  в  жертву  своим  богам  лично  Теодориха. Мейнарда, который  решил  отбыть  в  Германию, выпустить  отказались, чтоб  Тевтонский  орден  не  устроил  репрессий. С  огромным  трудом  послание  Мейнарда  ушло  в  Рим, и  папа  Целестин III  объявил  крестовый  поход. И  зимой  1198 г.  католический  десант  высаживается  на  Двине, папа  Иннокентий III  учреждает  Тевтонский  орден  вполне  официально, и  мало  никому  не  показалось! Умерший  Мейнард  мог  считать  себя  стократ  отомщённым. Через  три  года  уже  стояла  Рига. Закономерное  поведение  христиан, для  которых  жизнь – Божий  дар, и  жертвы  языческим  богам  приносить  тождественно  сатанизму. А  на  Руси  погибший  отец  с  сыном  стали  единственными  мучениками  христианства, так  как  князь  Владимир  решил  проблему  пусть  радикально, но  красиво – захватив  Корсунь, объявил  о  намерении  жениться  на  византийской  принцессе, и, дабы  соблюсти  всё  с  должным  уважением, креститься! (Вы  только  представьте, как  были  напуганы  византийцы! Злобный  язычник  сейчас  всех  разделает, как  викинги  – младенцев!) Построив  в  захваченном  городе  православный  храм, князь  отдаёт  город  назад  «как  вено  за  невесту», и, возвратившись  с  победами  в  Киев, устраивает  массовое  крещение. После  чего  хотя  идол  Перуна  и  полетел  в  реку, как  нашкодивший  в  мирной  жизни  ветеран  «горячей  точки», но  сам  Перун  остаётся  православном  поле  в  виде  Ильи-пророка, например, родовые  боги  иных  племён (которых  некоторые  извращенцы  зачем-то  обзывают  киевским  пантеоном), чьи  представители  служили  в  княжеской  дружине, также, пройдя  через  людские  воплощения, становятся  православными  святыми, так, Сварог  и  Хорс  работают  под  началом  архангела  Михаила, и  т.д., воистину  Орестея, примирение  Аполлона, Афины  и  эринний  отдыхают! Все  довольны, и  только  тупая  Европа  под  католическими  хоругвями  борагозит  «огнём  и  мечом»  на  своей  территории, погрязая  не  только  в  пучине  греховной, но  и  вызывая  на  свою  садовую  голову  свирепых  сарацинов, карающих  за  все  грехи  сразу  всех  подряд  без  разбора. Ещё  более  мрачной  была  ситуация  с  покорением  Америки, гибелью  цивилизаций  ацтеков  и  майя. Бравые  испанские  вояки-католики  поистине  рассвирепели, да  кто  бы  на  их  месте  не  ужаснулся, увидев  культ  мёртвых  черепов  и  костей, роскошные  сосуды  для  хранения  живых  человеческих  сердец, сам  процесс  жертвоприношения:  человека  бросают  на  частокол  из  пик, потом  костяным  ножом (без  анестезии!) вскрывают  грудную  клетку, вырывая  пульсирующее  сердце, и  в  течение  года  это  делают  300  тысяч  раз! Это  кому  же  такое  жречество  служило, сакраментальный  вопрос? Кортес  же  столкнулся  с  армией  в  десятки  тысяч, имея  за  спиной  не  более  двух  десятков  человек! И  он  выиграл, так  как, в  отчаянии (нечего  терять, вперёд!)  рванулся  с  тремя  людьми  к  императору, отбил  его  знамя, после  чего  армия  индейцев  разбежалась  кто  куда. Хороши  защитники  у  их  штандартов  и  царя, сразу  бежать, смеяться  некому. То  же  и  у  погрязшей  в  культе  плотских  удовольствий  цивилизации  инков, обожравшейся  роскошью, воплотившей  в  жизнь  лозунг  «Бери  от  жизни  всё!» Пришли  суровые  захватчики  и  без  церемоний  разгромили. А  этот  факт  означает  одно – моральную  гниль, означает, что  защищаться  никто  особо  не  желал, надеясь, что  уцелеет, и  бросил  всё, и  родину  тоже. Другой  пример.  Как  известно, Л. Н. Толстой  не  учился  в  классической  русской  гимназии, не  заканчивал  университетов (сравните  с  булгаковским  Шариковым)  и  решил  в  55  лет  пополнить  свои  знания, беря  уроки  у  раввина-законоучителя (любопытный  выбор, не  так  ли?). Графиня  Софья  Андреевна  Толстая  пишет  сестре:  «Лёвочка  учится  по-еврейски  читать, и  меня  это  очень  огорчает; тратит  силы  на  пустяки. От  этого  труда  и  здоровье, и  дух  стали  хуже, и  меня  это  ещё  более  мучит, а  скрыть  своего  недовольства  я  не  могу». Пройдя  курс  обучения  у  «своего  друга, еврейского  раввина  Минора» (Л. Н. Толстой, ПСС «Юбилейное» в  90  томах, М-Л., 1934 г., т. 63, с. 147), он  в  1884  году  заканчивает  трактат  «В  чём  моя  вера?». То  есть, его, Лёвушки, личная, вот  ведь  амбиций  воз! Итак, «Бог – это  сердце  моё, это  моя  совесть, моя  вера  в  себя, – и  я  буду  лишь  этому  гласу  внимать». Гордыня  без  берегов, право! Ну, и  довнимался:  «Ночью  слышал  ГОЛОС, требующий  обличений  заблуждений  мира. Нынешней  ночью  ГОЛОС  говорил  мне, что  настало  время  обличить  зло  мира… Нельзя  медлить  и  откладывать. Нечего  бояться, нечего  обдумывать, как  и  что  сказать», – из  записной  книжки  писателя, 25  мая  1889  года. Вестимо, что  за  голоса  ночами  разговаривают… Им-то  Толстой  и  вторит  дальше:  «То, что  я  отвергаю  непонятную  троицу  и  кощунственную  историю  о  боге, родившемся  от  девы, искупляющем  род  человеческий, то  это  совершенно  справедливо». В  1881  году  тупо  по  своей  цели  и  мерзко  по  исполнению  убит  Царь-Освободитель. Толстой  пишет  его  сыну  письмо  с  просьбой  наградить  убийц  деньгами  и  отправить  в  Америку. "Лучшие, высоконравственные, самоотверженные, добрые  люди, каковы  были  Перовская, Осинский, Лизогуб», – это  звучит  как  издевательство. И  верно, настоящее  «зеркало  русской  революции». 20  апреля  1889  же  года  он  пишет  в  своём  дневнике:  «Созревает  в  мире  новое  миросозерцание  и  движение, и  как  будто  от  меня  требуется  участие – провозглашение  его. Точно  я  только  для  этого  нарочно  сделан  тем, что  я  есмь  с  моей  репутацией, – сделан  колоколом». Лев  Львович, сын  анекдотического  графа («Пахать  подано, барин!»), в  своей  книге  «Правда  о  моём  отце»  говорит:  «Никто  не  сделал  более  разрушительной  работы  ни  в  одной  стране, чем  Толстой… Не  было  никого  во  всей  нации, кто  не  чувствовал  бы  себя  виновником  перед  суровым  судом  великого  писателя. Последствия  этого  влияния  были  прежде  всего  достойны  сожаления, а  кроме  того  и  неудачны. Во  время  войны  русское  правительство, несмотря  на  все  усилия, не  могло  рассчитывать  на  необходимое  содействие  и  поддержку  со  стороны  общества… Отрицание  государства  и  его  авторитета, отрицание  закона  и  Церкви, войны, собственности, семьи, – отрицание  всего  перед  началом  простого  "христианского»  идеала; что  могло  произойти, когда  эта  отрава  проникла  насквозь  в  мозги  русского  мужика  и  полуинтеллигента  и  прочих  русских  элементов… К  сожалению, моральное  влияние  Толстого  было  гораздо  слабее, чем  влияние  политическое  и  социальное». Любопытно  в  этой  истории  одно  интересное  совпадение. У  Толстого  есть  предшественник, достойный  аналог, верный  слуга  революции. Высокородный  дворянин, любознательный, любвеобильный, столь  же  страстно  обожавший  свою  жену, как  и  граф  Толстой, и  тоже  писал  огромные  тома  сочинений, пытаясь  кардинально  реформировать  общественную  мораль. Правда, его  сочинения  исчисляются  скромной  цифрой  в  20  томов; он  живо  интересовался  оккультизмом  и  спиритизмом, иудаизмом, за  что  от  Церкви  его  не  отлучали, просто  в  рамках  уголовного  дела  устроили  гражданскую  казнь, сожгли  его  чучело, а  потом  родной  сын  хлопотал, чтоб  из  психушки  папу  не  выпускали  и  книги  его  все  сожгли. Преданная  жена  от  стыда  постриглась  в  монахини. Он  произнёс  фразу  «Дети – собственность  их  опекунов», в  частности.  Кто  ещё  не  узнал, представляю –  Донасьен-Альфонс-Франсуа де Сад, сатанист, содомит, провокатор, кричавший  из  окна  Бастилии, в  которой  сидел  за  причинение  телесных  повреждений  проституткам, что-де  в  этой  тюрьме  для  знати  убивают  заключённых. При  взятии  Бастилии, правда, погиб  архив  маркиза, которым  он  очень  дорожил. Только  вот  революция  этого  своего  верного  служаку, присяжного  революционного  трибунала, ничтоже  сумнящеся  лишает  всех  средств  к  существованию, а  Наполеон  его  и  вовсе  знать  не  желает, так  что, дабы  не  умереть  с  голоду, приходится  ему  лечь  в  лечебницу, а  за  продолжение  прошлых  проделок  оказывается  он  в  тюремной  психушке  до  конца  своих  дней. Несчастный  так  старался, писал  груды  томов  бесовской  пропаганды, но  ведь  Сатана  за  службу  платит  черепками. Видите?
 
Это  эстетика  розенкрейцеров. Роза  и  крест  вроде  бы  символы  мужского  и  женского  начал, свеча  якобы  проблески  разума, змея – мудрость, а  купол  типа  «защита» (от  Бога, видимо, по  себе  судят). Только  вот  конечный  пункт  обозначен  столь  конкретным  символом  богоборческой  конторы, каковая  есть  пропасть  вечного  рабства, ведь  психические  болезни  без  вмешательства  священников  неизлечимы, это  медицинский  факт. Ну, а  сколько  лет  этот  символ  изображался  везде  и  всюду  в  нашей  стране? Интересная  такая  корреляция… Теперь  о  Толстом-писателе. Почитайте  ради  интереса  «Крейцерову  сонату», а  особенно – «Послесловие»  к  ней, позже  опубликованное  Толстым. Это  не  бред  сивой  кобылы  в  ноябрьскую  ночь  под  Самхейн, это  сознательная  деструкция  моральных  ценностей  в  лучших  бесовских  традициях. Даже  насквозь  светский  человек  Андре  Моруа  в  своих  «Письмах  к  незнакомке»  говорит  чётко  и  ясно:  «Толстой  был  неправ. В  этой  музыке  нет  ничего  сладострастного  и  зловещего, она  прекрасна  и  возвышенна». Ну, сударь, вы  же  француз, вам  ли  не  знать, сколь  обычная  вещь – огульное  охаивание  и  выворачивание  фактов  в  новое  русло, сиречь  ложь. Вы-то  себе  дали  труд  прочитать, послушать, проверить, а  толпы  ленивых  читателей, привыкших  верить  тому, что  громко  кричат  вокруг? На  то  и  расчёт. «Врите  больше, что-то  да  останется», – это  слова  знаменитого  политтехнолога  Йозефа  Геббельса. Интересен  и  такой  момент. Идеал  женщины  Л. Толстого – чеховская  «Душечка». ЖЕНЩИНА  БЕЗ  ДУШИ, слепо  копирующая  своих  мужчин, скучная  пустышка. Обратите  внимание  на  финал  рассказа  А. П. Чехова. ПУСТОТА, НИЧЕГО. Нас  к  этому  Толстой  призывает, да? Про  эгоистичную  паразитку  Наташу  Ростову, несущую  всем  разрушения, пожалуй, и  говорить  не  стоит, глупый  бесёнок, едва  прикрытый  масочкой  якобы  детского  обаяния. Здесь  многие  учителя  литературы  начинают  автоматически  возмущаться, ещё  бы, их  не  тому  учили, банальная  инерция, когда  мышление  остановилось.
БЕРЕГИТЕСЬ  ЛЖЕПРОРОКОВ, КОТОРЫЕ  ПРИХОДЯТ  К  ВАМ  В  ОВЕЧЬЕЙ  ОДЕЖДЕ, А  ВНУТРИ  СУТЬ  ВОЛКИ  ХИЩНЫЕ. ПО  ПЛОДАМ  ИХ  УЗНАЕТЕ  ИХ.
Новый завет
А  каковы  последствия  деятельности  Наташи, которая  даже  письмо  жениху  без  ошибок  написать  не  может, и  мается  от  безделья  там, где  любая  девушка  найдёт  себе  занятие, хоть  кушак  милому  вышить, как  недалёкая  Скарлетт  О'Хара? Мёртвый  Андрей  Болконский, засохшая  Соня, загробленная  жизнь  Анатоля  Курагина, публичный  позор  Ростовых, тупая  самка – жена  Пьера  Безухова, от  такой  жены  убегать  в  свой  мир  будет  любой  мужчина, чем  Пьер  и  занят  в  итоге. Элен, конечно, не  образец  особой  добродетели, но  её  пример  для  Наташи – не  догма, а  руководство  к  действию:  подайте, чего  хочется, а  там  хоть  потоп! Так  же  рассуждает  и  клинический  случай  гормональной  психиатрии – Анна  Каренина.
 
   Серафим  Саровский  любил  говаривать:  «Спасайся  сам, и  вокруг  тебя  спасутся  тысячи». У  кшатриев  это  происходит  автоматически, а  заодно  и  с  точностью  до  наоборот. Поэтому  существует  также  каста  брахманов, назначение  которой – направлять  в  нужное  русло  неуёмную  энергию  кшатриев, прививая  им  соответствующее  мировоззрение, щедро  делясь  запасом  знаний, мудрости, формируя  в  их  умах  вечные  ценности, и  не  допускать  их  увлечения  на  путь  погибели. Это  в  первую  очередь  духовные  учителя, и  большинство, как  следствие, имеет  духовный  сан, а  то  и  осталось  в  истории, как  настоящие  святые. Однако  на  общем  фоне  социума  они  менее  заметны, чем  энергичные  и  амбициозные  кшатрии. Те  всю  жизнь  эволюционируют, каждому  «больше  всех  надо»  выложиться  именно  в  этом  деле  в  данный  момент, по  завершении  означенного  дела  находится  какое-то  иное, новое, знаменуя  собой  новый  жизненный  этап, и  если  партнёр, занятый  своим, столь  же  важным  для  него  личным  делом, не  сможет  стать  напарником, связь  рушится, партнёры  уходят  каждый  в  своём  направлении. Но  рвать  любую  привязанность  всегда, а  то  и  очень  больно, и  добавьте  ещё  сюда  воинственный  дух  соперничества, неотъемлемую  часть  психики  любого  кшатрия! И  утраченные  иллюзии, и  обречённые  на  смерть  надежды, и  связанные  с  болью  разрыва  депрессивные  явления, и  деструктивные  желания  отомстить – просто  бешеный  коктейль  получается. Так  вышло  у  Медеи  с  Ясоном, например. Жуткая  история, различные  авторы  по-разному  глаголят  миру  о  том, кто  первый  из  супругов  повёл  себя  неправильно, но  это  уже  детали, причина  как  раз  в  том, что  брак  Медеи  и  Ясона  существовал  лишь  между  мирами, к  которым  оба  принадлежали – не  вышло  бы  у  похитителя  Руна  остаться  жить  в  Колхиде, а  в  Греции  не  нашлось  места  Медее  как  царской  дочери, ставшей  женой  царя. На  палубе  корабля  была  любовь, возникшая  в  перипетиях  экспедиции  между  равными, и  оттого  достойными  друг  друга  людьми, но  плавание  закончилось, теперь  появилась  другая  цель, и  смысл  их  связи, и, как  следствие, и  любви, исчез. Брак  умер  уже  по  прибытии  в  Грецию, держался  лишь  по  инерции (ну, и  дети, конечно, тот  ещё  фиксирующий  связь  элемент), и  появление  царевны-соперницы – лишь  следствие  этого. Не  нашлось  на  этих  запутавшихся  воинов  никакого  мудреца-брахмана, который  вовремя  бы  перенаправил  их  неуёмную  энергию  в  созидательное  русло  и  предотвратил  бы  трагедию.

   А  теперь  поговорим  о  нашем  герое. Дамы  и  Господа, прошу  овацию, ибо  на  сцену  наконец  выходит  всеми  обожаемый  Д;Артаньян, тот  самый, из-под  пера  Александра  Дюма-старшего. Приступим, согласно  хронологии. Характер  ненордический, неуравновешенный, импульсивный  и  взбалмошный. По  темпераменту  хрестоматийный  холерик. Бретёр, то  есть  человек, который  постоянно  нарывается  на  неприятности, скандалит, хулиганит. Это  он  так  самоутверждается. Причин  тому  достаточно. Неуверенно  чувствует  себя  в  незнакомой  среде, способность  к  адаптации  низкая, за  счёт  высокой  скорости  нервных  реакций  эмоции  чрезмерно  глубоки, что, в  свою  очередь, создаёт  дополнительный  стресс, а  это  не  способствует  адекватной  реакции  на  происходящее. Он  пытается  выглядеть  невозмутимым, но  чувствует  всю  нереальность  своих  попыток, злится  на  себя, сидеть  на  месте  для  него – пытка, он  моментально  обнаруживает  свои  эмоции  при  свидетелях, что  ранит  его  ещё  сильнее, его  непрекращающееся  ёрзанье  на  месте  раздражает  окружающих… а  пребывающий  едва  ли  не  в  истерике  герой  даже  на  добродушные  замечания  в  свой  адрес (вроде  мудрого:  не  парься, юноша, всё  будет  путём) автоматически  реагирует  неконтролируемым  агрессивным  выпадом. Такова  изнанка  мушкетёрской  романтики. Добавьте  к  этому  неизбежное  нервное  истощение  в  условиях  ненормированного  рабочего  дня, перманентный  стресс  «кругом  враги», хронический  недосып, скудное  питание (перечитайте, как  славная  четвёрка  ходит  на  обеды  к  друзьям, словно  современные  нищие  студенты, и  уничтожает  двухмесячный  запас  шоколада  у  священника), кишащий  уголовниками  неблагоустроенный  райончик  в  промозглом  городе, хроническое  безденежье, при  котором  ты  обязан  выглядеть  роскошно, и  не  имеешь  права  даже  простудиться, а  вечные  драки  с  опытными  бойцами! А  ещё  необходимо  блестяще  выглядеть  и  не  разочаровывать  женщин, это  при  их-то  крепких  винах, которые  хлебаются  стаканами  и  бутылками! Неудивительно, что  у  28-летнего  Атоса (ну  просто  залёточка  молоденький, по  нашим-то  меркам) отчётливо  видны  седые  пряди, да  и  обращается  он  к  18-летнему  другу:  «Сын  мой…». Далее, по  сюжету. Наш  герой  делает  врагами  как  раз  тех, кого  меньше  всего  стоило (за  счёт  как  раз  вспыльчивого  характера, заметим, ради  справедливости, отходчивого, ведь  герой  находит  резоны  трёх  противников  разумными, и  Небо  учитывает  этот  жест  смирения, изменив  ситуацию  на  дуэли). В дальнейшем  ему  снова  везёт:  несмотря  на  полностью  испорченное  первое  впечатление, Тревиль  решает  оказать  помощь  неопытному  провинциалу, будучи  его  земляком; затем  истинный  сильный  мира  сего, воспылав  к  нему  абсолютно  иррациональной  симпатией (Ришелье  был  великолепным  стратегом, и  знал  настоящую  цену  людям), делает  ему  предложение, от  которого  не  может  отказаться  даже  недальновидный  глупый  индивидуум… Судьба  посылает  ему  подмогу  в  виде  опытнейшей, достигшей  солидных  успехов  роскошной  авантюристки, которую – приголубь  только, звезду  с  неба  тебе  достанет, от  всех  людей  и  нелюдей  спасёт!  Послан  ему  и  ещё один высокопоставленный  покровитель - не  удивляйтесь, я  про  Рошфора  говорю…  А  что  со  всем  этим  богатством  делает  герой? Он  хамит  кардиналу  и  бахвалится  этим (оцените  сами  разумность  поступка: кабы  не  мудрость  и  умение  прощать  самого  герцога, как  вы  думаете, долго  ли  бы  это  бахвальство  продолжалось?). Он  подставляет  под  удар  Тревиля  и  своих  друзей (Атосу  и  Арамису  экспедиция за алмазами   едва  не  стоила  жизни, Портосу  тоже  нехило  досталось), несмотря  на  щедрую  награду  королевы (плачено  перстнем  с  бриллиантом и  охраной  Констанции - что, надо  было  ещё  и  натурой, что  ли?!), считает  себя  обиженным  и  неоцененным  по  достоинству. Кроме  того, ну  что  за  необходимость  была  издеваться  над  миледи, выдавая  себя  за  графа  де  Варда, а  потом  ещё  и  унижать  её, рассказывая  об  этом  в  постели  после  интима? Простите  великодушно, такой  поступок  как  называется? Да, миледи  отверженная, но  её  ли  вина, что  она  хотела  большего, чем  прозябание  в  деревне? Совратила  священника, говорят? Полноте, изнасиловала, что ли? Или  священник, встретив  лакомый  кусочек, решил  изменить  свой  быт? Ну, а  то, что  граф  де  Ла  Фер  оказался  зашоренным  придурком, который  среагировал  не  на  человека, а  на  шаблон (клеймо, значит, а  ты  хотя  бы  дал  себе  труд  разузнать, как  дело  было, и  что  на  самом  деле  имело  место  быть? Ты  же  все-таки  мужчина, так  владей  ситуацией  и  пользуйся, жена  бы  потом  за  тебя  кого  угодно  в  клочки  порвала), то  несчастье, и  глумиться  над  страданием – грех. Пари  держу, приласкай  наш  герой  эту  супервумен  поневоле, блистал  бы  при  дворе  вместо  короля; если  помните, Ришелье  дворянство  ей  выбил, и  не  захолустье  какое-нибудь. А  уж  каким    надёжным  другом  оказался  бы  Рошфор, не  полезь  герой  сразу  на  рожон, и  поговори  с  солидным  незнакомцем  уважительно  и  без  наглой  истерики. Но  нет, мы  собственноручно  делаем  себе  врагов. А  страдают  от  этого  совершенно  невинные  люди – гвардеец  Бикара, Жюссак  и  Бернажу, которые, простите  за  сленг, здесь  не  при  делах; упомянутый  граф  де  Вард, отравленный  Бризмон, а  уж  в  смерти  Констанции, позвольте  крикнуть  во  весь  голос, виноват  всецело  её  пылкий  возлюбленный, который  самому  милорду  Бэкингему  порывался  морду  бить, у  него, видите  ли, ревнивые  галлюцинации, и  кого  же  наш  герой  подозревает, обратите  внимание – своего  друга, более  респектабельного, на  его  взгляд! Вот  вам  и  комплекс  неполноценности  разом, и  неуважение  к  объекту  любви, и  подленькие  мысли  по  адресу  друга, очень  достойные  качества, нечего  добавить! А, нет, вру – нужно  добавить  разгроханное  нещадно  сердечко  Кэти, которую  герой  использует, словно  салфетку, не  подарив  ни  единой  страстной  ночи  за  ценнейшую  информацию, – а  ведь  девушка  подписала  себе  приговор, предав  свою  госпожу. Полагаю, перепих  с  запуганной  девушкой  за  стенкой  в  спальню  миледи, перед  стыковкой  с  самой  мадам  Винтер, в  счёт  не  идёт, насколько  порядочны  такие  действия, думаю, читатели  решат  сами. Скажу  сразу:  мерзостная  подлая  интрига  преподносится  как  нечто  вполне  нормальное; к  слову, каяться  в  этом  грехе  Д'Артаньян  и  не  подумал. А  когда  лишившаяся  всего  в  жизни  девушка  просит  спасти  её, ведь  виноват  в  произошедшем  наш  образец  доблести  и  чести, тот  ничтоже  сумнящеся  сваливает  хлопоты  на  Арамиса  и  тут  же  забывает  про  Кэти. Навсегда. Приключение  же  в  Арментьере  по  любому  уголовному  кодексу  квалифицируется  не  как  самосуд, а  как  умышленное  убийство  по  предварительному  сговору, совершённое  с  особым   цинизмом (это  очень  тяжкое  преступление), и  остаётся  лишь  пожалеть  его  высокопреосвященство, вынужденного, потеряв  ценнейшего  агента, (неслабенький  урон – миледи  предотвратила  войну, которую  готовил  самовлюблённый  эгоист  Бэкингем) выдавать  индульгенцию  наглым  гордецам  единственно  из  соображений  возможной  дальнейшей  пользы  от  этих  нахалов, потому  что  и  так  людей  мало, дуэли  эти  идиотские… Разумный  итог  этого  безобразия:  из  всей  четвёрки  не  счастлив  никто. НЕ  ЗАСЛУЖИЛИ.
А  теперь  вспомните:
Я  злодея  победил,
Я  тебя  освободил,
И  теперь, душа-девица,
На  тебе  хочу  жениться.
   Жёстко  заявлено, не  так  ли? Урвав  чудом  победу, он  сам  становится  не  лучше  Паука. Это  потому, что  не  верит  в  свои  силы. Да, Паука  небо  наказало. Разве  осталась  бы  Муха  равнодушной  к  спасителю? Ответ  очевиден. Но  Комар  со  своей  истерикой  уже  многое  разрушил  в  грядущем  браке. Если  уже  не  всё  сразу. Ему бы  на  тренинг  походить, а  то  самооценка  низкая. Но  есть  способ  проще  и  честнее. Иван  освобождает  Василису  из  узилища  Кощея  не  из-за  своих  наполеоновских  комплексов, а  просто  потому, что  если  не  он, то  кто? Понятное  дело, красавица  бросилась  спасителю  на  шею, и  всё  произошло  само  собой, богатырю  не  нужны  были  унижающие  других  процедуры  получения  награды.
А  если  плата  вам  нужна,
Тогда  поступку – грош  цена.
Агния  Барто
   Вот  вам  неудачная  попытка  самореализации  кшатрия. Надо  сказать, что  в  данном  случае  имело  место  воздействие  родовитого  брахмана, но  воздействие  тлетворное  и  деструктивное. Итак, по  тексту:

1. Я  обвиняю  Атоса  в  неоправданно  завышенной  собственной  значимости:  женитьба  на  Анне де Бейль  была  лишь  удовлетворением  сиюминутной  прихоти  и  желанием  насолить  своей  родне, которая  не  без  оснований  была  против, таковы  традиции.
2. Я  обвиняю  Атоса  в  преступной  халатности, вызванной  самозабвенным  самолюбованием – разглашении  секретной  информации  непроверенному  человеку. Речь  идёт  о  фамильном  яде  семейства  де Ла Фер, которым  была  отравлена  Констанция.
3. Я  обвиняю  Атоса  в  осознанном  осквернении  чести  его  рода, выразившемся  в  собственноручно  исполненной  расправе  над  женой. Если  уж  дворянин  и  волен  быть  судьёй  в  своём  поместье, то  ремесло  палача  на  себя  он  брать  не  вправе. Да  и  вспомните, сколь  «почётна»  должность  палача.
4. Я  обвиняю  Атоса  в  преступном, именно  так, фарисействе, следствием  чего  является  тот  формальный  приговор, который  он  вынес  своей  жене, не  пожелав  узнать  обстоятельства, при  которых  она  получила  клеймо. Сестра  католического  священника  не  обязана  быть  ему  кровной  родственницей, она  могла  быть  перешедшей  в  католичество  женщиной  любого  вероисповедания, а  клеймили  не  только  преступниц, но  и  протестанток. Уточню  также, что  все  претензии  Атоса  к  жене  основаны  лишь  на  наличии  клейма, во  всём  остальном  она  его  более  чем  устраивала  согласно  его  же  словам.
5. Я  обвиняю  Атоса  в  сознательном  оскорблении  его  древнего  рода, которое  приняло  форму  бегства  в  мушкетёры. Королю  и  Родине  он  мог  бы  принести  пользу, оставаясь  тем  вельможей, которым  он  должен  был  быть, это  место  ему  было  определено. Такой  поступок – саботаж  чистой  воды, и  ничего  более. Кроме  того, позиционируя  себя  врагом  кардинала, единственного  патриота  Франции  при  дворе, он  автоматически  поддерживает  чужеземных  интервентов. А  суицидальное  поведение  Атоса-мушкетёра  есть  ни  много  ни  мало  оскорбление  Бога, давшего  ему  жизнь.
6. Я  обвиняю  Атоса  в  преступном  растлении  наивного  и  неопытного  по  юности  своей  Д;Артаньяна, как  то  спаивании  молодого  гасконца, пропаганде  маргинального  образа  жизни, навязывании  деструктивных  моделей  поведения. Так, «воспитание»  Атоса  сводится  к  бессмысленному  бретёрству, беспробудному  пьянству, саботированию  любой  созидательной  деятельности, отказу  от  семейных  традиций  и  духовных  ценностей. Благодаря  своему  импозантному  приятелю, охочему  до  разного  инферно («Я  не  буду  заниматься  поисками  снаряжения, я  ничего  не  стану  для  этого  делать, а  потом  затею  ссору  с  гвардейцами, чтоб  меня  убили», да  уж, и  этих  ребят  за  собой  в  преисподнюю, то-то  там  рады  будут!) Д;Артаньян  быстренько  забывает  собственных  родителей, которые  полностью  выложились  на  благо  сына – ни  одного  письма  домой  он  так  и  не  послал, губит  на  корню  свою  блестящую  карьеру, отказываясь  от  фантастического  по  своей  щедрости  и  великодушию  предложения  кардинала, превращается  в  унылого  циника, который, не  заботясь  о  продолжении  рода, разменивается  на  проституток  и  прозябает  в  нищете, живя  за  счёт  трактирщицы-простолюдинки. Если  бы  Атос  и  впрямь  желал  добра  Д;Артаньяну, он  бы  тут  же  велел  бежать  к  Великому Герцогу Ришелье, извиняться  и  принимать  приглашение. Нет, Атос  искренне  рад  ошибке  друга, пусть  себе  остаётся  в  безвестности, а  там, глядишь, или  на  войне  убьют, или  справедливо  разъярённая  миледи  снова  убийц  подошлёт. Я  уж  не  говорю  о  гнусном  оскорблении  женщин  вообще, перечитайте  внимательно  мысли, которые  он  вдалбливает  в  голову  юноши. Ему  никто  не  давал  и  не  даст  права  говорить  такие  гадости, а  в  случае  с  женой – сам  виноват, не  справился  с  ситуацией. Кроме  того, ни  за  что  не  поверю, что  он  не  пользовался  в  Париже  успехом, судя  по  хвалебным  словам  автора, -  как  раз  наоборот. Считая  жену  мёртвой, мушкетёр  Атос  вполне  мог  найти  себе  достойную  половину  и  счастливо  жениться, а  с  точки  зрения  продолжения  рода  и  уважения  к  Богу – просто  обязан.
7. Я  обвиняю  Атоса  в  организации  убийства  по  предварительному  сговору  и  вовлечении  в  это  тяжкое  преступление  его  троих  друзей  и  психологически  зависимого  от  него  простолюдина. Полистайте  ради  интереса  любой  уголовный  кодекс. То, что  герои  живут  в  другую  эпоху  и  носят  одежду  другого  фасона  и  покроя, ничего  не  меняет  в  сути  происходящего – знатные  дворяне  ведут  себя  как  герои  блатной  песенки  А. Розенбаума «Гоп-стоп, мы  подошли  из-за  угла». Но  если  от  представителей  отбросов  общества, отмороженных  уголовников, которые  с  детства  вращались  в  соответствующей  среде, можно   было  ожидать  такого  поведения, то  ничего  не  извиняет  элиту  общества, упавшую  до  их  уровня. Кому  многое  дано – с  того  много  и  спросится.
8. Я  обвиняю  Атоса  в  гнусном  садизме, недостойном  дворянина  и  человека  глумлении  над  человеческим  достоинством. Обратите  внимание, как  изощрённо  он  издевается  над  слугой, который  предан  ему  всем  своим  существом. Вы  бы  согласились  подвергнуться  такой  «дрессировке»? Честный  Гримо  своевременно  предупреждает  мушкетёров  на  пикнике, что  их  подслушивает  кардинал, спасая  их  судьбы  и  карьеры, а  «добрый»  господин  вместо  благодарности  приказывает  ему  съесть  письмо, которое  их  компрометирует. Омерзительная  сцена, и  только.
9. Я  обвиняю  Атоса  в  косвенном, а  затем  прямом  убийстве  собственного  сына – Мордаунта. Сыночек, правда, тоже  отличился, испачкав  руки  в  крови  помазанника  Божия, чем  и  заслужил  свою  бесславную  смерть, но  по  всему  видать, как  мало  его  судьбой  интересовался  родной  папаша. И  от  кого  несчастному  отверженному  достались  такие  деструктивные  гены? Вряд  ли  от  матери, которая  спаслась  из  петли, стала  настоящей  Миледи, честно  и  преданно  служила  Франции, будучи  лучшим  агентом  Ришелье, которому  даже  не  пожаловалась  на  гнусный  поступок  Д;Артаньяна. Полагаю, узнай  герцог  о  таком  «подвиге»  гасконца, заколол  бы  его  шпагой  лично, без  всякой  Бастилии. Да  и  Атосу  миледи  мстить  не  стремилась, значит, простила  и  любила, а  это  о  многом  говорит.
10.  Я  обвиняю  Атоса  в  деструктивном  воспитании  собственного  бастарда, Рауля  де  Бражелона. Несчастный  юноша  даже  зачат  был  при  неделикатных  обстоятельствах, когда  Атос  был          «под  мухой»  и  не  понял, что  ставит  рога  своему  ближайшему  другу, Арамису; из-за  чего  в  глазах общества  Рауль  является  лишь  фактическим  сыном  графа  де Ла Фер. Любопытно, кстати, почему  это  Атос  бросил  королевскую  службу, не  смотря  на  благоволение  Людовика ;;;;, удалился  к  себе  в  богатое  имение? Не  иначе  как  оскорблённая  им  родня  вымерла  или  успокоилась  после  истории  с  женитьбой. Сперва  Атос  не  даёт  Раулю  общаться  с  любимой  девушкой, всемерно  способствуя  этим  фиксации  юноши  на  фетише  и  ликвидации  способности  реагировать  на  живых  людей, а  заодно  помогая  девушке  забыть  образ  из  прошлого. Любой  психолог  подтвердит, что  будь  у  молодых  людей  возможность  общаться, они  бы  остались  добрыми  друзьями  без  всяких  взаимных  огорчений. На  то  и  рассчитывал  умница  Людовик-Солнце, когда  отказал  в  разрешении  о  женитьбе  на  год. Затем, вместо  простого  пояснения, мол, не  твоя  суженая, найдёшь  себе  со  временем  свою, Атос, методично  увеличивая  моральную  травму  сына, превращает  перспективного  юношу  в  мрачного  мизантропа, который  совершает  утончённое  самоубийство  с  целью  ранить  этим  как  можно  больше  людей, и  цели  этой  успешно  добивается. Страна  лишилась  ценного  государственного  деятеля, талантливого  придворного, репутация  короля, вынужденного  начинать  с  нуля (и, кстати, опять  вынувшего  из  безвестности  Д;Артаньяна  с  целью  сделать  того  маршалом – мечта  юности  гасконца), попачкана  нехорошей  историей (простите, разве  Луиза  была  обязана  любить  Рауля, который  из  почтения  к  отцу  предпочитал  не  видеться  с  ней, и  не  вольна  была  выбрать  того, кто  ей  нравился? К  слову, она  неплохой  выбор  сделала…) древний  род  де Ла Фер  загублен  полностью, ничего  не  исправить, все  друзья  и  знакомые  серьёзно  травмированы  трагичной  новостью, Д;Артаньян вообще  фрустрирован, и  неслабо. Отличная  работа, но  во  славу  кого? Кому  это  всё  доставит  радость? К  слову, самого  Атоса  Бог  упорно  не  желал  прибирать  к  себе, и  ему  пришлось  уморить  себя  голодом, да  и  тогда  он  ушёл  со  своим  калекой  Раулем  в  какое-то  непонятное  место  в  глубине  космоса. Уж  не  в  созвездие  ли  Змеи, откуда, по  поверьям  древних  иранцев, на  Землю  ползёт  древнее  зло? Очень  по  тексту  похоже.

Ну  вот  видите, как  много  бед  натворило  красное  вино, распиваемое  в  одиночку? Уточним  ещё, что  на  момент  знакомства  Атоса  с  Д;Артаньяном  их  разница  в  возрасте  была  всего  лишь  десяток  лет. То  есть, возраст  Атоса  составлял  28  лет, время, когда  ничего  ещё  не  поздно  и  всё  можно  исправить. Но  герой  выбрал  бутылку  и  белую  горячку  вместо  Божьего  дара – жизни. Ленивый, изнеженный  эгоист, не  способный  даже  на  искренние  чувства, презирающий  любую  созидательную  деятельность, несущий  гибель  и  разрушения  тем  вернее, чем  чище  и  здоровее  то, что  встретилось  на  пути этого  мрачного  монстра – словом, сознательный  дегенерат. И  верно, зачем  иметь  потомство  такому  персонажу? Вот  уж  точно, по  поговорке, начал  за  здравие, кончил  за  упокой! Это  иллюстрация  словам  Василия  Великого:  «Никто  так  не  мил  Сатане, как  предающийся  пьянству». Аминь.

   И  вот  наш  герой, забыв  заповедь  «Не  сотвори  себе  кумира», полностью  отдаётся  гнилым  тезисам  Атоса. Он  подсознательно  чувствует, что  за  любые  поступки  следует  отвечать  если  не  перед  своей  совестью, то  перед  Богом. Однако  предпочитает  прельщаться  мишурой  мирской  суеты, как  же, сам  Ришелье  предложил  ему  сесть, короля  он  охранял  ребёнком  в  спаленке, а королеву  шантажировал! Бэкингем  простолюдинов  конём  топчет, не  замечая, а  Д'Артаньян  хоть  и  замечает, да  не  оглядывается, оглянулся  он  лишь, чтоб  узнать, что  с  уставшими  лошадками  стало, взяли  ли  их  слуги, чтоб  увести  на  отдых. Этот  учитель  Д'Артаньяна  заслуживает  особого  внимания. Баловень  судьбы, имевший  всё, но  не  ценивший  это, ни  разу  не  поблагодаривший  Бога  за  щедрые  дары, не  уважавший  никого, даже  свою  раздекларированную  зазнобу, французскую  королеву. В  самом  деле, имей  английский  герцог  хоть  часть  той  любви, которую  он  настойчиво  демонстрировал, никакого  парада  с  портретом  «возлюбленной», ненужной  войной, беспощадной  интригой  с  Ла-Рошельскими  гугенотами:  сперва  поднять  их  на  мятеж, обещая  помощь, потом  не  выполнить, и  т.п. просто  не  было. Настоящий  влюблённый  бы  вздыхал  украдкой, глядя  на  портрет, и  не  предпринимал  бы   ничего, что  могло  бы  как-то  повредить  любимой. Но  самовлюблённый  эгоист  всё  своё  поведение  выстраивает  согласно  одной-единственной  линии – «посмотрите, как  я  крут, сколь  многое  я  могу  себе  позволить!». Он  обещает  Анне  Австрийской  явиться  к  ней  победителем, нимало  не  думая  не  только  о  французских  и  английских  подданных, обречённых  погибнуть  в  войне, но  и  о  том  положении, в  какое  он  тогда  поставит  королеву, сделав  её  причиной  разорения, а, возможно, и  гибели  Франции, в  какое  положение  он  поставит  женщину, фактически  взятую  силой! Он  даже  мысли  не  допускает, что  предмет  его  «обожания»  может  думать  иначе, чем  тупо  принимая  ту  роль, что  он  определил  своей  «любви», что  попросту  она  может  любить  другого  мужчину, и  вовсе  не  обязана  давать  ему  отчёт  в  своих  действиях! Хорош  поклонник, который  ценит  тебя  не  больше, чем  куклу, которую  он  приобретает  для  своих  удовольствий. Не  будь  несчастная  женщина  французской  королевой, не  удостоилась  бы  она  такой  «страсти». Теперь  о  ещё  одной  стороне  фальшивого  рыцарства  Бэкингема. Предположим, Англия  вступает  в  войну, Франция  вынуждена  капитулировать. Итак,  экстраполяция, изображающая  весь  «блеск  победителя».

– Ну, и  что  нового, Ла Порт? – дрожащим  голосом  спросила  королева. – Неужели  всё  погибло?
– Единственное, что  нам  осталось, это  ждать  и  молиться. Я  слышал, что  Тревиль  был  убит  ещё  у  входа, эти  англичане  стреляют  без  промаха. Дворец  окружён, из  него  невозможно  выбраться, герцог  знает  о  всех  тайных  ходах, и  новые  отряды  его  солдат  так  и  валят  наших  мушкетёров. Те  дерутся, как  дикие  львы, но  их  расстреливают  почти  в  упор  прежде, чем  рукопашная  закончится. Во  всех  переходах  страшные  бои, англичане  всё  прибывают  и  прибывают. Вам  не  стоит  выходить  отсюда, это  слишком  опасно.
– Что  это  там, опять  зарево  и  дым?
– Боюсь, эти  пожары  уничтожат  Париж  полностью. Ничего  не  останется  ни  гугенотам, ни католикам. Что  творится  на  улицах –страшно  сказать, ваше  величество. Выбраться  из  города  и  остаться  в  живых  наверняка  невозможно, иначе  бы  Ришелье  нашёл  бы  способ  это  сделать.
– Где  он? То  есть  я  хотела  спросить…
– Защищает  короля  лично, сняв  мантию, я  видел, что  он  был  уже  дважды  ранен, но  не  позволил  вашей  камеристке  перевязать  его, дескать, некогда. Думаю, сражение  идёт  уже  в  парадном  зале.
– А  Людовик?!
– Его  не  тронут, приказ  герцога. Сам  слышал, как  ругаются  англичане.
Дверь  распахнулась  от  мощного  пинка. На  пороге  явился  английский  офицер  в  сопровождении  внушительного  эскорта. На  чистом  французском  он, поклонившись, передал  приказание  его  начальства, самого  герцога  Бэкингема, проследовать  за  ним. Королева, покраснев  от  досады  и  унижения, удостоила  нежданного  собеседника  лишь  кивком  и  на  негнущихся  ногах  зашагала  следом. В  парадном  зале  и  впрямь  следов  сражения  было  достаточно. Ещё  больше, чем  когда-то  придворных, здесь  было  сейчас  английских  солдат  и  офицеров, на  которых  молча  взирал  король, стоявший  в  их  широком, но  плотном  кольце. Людовик  был  бледен, но  вид  имел  внешне  спокойный. Другое  мощное  кольцо  образовалось  чуть  поодаль  вокруг  Ришелье, который  тяжело  дышал, прислонившись  спиной  к  стене  и  опираясь  на  шпагу, крепко  зажатую  в  левой  руке, той, что  была  у  него  в  правой, он  медленно  поигрывал, дразня  противника, который  справедливо  опасался  приблизиться. Левое  плечо  кардинала  было  уже  основательно  испачкано  кровью, но  он  вроде  как  этого  не  замечал. Невнятная  английская  ругань  разом  стихла, повисла  невыносимая  мёртвая  пауза. Через  несколько  каменных  минут  раздался  гулкий  стук  каблуков, некоторые  офицеры  обернулись  на  звук, чинно  кланяясь. Анна  заставила  себя  тоже  посмотреть. Герцог  Бэкингем  был  в  таком  роскошном  наряде, какой  был  бы  уместен  разве  что  по  случаю  свадебного  бала  наследника  английского  престола. Он  величаво  приближался  к  ней  по  живому  коридору  из  своих  солдат, держа  в  руках  какой-то  знакомый  предмет. Трудно  было  поверить, что  происходящее – не  кошмарный  сон, в  поисках  хоть  чего-то, хоть  малейшей  подсказки  на  нереальность, королева, задрожав, глянула  на  короля – тот  не  двигался, кусая  губы, на  кардинала – и  вдруг  поняла, что  тот  с  трудом  держится  на  ногах, плащ  недостаточно  хорошо  маскировал  наличие  ещё  одной  раны, в  боку. А  герцог  всё  приближался, сияя  ослепительной  улыбкой, словно  кошмарное  привидение, и  наконец  остановился  в  двух  шагах  от  перепуганной  женщины, элегантно  опустился  на  одно  колено, протягивая  ей  то, что  принёс. Анна  похолодела  от  ужаса, перестав  слышать  то, что  говорил  Бэкингем – это  был  ларец  с  подвесками, герцог  открыл  его, при  всех! Лучше  бы  она  умерла  сию  же  секунду!
– Бэкингем! – раздался  громовой  в  вязкой  тишине  голос  кардинала.– Оставь  в  покое  даму, не  видишь, ей  дурно!
– Кто  это? – холодно  поинтересовался  тот, не  поворачивая  головы.
– Бэкингем! – снова  грянул  Ришелье. – Я  тебя  вызываю, выходи, если  не  трус!
С  весёлой  улыбкой  англичанин  позволил  себе  обернуться, но  он  и  не  глянул  на  кардинала, лишь  нашёл  глазами  одного  из  своих  офицеров  и  сладким голосом  сказал  ему:
– Будьте  любезны, арестуйте  французского  короля  и  проводите, куда  следует. Теперь  здесь  я  отдаю  приказания.
– Бэкингем, не  будь  подлецом! Выходи, ты  будто  тоже  герцог, покажи, на  что  ты  способен  без  своих  шакалов, а  то  похоже, что  ты  разучился  держать  шпагу! – язвительно  рычал  Ришелье, и  Анна  поняла, что  жива  лишь  потому, что  ещё  слышит  этот  голос. Спрашивается, где  были  её  глаза  раньше? Однако  англичанин  остался  невозмутимым. Он  приветливо  улыбнулся  ей, поднялся, пугая  своей  неспешностью, и  негромко  сказал  своим  людям:
– Уберите  этого  наглеца, он  мне  мешает, – затем  галантно  предложил  Анне  руку.
Наконец  небо  смилостивилось  над  королевой, и  она  упала  в  обморок.
    
 Даже  свою  смерть  Бэкингем  театрально  отыгрывает, нимало  не  подумав  о  Боге. Куда  уж  там, гордыня  захлестнула; а  ведь  кому  многое  дано, с  того  и  спрос  велик. А  смерть  герцога  настигает  ювелирно, верный  Винтер  потерял  какие-то  секунды, а  самодовольному  гордецу  и  в  голову  не  приходило, что  Фельтон  сможет  ударить, посмеет  тронуть  его  великую  персону, потому  и  не  попытался  контратаковать (а  ведь  не  хилый  подросток, сильный  зрелый  мужчина, вполне  мог  экзальтированного  юношу, у  которого  на  лице  написано:  «Я  тебя  сейчас  убью!», в  одиночку  обезвредить  и  сдать  слуге, воин  ведь  всё-таки). Вместо  того, чтобы  служить  отечеству, заботиться  о  своих  подданных, о  благе  родной  страны, Бэкингем  следует  девизу  «Бери  от  жизни  всё!». А  это  лозунг  тех, кто  отринул  Бога  и  начал  служить  князю  мира  сего, то  бишь  Сатане. Поэтому  и  не  успевает  Винтер, нельзя  же  до  бесконечности  испытывать  терпение  Бога. И  этот  учитель  всем  своим  примером  говорит  Д'Артаньяну:  «Делай  всё, что  тебе  прибластится, родовитому  дворянину  можно  всё! Пока  не  настигла  смерть, веселись  на  полную  катушку! Делай  вид, что  ты  добродетелен, этого  вполне  достаточно». И  тщеславный, избалованный  родителями  юноша  покупается  на  эту  фальшивку  с  потрохами. Давайте  подумаем, Констанция  погибла, но  на  этой  простолюдинке  свет  клином  не  сошёлся, а  уж  лейтенант  королевских  мушкетёров, да  ещё  с  такой  богатой  родословной, красавец – поистине  завидный  жених, родовитых  же  фрейлин  при  дворе  достаточно, чтоб  потенциальные  невесты  передрались  из-за  лакомого  кусочка. Однако  прошло  двадцать  цветущих  лет, а  герой  и  не  пытается  завести  семью. В  чём  дело? Надо  полагать, недостатка  внимания  со  стороны  женщин  быть  не  могло. Значит, что-то  не  так  в  самом  герое.

   Итак, снова  по  порядку. Молитвами  любящих  родителей  герой  по  приезде  в  столицу  не  только  остаётся  жив, но  и  попадает  под  дождь  удач. Но  вспоминает  ли  лихой  искатель  приключений  на  свою…  спину  хоть  раз  о  них, молится  ли  о  их  здравии, отсылает  ли  домой  деньги, зная, что  они  живут  в  нищете, а  замок  рушится, шлёт  ли  регулярно  домой  письма, мол, жив-здоров, не  волнуйтесь, сообщает  ли  о  своём  назначении  лейтенантом – пусть  старики  радуются, приезжает  ли  хоть  раз  в  год  погостить? Стоит  ли  упоминания  также  тот  вопрос, что  родители  ждали  от  сына  внуков? Вопросы  риторические, судя  по  тексту, любимый  сын  не  приехал  даже  на  похороны, стоит  ли  говорить, что  свело  в  могилу  этих  людей? Насколько  разумно  затевать  ссору  с  первым  же  встретившимся  на  пути  серьёзным  человеком, незнакомцем, бахвалясь  именем  Тревиля, с  которым  ещё  не  знаком, тем  самым  компрометируя  его? Автор  даёт  понять, что  герой  боялся  возможных  насмешек (чего  боишься, то  и  случается, тогда  где  смысл? Гораздо  разумнее  просто  не  придавать  глупым  словам  значения, в  особенности, если  неизвестно, были  ли  они  произнесены; кроме  того, боязнь  насмешек  заложена  в  бесовской  природе, а  не  человеческой) и  желал  подраться (зачем? Опять  гордыня  жить  не  даёт?). Глупо  как-то. И  вот, герой  поддаётся  на  провокацию, продолжает  задирать  пытающегося  его  успокоить  Рошфора, который  хоть  и  смеялся, но – вот  настоящая  насмешка! – не  над  Д'Артаньяном, потому  и  не  понял  его  свирепой  словесной  атаки, а  уж  идти  на  поводу  у  юнца, которому  взбрендило  затеять  драку, и  верно, недостойно, кроме  того, Рошфор  при  исполнении  служебных  обязанностей… Теперь  проэкстраполируем:  в  случае  поединка  происходит  нелепая  случайность, и  Д'Артаньян  убивает  незнакомого  дворянина. Будет  ли  он  сожалеть  о  содеянном, заинтересуется  ли  личностью  обидчика, наличием  у  того  семьи, друзей? Вряд  ли. А  что, если  это  сам  Тревиль, инкогнито? Или  один  из  друзей  отца? Не  будем  оправдываться  модой  на  дуэли – Рошфор  прямо  говорит  хозяину  гостиницы, что, несмотря  на  наглость  «мальчишки», «убить  его  мне  не  позволяет  совесть, а  между  тем  он  мешает  мне». Но  «Сатана  всегда  бывает  посрамлен», и  наш  глупый  герой, наполучав  тумаков  от  простолюдинов (кто  не  понял, для  его  статуса  это  унижение, и  немалое), теряет  свой  пропуск  в  мир  доблести – рекомендательное  письмо  к  Тревилю. И  поделом, согласно  логике  ситуации. Экстраполируем  дальше:  Д'Артаньян, приветливо  улыбаясь, вежливо  приветствует  Рошфора… Тот  разыскивает  храбрецов  по  всей  стране (внимательно, по  тексту!), потому  не  упустит  случай  познакомиться, завязывается  беседа, выплывает  письмо  к  Тревилю или  нет, но  громадный  прыжок  в  будущей  карьере  обеспечен  заранее.
 
   Далее  следует  цепь  досадных  нелепиц. Поведение  юного  гасконца  на  приёме  у  капитана  мушкетёров  разумным  не  назовёшь, факт. Хотя  он  узнаёт  много  ценного  о  столичной  жизни  за  какие-то  полдня, успев  дважды  познакомиться  с  будущими  друзьями. Но  кто  это? Инфернальный  красавец  Атос, пьяница  без  будущего. Простодушный  и  весёлый  Портос, честный  малый, однако  всего  лишь  вайшья, тщащийся  стать  кшатрием. Дворянин, да, но  не  вельможа, и  в  своих  потугах  стать  им  смешон  и  жалок. При  дворе  такого  будут  держать  за  милого  дурачка  и  ждать, чтоб  уехал  домой, вот  и  не  вырасти  ему  дальше  солдафона-командира. Портосу  всегда  нужен  наставник, руководитель, а  это  жёсткий  признак  вайшьи. Его  обида  на  соседей-дворян, побрезговавших  его  альянсом  со  старой  прокуроршей (подчёркиваю, честный  парень, женился!), вполне  понятна:  вы  тут  в  имениях  прохлаждались, а  я  воевал  за  короля! Но  хоть  мантию  герцога  надень  на  Портоса, но  он  так  и  останется  простолюдином  в  ботфортах  и  шляпе. Истеричный  Арамис, мечущийся  под  своей  маской  святоши  из  крайности  в  крайность  и  нигде  не  находящий  себе  места  и  покоя. Он  нравится  дамам, но  боится  собственных  чувств, и  потому  боится  любить. Последнее  как  раз  есть  причина, по  которой  он  остаётся  без  подруги  или  жены, одинокий  карьерист, засохшее  дерево. Можно, конечно, предположить, что  его  род  не  пресёкся, дети  не  только  имеются  в  природе, но  и  в  обществе  занимают  неплохие  места, но  автор  обошёл  этот  вопрос  гробовым  молчанием. Его  подруга  юности  на  склоне  лет  становится  смертельным  врагом  из  зависти  к  его  деловой  хватке  и  успехам. Своих  горячо  любимых  друзей  Арамис  по  очереди  хоронит, что  есть  неслабое  испытание  даже  для  представителя  духовенства. Мрачная  судьба  всё-таки, но  есть  старая  пословица – по  Сеньке  и  шапка!
 
   И  вот  эти  несчастные  смурики, живущие  одним  днём  и  как  придётся, отныне  есть  окружение  героя. Он  даже  влюбляется  не  в  представительницу  своей  касты, а  так, хватает, что  попало. Жила  себе  Констанция  спокойно, пока  наш  болезный  не  облагодетельствовал  её  своим  чувством…  читательницы, скажите  честно, вам  эта  сюжетная  линия  симпатична – умереть  бездетной, не  успев  расцеловаться  с  якобы  любимым? То  есть  именно  якобы, Констанция  просто  увлеклась  юнцом  из  верхней  касты, поддалась  напору  его  либидо, а  ведь  размеренная  жизнь  с  галантерейщиком  её  вполне  устраивала, как  вайшью. Недалёкая  девушка  была  не  создана  для  дворцовых  интриг, оттого  и  оказалась  пострадавшей. Предположим, подвески  не  доставлены  к  балу. Ну  и  что?! Ясно, как  день, что  никаких  грандиозных  скандалов  бы  просто  не  было, все  участники  интриги-игры  спокойно  бы  договорились  о  своих  новых  ролях. Ну, не  поехала  экспедиция  за  бриллиантами, что  с  того? Королева  и  кардинал  встретились  бы  неформально  и  пришли  бы  к  консенсусу, да  ещё  так, что  никакие  бы  галантерейщицы  и  белошвейки  ничего  не  узнали, политика  есть  политика, вот  и  всё. Трудно  представить? Извольте, новая  экстраполяция:

Королева. Ришелье, ты  меня  уничтожил. Зачем  это  тебе  понадобилось? Я  вовсе  не  собиралась  уступать  Бэкингему, я  велела  ему  убираться  из  страны  и  не  беспокоить  меня!
Кардинал. Анна, перестань  интриговать  против  меня  со  своим  братом, мне  ещё  войны  с  Испанией  не  хватало! И  зачем  было  позорить  страну  с  этим  англичанином? Теперь  этот  нахал  намерен  напасть, и  где  гарантия, что  Франция  устоит? Это  всё  твои  шашни  виноваты!
Королева. Я  не  хотела  ничего  плохого! Лучше  скажи, что  теперь  делать, бал  назначил  ты!
Кардинал. Как  назначили, так  и  перенесём, наврём  что-нибудь  про  ювелира  и  прочее, время  есть. Если  ты  прекратишь  мне  мешать, мой  агент  отвезёт  твоё  письмо  в  Англию, а  на  обратном  пути  привезёт  все  подвески  назад, нашла, что  подарить, конечно…
Королева. Весь  дворец  кишит  твоими  шпионами, каждая  секунда  на  счету, а  этот  полоумный  изливает  медовые  речи, представь, ему  плевать, если  его  поймают! И  как  я  буду  выглядеть  тогда, кому  докажешь, что  гость  незван? Я  схватила, что  попало.
Кардинал. Так  у  вас  ничего  не  было? Я  полагал, что  он  тебе  нравится.
Королева. Найди  женщину, которой  он  бы  не  понравился, ха-ха! Людовика  интересует  только  охота. Потому  я  и  поспешила  отправить  Бэкингема  прочь, подальше  от  греха, злобный  ты  исповедник.
Кардинал. Это  твоё  личное  дело, просто  я  полюбопытствовал. Жаль, что  я  тебя  мало  интересую  как  мужчина, а  то  бы  предложил  свои  услуги. Боюсь  только, что  Бэкингем  тебя  не  любит, судя  по  его  делам.
Королева. Мне  не  нравятся  эти  слова. Ты  меня  губишь, тебе  и  спасать, да?!
Кардинал. Не  сердись, я  не  хотел  тебя  обидеть. Ну  так  как, у  нас  мир  или  военное  положение, Анна?
Королева. Уладь  этот  вопрос  с  балом, а  в  остальном  я  сама  не  очень  понимаю, зачем  мы  враждовали.
Кардинал. Будет  сделано, не  волнуйся. Если  что, можешь  рассчитывать  на  меня.
 
   Всего-то. И  поделом  Констанции  ссылка, не  садись  не  в  свои  сани. Однако  не  будь  тут  пылкого  шантажиста, декларирующего  свою  похоть  под  видом  любви, она  осталась  бы  жива. Ещё  неизвестно, как  бы  поступил  герой, если  бы  интим  ему  удался  сразу. У  него  вся  «любовь»  замешана  на  его  отсутствии, того  гляди, если  бы  успел  где  прижать  зазнобу  в  уголке, весь  любовный  пыл  бы  и  выветрился. О  женитьбе  вопрос  даже  и  ставить  глупо – Бонасье  жив-здоров, а  главное – сословная  и  кастовая  разница. Так  что  не  будь  тут  рюмки  с  ядом, была  бы  грязная  трагедия  с  суицидальным  финалом – вдоволь  наигравшись  в  любовь, наш  герой  ничтоже  сумнящеся  забыл  бы  Констанцию  ради  какой-либо  титулованной  красивой  богачки, она  бы  рыдала  и  горевала, третируемая  обиженным  мужем. Следите  по  тексту, на  что  обращает  внимание  наш  герой, увидев  Миледи  в  церкви? На  свидетельства  её  безбедной  жизни, и  лишь  потом  на  красоту  и  воспоминание  о  фиаско  в  Мэнге. Теперь  позвольте  акцент! Что  делала  Миледи  в  церкви? У  ней  не  была  там  назначена  встреча. Значит, она  использовала  храм  по  прямому  назначению, пришла  туда  молиться, каяться  в  грехах. Чего  вовсе  не  водится  за  нашим  флибустьером  удачи. Вам  не  противно  читать, как  он  похитил  записку, адресованную  графу  де Варду, а  затем  присвоил  себе  право  распоряжаться  его  именем, это  при  том, что  он  лично  тяжело  ранил  человека, бывшего  на  службе? Сперва  гордыня  и  тщеславие  без  края  и  конца, теперь  уже  двойная  подлость. Миледи  сама  в  ослеплении  поддаётся  на  эту  ловушку, что  говорит, кстати, о  её  полной  неопытности  в  любви, а  это, в  свою  очередь, означает, что  эта  женщина  желает  любить  и  очень  разборчива. Д'Артаньян  же  своими  нудными  визитами  и  болтовнёй  ни  о  чём  её  раздражает, она  не  воспринимает  его  всерьёз, и  неудивительно – работа  агента  не  из  лёгких, деверь  достаёт, а  тут  ещё  какого-то  тупого  молокососа  принесла  нелёгкая.

   Вот  только  гордость-гордыня  Миледи  имеет  совершенно  иную  природу, нежели  у  нашего  героя, вспомним  её  биографию. Не  для  кшатрия-воина  монастырь, в  котором  она  пыталась  по  юности  найти  покой. Не  вышло, некий  придурок  воспользовался  её  неопытностью  и  то  ли  соблазнил, то  ли  изнасиловал, после  чего  с  ясными  глазами  заявил, что  это  она  его  совратила. Затем  он  же  сделал  ещё  более  грандиозную  гадость – украл  священные  сосуды, попался  на  продаже (ну  и  зачем  такое  делать, когда  монахи  имели  право  отпускать  грехи  населению, прекрасный  источник  честного  дохода), Анна  идёт  за  решётку  как  сообщница. Пришлось  запудрить  мозги  сыну  тюремщика  и  бежать. Но  этот  лиходей  добрался  до  неё  и  на  свободе, вынудив  шантажом  к  сожительству, при  этом  называя  своей  сестрой  при  посторонних. Плюс  изнасилование (не  без  того, плебеи  никогда  не  брезгуют, если  есть  возможность) и  клеймо  в  подарок. Затем  является  ослепительный  в  своей  щедрости  и  красоте  спаситель – родовитый  богач  граф  де  Ла Фер. Ну, есть  среди  читательниц  слепые  дуры, которые  расскажут  жениху, какова  её  добрачная  биография? Вот  и  становится  Анна  заложницей  ситуации, и  единственный  разумный  выход  для  неё – быть  безупречной  женой  и  помалкивать. Но  у  графа  уже  тогда, видать, с  головой  было  что-то  не  так, и  вот  он  пытается  убить  жену, которая  лично  ему  не  сделала  ни  разу  ничего  плохого, да  ещё  и  делает  это  тогда, когда  она  в  обмороке, на  той  злополучной  охоте. Казнил, не  дав  слова  сказать, добрый  господин, вестимо. Кто  вытащил  Анну  из  петли  и  как, насколько  опасным  и  унизительным  был  этот  процесс – гипотез  может  быть  много. Не  забывайте  также, что  в  этот  момент  она  уже  была  беременна (наверное, истеричность  Мордаунта  как  раз  обусловлена  этим  стрессом, который  пережила  мать, по  срокам  медицинские  данные  совпадают). Может  быть, что  и  Рошфор, во  всяком  случае, он  как-то  её  нашёл, оценил, отправил  служить  кардиналу. И  она  ему  честно  служила! Даже  попав  в  заточение  у  деверя, она  думает  не  о  своей  судьбе, а  о  задании, которое  под  угрозой  провала. И  погибает  она  от  рук  низких  убийц, добровольно  уходя  к  Богу (был  шанс  убежать, не  стала, устала, простите  за  рифму), простив  их, забывших  заповедь  «не  судите!». Поднявшись  из  такой  пропасти  унижений, трудно, разумеется, не  срываться, но  Миледи  старается. Будь  она  такой  хладнокровной  авантюристкой, без  чувств  и  сердца, что  бы  ей  стоило  сказать  герцогу  Ришелье:  «Знаешь, Арман, этот  гасконец  мне  сделал  то-то  и  так-то, ты  уж  с  ним  разберись  как-нибудь  аккуратно…». Однако  она  предпочитает  лишний  раз  не  беспокоить  покровителя  и  действует  самостоятельно, и  не  её  вина, что  неудачно. Налицо  жёсткая  субординация  и  дисциплина, как  и  положено  грамотному  воину. Однако  наш  ветреник  не  в  состоянии  оценить, что  за  сокровище  падало  ему  в  руки, напротив, он  пугается, увидев  перед  собой  достойную  представительницу  своей  касты, тут  необходимо  соответствовать  моменту, а  не  заигрывать  с  простушками  в  харчевнях  и  на  улицах. Плюс  пропаганда  Атоса-женоненавистника. Но  позвольте  снова  небольшую  экстраполяцию…

Д'Артаньян. Дорогая, ты  выше  всяких  похвал. Скажи, ты  просто  хочешь  наказать  де Варда, или  я  в  твоих  глазах  могу  представлять  какую-то  ценность?
Миледи. К  чему  такие  вопросы?
Д'Артаньян. Ты  настоящее  сокровище, и  это  слегка  извиняет  моё  поведение, ведь  я  так  хотел  тебя! Скажи, тебе  хорошо  со  мной?
Миледи. Разве  было  не  заметно?
Д'Артаньян. Я  нудный  собеседник, докучавший  тебе  всяким  вздором, в  то  время  как  мечтал  только  о  том, чтоб  попасть  в  твои  объятия,  и  мог  ли  я  рассчитывать, что  ты  снизойдёшь  до  меня? Я  боюсь, что  ты  выгонишь  меня, лишь  только  я  выполню  твоё  условие, а  между  тем  мысль, что  всё  кончено, может  меня  убить.
Миледи. Почему  ты  этого  опасаешься?
Д'Артаньян. Потому  что  я  и  вправду  люблю  тебя, а  не  просто  хочу, как  раньше. Хотя  и  это  тоже, хочу  ещё  больше, и  буду  хотеть  ещё  сильней!
Миледи. Уже  день. Неужто  тебе  мало?
Д'Артаньян. Вот  этих  слов  я  и  страшился. Скажи, нравлюсь  ли  я  тебе  хоть  немного  сам, как  любовник  хотя  бы?
Миледи. Мы  хорошо  провели  время.
Д'Артаньян. Но  мы  могли  бы  и  после  проводить  его  также, и  я  прошу  тебя, скажи, тебе  бы  этого  хотелось?
Миледи. Я  ещё  не  успела  об  этом  подумать.
Д'Артаньян. А  ты  не  думай, просто  скажи, смогу  ли  я  ещё  любить  тебя?! Ведь  ты  вдова, а  я  холост, и  мой  род  достаточно  знатен… да  ладно, как  это  я  смею, просто  я  не  хочу  уходить…
Миледи. (смеётся) Одним  словом, давай  дружить?
Д'Артаньян. Даже  и  так, если  тебе  угодно!
Миледи. Я  должна  подумать…
Д'Артаньян. Я  этим  воспользуюсь! (схватив  её  в  охапку, падает  с  ней  на  постель)
Миледи. Пора  бы  отдохнуть!…Ай! (батист  рвётся, видно  клеймо)
Д'Артаньян. О-о, да  ты  с  сюрпризом! Вот  почему  ты  такая  осторожная! Ладно, ничего  не  объясняй  мне, это  меня  не  касается. Успокойся, успокойся, я  вижу, тебе  несладко  пришлось, так  позволь  мне  просто  любить  тебя!
Миледи. Ты  увидел! Мне  придётся  тебя  убить!
Д'Артаньян. Не  буду  тебе  этого  позволять, я  бы  хотел  жить  и  быть  с  тобой. Ты  же  живая  и  горячая, неужели  твоя  беда  должна  тебя  заморозить  и  угробить?
Миледи. Разве  я  могу  рассчитывать  на  твоё  молчание?! Да  вы  же  все…
Д'Артаньян. Так  я  и  знал! Успокойся, я  не  намерен  вредить  тебе, хотя  и  виноват  перед  тобой. Перестань  бояться, дай  я  тебя  поцелую! Надо  найти  способ  свести  это  с  твоей  роскошной  кожи, представляю, каково  тебе  с  этим  приходится.
Миледи. Я  не  верю  тебе! Ты  меня  успокаиваешь, а  сам…
Д'Артаньян. Я  не  собираюсь  пользоваться  тем, что  узнал, хватит  и  того, что  я  уже  совершил! Если  хочешь, я  поклянусь  чем  желаешь. Только  ради  Бога, успокойся. Я  отдал  тебе  своё  тело  и  предложил  дружбу, если  хочешь, у  меня  есть  ещё  сердце, шпага, имя  и  честь. Позволь  мне  остаться  с  тобой, я  постараюсь, чтоб  ты  была  довольна  и  счастлива.
Миледи. Ладно, время  покажет. Ха, а  вдруг  де Вард  тебя  убьет?
Д'Артаньян. Тебе  будет  жаль?
Миледи. Не  знаю. Ты  сказал, что  виноват  передо  мной?
Д'Артаньян. Да, я  так  хотел  тебя, что  совершил  подлость  не  только  перед  тобой, но  и  перед  ним. У  него  и  правда  есть  причины  меня  убить, а  что  касается  тебя, то  я  во-первых, хотел  к  тебе, а  там – будь  что  будет, а  во-вторых, надеялся  тебе  понравиться, когда  стану  ближе. Потому  и  спросил.
Миледи. Мне  не  хочется  тебя  обнадёживать. Так  в  чём  твоя  вина?
Д'Артаньян. Скажи, как  я  в  сравнении  с  де Вардом?
Миледи. Ты  ревнив?
Д'Артаньян. Не  очень, но  ответь, пожалуйста!
Миледи. Трудно  сказать. После  его  оскорбления  моя  память  о  нём  прохудилась.
Д'Артаньян. Ты  настоящая  царица! И  богиня  в  любви!(целует  ей  руку) Я  надеюсь  на  помилование.
Миледи. Так  в  чём  дело?
Д'Артаньян. Это  был  я. Прости  меня, я  же  не  знал, что  ты  вспомнишь  о  Д'Артаньяне, и  это  был  единственный  шанс  попасть  к  тебе, вот  я  и  воспользовался  им. Кольцо  я  верну, конечно, но  я  так  тешил  себя  надеждой, что  смог  порадовать  тебя.
Миледи. А  как  же  де Вард?
Д'Артаньян. Он  ничего  не  знает, я  нанёс  ему  серьёзную  рану  там, на  берегу. Писал  тебе  тоже  я, я  перехватывал  письма.
Миледи. Да  ты  просто…
Д'Артаньян. Да  я  знаю! Но  я  же  тебе  был  безразличен! Послушай, если  тебе  нравится  другой, кардинал  там  или  этот  де Вард, или  Рошфор, то  как  я  мог  иначе  привлечь  тебя?
Миледи. Хм, ты  ведь  мог  и  умолчать  об  этом, да?
Д'Артаньян. Тогда  бы  ты  забыла  меня  сразу, как  только  бы  я  вышел  из  твоего  дома. А  я  хочу  быть  с  тобой.
Миледи. Но  ты  можешь  не  сохранить  мою  тайну…
Д'Артаньян. И  в  этом  случае  я  тоже  теряю  тебя. А  я  не  хочу!
Миледи. А  если  я  не  согласна?
Д'Артаньян. Но  это  же  был  мой  первый  и  единственный  вопрос  к  тебе?! (с  досадой) Когда  я  был  де Вардом, я  тебе  нравился!
Миледи. Я  слишком  сердита, чтоб  сказать  это  тебе!
Д'Артаньян. Ага! У  меня  есть  шанс?
Миледи. Там  будет  видно. Я-то  полагала, что  ты  без  ума  от  той  галантерейщицы.
Д'Артаньян. Я  встретил  тебя  раньше, если  помнишь, в  Мэнге. А  Констанцию  надо  вернуть  мужу, кстати.
Миледи. Ладно, а  где  там  ваши  земли-то? Похоже, ты  говорил  серьёзно, или  очень  испугался?
Д'Артаньян. Тебя  можно  испугаться, конечно, но  ты  вроде  тоже  сказала  это  серьёзно, и  я  тебе  всё  покажу. А  пока  позволь…
Миледи. Ненасытный, давай  сперва  пообедаем!
Эпилог. Через  год  у  Д'Артаньяна  родилась  двойня, мальчик  и  девочка. Портос  тоже  женился  на  своей  овдовевшей  прокурорше. Арамис  стал  аббатом, как  и  желал. Герцог  Бэкингем  однажды  внезапно  умер, сразу, как  причастился  в  церкви, молния  ударила  в  него  прямо  на  ступеньках  храма, при  остальных  прихожанах. Рауль де Бражелон  не  был  зачат, так  как  Атоса  нашли  в  его  комнате  на  улице  Феру  среди  груды  пустых  бутылок, очередной  приступ  белой  горячки  прикончил  его; кольцо  с  сапфиром  было  пригвождено  кинжалом  к  залитому  вином  письму  на  столе. Мордаунт  умер  от  простуды, он  всегда  был  болезненным  ребёнком. Бонасье  на  деньги  от  кардинала  заказал  краснодеревщику  милую  колыбельку  для  пары  очаровательных  дочурок, пребывая  в  вящей  уверенности, что  это  его  дети, однако  вопреки  желанию  Констанции, Д'Артаньян  не  был  причастен  к  их  появлению  на  свет. Королева  и  кардинал  однажды  разом  перестали  ссориться, к  великой  радости  короля, мнившего  себя  гениальным  политиком  и  миротворцем. Кэти  вышла  замуж  за  Планше.

   Заметьте, с  каким  уважением  общаются  настоящие  кшатрии. Но  герой  Дюма  не  вытягивает  требования  своей  касты, поэтому  и  придворные  дамы  вскоре  поняли  это  и  перестали  делать  ему  авансы. «Вы  знаете, дорогая, этот  солдафон  не  способен  любить  вовсе, его  интересует  только  его  собственная  шпага, ему  нравится  важничать, стоя  в  карауле, сверкать  глазами, топорщить  усы  и  надменно  надувать  щёки. Этого  ему  вполне  достаточно.  Забудьте  его, забудьте  этого  тупого  индюка, толку  не  будет  никакого. К  тому  же  он  ещё  и  беден, потому  что  всё  спускает  на  кутежи  и  попойки». Всё, Констанция  забыта после  спальни  миледи  окончательно. Даже  на  похоронах  любимой  герой  не  побывал. А  зачем? Монашки  всё  сделают, так  и  не  надо. Итог – быть  Миледи  тяжело, и  герой  нас, читательницы, не  оценит  и  сделает  врагом, а  то  и  убьет  собственноручно,  быть  Кэти – без  комментариев, быть  Констанцией – верная  и  бесславная  смерть, безрадостная, а  судьба  трактирщицы  Мадлен  немногим  лучше – принеси, подай, …не  мешай! Других  женщин  герой  не  замечает, они  для  него  не  женщины, а  так, придворные  и  простолюдины. Нужен  ли  такой  «идеал  мужчины», да  и  мужчина  ли  это? Великих  трудов  молодому  Людовику  XIV  стоило  хоть  как-то, действуя  с  неимоверной  кротостью, указать  зарвавшемуся  гордецу  его  место, по  возможности  стараясь  не  задевать  его  ранимое  достоинство. В  «Десять  лет  спустя»  ясно  вырисован  крах  жёсткой, выдохшейся  системы  «рыцарских  ценностей», граничащей  с  суицидом, ориентированной  лишь  на  букву  старого  закона, из  которого  ловкие  и  хитрые  Атосы  выбили  дух.

   Так, Д'Артаньян  клянётся  Луизе  Лавальер  не  сообщать  королю  о  её  решении  уйти  в  монастырь, и  тут  же  рассказывает  об  этом  одному  из  придворных  в  присутствии  его  величества, да  ещё  стоя  так, что  Людовик  слышит  каждое  слово… Портос  гордо  разъясняет, как  он  ловко  научился  подставлять  на  дуэли  противников  своих  друзей, дабы  тупо  уничтожить  человека, который  имел  несчастье  не  понравиться… Арамис  устраивает  мрачную  интригу  с  братом-близнецом  Людовика  исключительно  ради  того, чтобы  упиваться  могуществом  манипулятора, царствующего  из-за  кулис… Его  былая  пылкая  возлюбленная  теперь  пытается  его  уничтожить, и  грязно  шантажирует  подругу  молодости – Анну  Австрийскую… Молодой, подающий  большие  надежды  сын  гвардейца  Бикара  погибает  из-за  неосторожно  брошенного  слова, видите  ли, у  него  не  получилось  выполнить  обещанное, как  будто  от  него  оно  зависело! Рауль де Бражелон  отказывается  от  своей  английской  суженой, а  в  её  лице – от  жизни, Божьего  дара, и  в  свей  суицидальной  маргинальности  начинает  ненавидеть  всех  людей  за  то, что  они  имеют  наглость  жить  и  радоваться  этому (очевидно, вместо  того, чтобы  нянькаться  с  ним, соболезнуя, – позиция  глупого, избалованного  малолетнего  ребёнка). Хотя  подруга  Луизы, Ора де Монтале, напрямую, на  правах  старого  друга, заявляет:  «Сам  виноват, ты  ничего  не  сделал, чтоб  Луиза  тебя  полюбила, в  то  время  как  король  тут  всё  перевернул  в  своих  грандиозных  усилиях  понравиться», Рауль, конечно, не  слушает  в  своей  мрачной  озлобленности, вот  до  чего  довели  сказочки  о  Прекрасной  Даме  неокрепшую  психику, до  мазохистического  фетишизма.
    
   Место  кшатрия – служить  королю  и  отечеству, а  не  погрязать  в  междоусобицах, устраивая  то  дуэли  из-за  неудачного  слова  или  взгляда, то  торгуя  преданными  людьми, как  Филипп  Добрый, герцог  Бургундский, продавший  Жанну Д'Арк  англичанам, то  устраивая  дикие  пиры  и  оргии, как  регент  Франции  в  1715  году, герцог  Филипп  Орлеанский, и  не  он  один, и  не  только  за  последующие  8  лет,  как  понятно  читателям. Д'Артаньян  просто  не  дожил  до  многих  событий  конца  XVIII  века, и  нам  трудно  судить, какую  роль  бы  он  себе  выбрал  в  них. А  пока

НЕКРОЛОГ  «РОКОВЫМ»  ЖЕНЩИНАМ

В  действительности  Дюма  сразу
 отказался  от  мысли  возродить
грешницу  к  новой  жизни.
Андре Моруа «Три Дюма»

   Теперь  нам  необходимо  разобраться  в  сущности  столь  интересного  феномена, как  понятие  романтизированной  «роковой  любви», которая  якобы  столь  великолепна  и  особенна, что  тот, кому  не  довелось  её  испытать, тот  вроде  как  и  пропустил  в  жизни  что-то  настолько  важное, что  и  судьбу  свою  сделал  неполноценной, лишенной  чего-то  роскошного, неповторимого. Появилось  таковое  мнение  сравнительно  недавно, а  вовсе  не  одного  возраста  с  человеческой  природой, как  принято  считать. Авторы  этих  мифов  известны  достоверно, и  вот  их  имена:  Виктор  Гюго, Аббат  Прево, Александр  Дюма-сын, Жорж  Санд. И  всё. Оноре де Бальзак  уже  не  в  списке, так  как  его  проза  есть  не  более  чем  взгляд  стороннего  наблюдателя, и  позиция  этого  автора  больше  похожа  на  видеокамеру  слежения. Да  и  пишет  он, скажем  честно, сериал  того  времени. Ги де Мопассан  и  Гюстав  Флобер – это  чуть  иные  документалисты, с  интересом, но  наблюдающие  за  действием  своих  многосерийных  фильмов (не  путать  с  сериалами), а  Стендаль  и  вовсе  занят  не  этим, он  самозабвенно  играет  роли  своих  героев. Создателем  же  кино, с  его  неповторимой  интригой-экшн, заставляющего  зрителя  приковать  взор  к  экрану, по  праву  является  Александр Дюма-отец, и  легче  всего  отследить  это  по  сюжетной  линии, которая  затрагивает  фамилию  Моррелей  в  «Графе  Монте-Кристо», а  уж  роман  «Две  Дианы» – натуральное  кино  высокого  качества, с  начала  до  конца. Я  здесь  не  буду  приводить  анализ, надо  же  дать  читателю  самому  получить  удовольствие. Как  видим, в  списке  нет  летописцев-англичан. Это  неспроста  так  вышло, представители  данной  нации  слишком  склонны  к  рациональному  взгляду  на  мир, им  трудно  внезапно  рухнуть  в  пучину  эмоций, не  подумав  о  последствиях.
 
   Определим, о  каких  героинях  предстоит  разговор. В  целом  у  нас  получится  только  два  типажа, внешне  как  будто  схожих, но  всё  сходство  будет  такого  же  свойства, как  изображение  Джоконды  на  пакете, который  нам  дадут  упаковщицы  в  супермаркете, и  то  же  изображение, которое  создал  в  своей  мастерской  Леонардо  да  Винчи.

   Дежурными  лозунгами  героев, которые  увлекаются  героинями  настолько, что  эти  связи  приводят  к  весьма  драматическим  событиям, являются  следующие  тезисы:
1. «Кого  хочу – не  знаю. Кого  знаю – не  хочу».
2. «Contra  sperm  spero»

   События  развиваются  по  жёстко  определённой  схеме, каковая  наиболее  полно  и  чётко  отображена  в  книге  «Манон  Леско». Опуская  неизбежную  мишуру  словоблудия  мыслей  действующих  лиц, берём  на  рассмотрение  основные  детали  конструкции  сюжета. Знакомство  пары  происходит, когда  мужчина  в  депрессии (болен  или  ранен  душевно – неважно, факт, что  нездоров), а  женщину  родственники  (то  есть  те  люди, что  постоянно  с  ней  общаются  и, возможно, лучше, чем  случайный  знакомый, знают, на  что  она  способна  и  годится, посмотрите  на  хладнокровный  прагматизм  её  брата…) отправляют  в  монастырь. Это  интересный  момент – в  монастырь  люди  уходят  либо  зрелыми, но  получившими  столь  серьёзные  душевные  травмы, что  эти  разрушения  являются  несовместимыми  с  жизнью, либо  молодые  особи, не  способные адекватно  воспринимать  обычный  мир, система  которых  не  выдерживает  минимальных  житейских  нагрузок. Иными  словами – «от  греха  подальше». Задумаемся, что  эти  затасканные  слова  могут  и  должны  означать. Выжившая  в  информационно-эмоциональной  катастрофе  особь  нуждается  в  стационарном  лечении  и  карантине, не  станем  же  мы  требовать  бегать  стометровку  от  человека, лежащего  под  капельницей. Без  помощи  врачей  и  медперсонала  такой  пациент  беззащитен  перед  любыми  злоумышленниками, это  очевидно. Монастырь  как  раз  и  предназначен  как  больница  для  покалеченной  души. Это  первый  случай. Второй – компетенция  педагогов-дефектологов, работающих  в  детских  домах  и  вспомогательных  школах. Эти  люди  знают, что  потомство  больных  физически  и/или  душевно  людей, а  также  потомство, зачатое  и  выношенное  с  нарушениями  необходимого  режима, есть  уже  загубленный  генофонд, который  не  может  нормально  функционировать  и  жить. Более  того. Известно  им  и  такое  явление, как  спонтанная  лавинная  деградация  психики, когда  внешне  здоровый  ребёнок  внезапно  не  просто  теряет  способность  к  обучению  и  развитию, но  и  становится  вдруг  немотивированно  агрессивным, социально  опасным, или  же  полностью  отказывается  от  любого  общения, забывает  элементарные  правила  гигиены, безопасности, превращается  в  слюнявого  идиота, а  то  и  даже  имбицила. Ради  предотвращения  подобного  ужаса  ослабленные  дети  также  остаются  в  той  среде, где  им  могут  вовремя  оказать  помощь – тот  же  монастырь. Поэтому  выданный  родней  «билет»  в  монахини  внешне  здоровой, но, как  видно  далее, наивной, недалёкой  и  нежизнеспособной  девушке, которая, словно  растение, реагирующее  на  погоду, не  в  состоянии  самостоятельно  принимать  решения, полностью  отдаваясь  на  волю  обстоятельств – факт, который  обязан  насторожить  окружающих. Здоровый  мужчина, Эдмунд, успешный  в  своей  среде, не  прикипает  сердцем  к  Манон, его  подсознательно  интересуют  только  здоровые, крепкие, способные  за  себя  постоять  девушки  или  уже  опытные, умудрённые  жизнью  женщины. Зато  на  печальную  слабачку  мигом  реагирует  старик – он  чувствует, что  ему  уже  нечего  предложить  здоровой  юнице, ровесницы  его  подавно  не  интересуют, а  вот  ограниченная  в  запросах  молодая (шелка, кружева, цацки –  конечно, неплохо, если  они  есть, но  только  они - это  сфера  интересов  куклы, а  не  живого  человека) – его  угасающей  природе  как  раз  по  плечу. А  ещё  наш  молодой  депрессивный, на  внезапно  вспыхнувшие  чувства  которого, словно  флюгер  на  порыв  ветра, моментально  реагирует  неустойчивая  психика  Манон. Обратите  внимание  на  имя  героя – де Грие. Априори  это  не  простолюдин, судя  по  приставке, а  пребывание  в  тоске  среди  спокойной  весёлой  жизни, мечта  о  приключениях, жажда  деятельности  говорит  о  том, что  перед  нами  не  вайшья. И  вот, получив  согласие  девушки, он  решает, что  встретил  Любовь, к  этому  поспешному  решению  его  подталкивают  её  внешние  данные (не  зря  и  пожилой  богач  захотел  купить  это  украшение, не  разбираясь  в  тонкостях  эстетики – где  цветы, а  где  снежинки) и  свойственная  его  происхождению  потребность  защищать  красоту. Не  имея  соответствующего  пакета  знаний, не  понимая, с  чем  реально  он  имеет  дело, юноша  не  настораживается  ни  тогда, когда  Манон  тупо  тратит  его  деньги, ни  тогда, когда  она  бросает  его  якобы  из-за  отсутствия  средств  на  дальнейшее  проживание. Позволю  себе  мрачно  иронизировать, но  женщина  могла  бы  продавать  рукоделия, работать  в  цветочной  лавке  или  у  модистки, могла  бы  устроиться  приходящей  проституткой, наконец. У  Сони  Мармеладовой  хоть  на  это  ума  хватило! Но  Манон  даже  не  задаётся  подобными  мыслями, это  пустая  паразитка. Ослеплённый  настоящей  страстью  в  религиозной  трактовке  этого  понятия, де  Грие  не  задаёт  себе  вопрос – а  почему  Небо  отнимает  у  него  эту  возлюбленную? Дело  сделано – после  продолжительного  соития  он  уже  одержим  этим  предметом, и  снова  не  удивляется  той  лёгкости, с  какой  Манон  опять  соглашается  на  связь  с  ним. Тогда  задействуются  более  мрачные  силы, всерьёз  заболевшего  молодого  человека  роняют  всё  больнее, вынуждая  бросить  это  гиблое  дело  и  оставить  в  покое  Манон, которая  даже  не  в  состоянии  понять, что  именно  она  делает  в  данный  момент, предпочитая  полностью  плыть  по  течению. Даже  грамотно  украсть  драгоценности, чтоб  не  разронять  при  свидетелях, соображаловки  не  хватает. Однако  трагедия  ещё  и  в  том, что  в  природе  кшатрия  заложено  воевать  и  стремиться  преодолеть  препятствия, а  тут  ещё  и  сильная  инфернальная  сексопатология… Но  не  для  того  де  Грие  планировался  на  свет, чтоб  сгинуть  так  глупо  и  бесславно, принимая  пустышку  за  сокровище, и  потому  Небо  даёт  отмашку – убрать  с  его  пути  это  недоразумение, Манон  умирает  у  него  на  руках. Общая  схема  мифа  исчерпывается  этим  набором.

   Роман  Аббата Прево  скорее  всего  был  просто  изложением  реальной  жизненной  истории, так  называемая  кармическая  достоверность, без  которой  нежизнеспособно  любое  другое, оторванное  от  реальности  произведение. Книга  имела  успех  у  конкретных  слоёв  публики – сентиментальной  по  своей  природе  богемы, охочих  до  интересных  историй  благополучных  дам, вечно  недовольных  своей  долей  куртизанок. Первая  категория  читателей, разумеется, жалеет  де Грие:  угораздило  же  парня! Вторые  просто  потрясены  диковинным  рассказом:  ишь, чего  на  свете  бывает, оказывается, сохрани  бог  от  такого! Наиболее  интересна  реакция  третьих:  ах, как  трогательно, я  тоже  так  хочу! Как  это  романтично – умереть  в  объятиях  возлюбленного! Как  это  здорово, иметь  подле  себя  красавца  и  умницу, готового  ради  тебя  на  всё! Заметим, не  стать  любимому  верной  и  любящей  женой, родить   ему  здоровых  детей  и  жить  долго  и  счастливо. Не  стать  любимому  вдохновительницей  его  успехов  и  побед, не  помочь  ему  подняться, если  он  споткнулся, промахнулся – нет, на  это  пороху  не  хватит, это  нам  не  по  зубам… Мы  лучше  умрём  у  него  на  руках, а  каково  ему  будет  это  наблюдать, спрошу  я? Ну, так  ответ  готов  давно – чем  больше  будет  мучаться, тем  лучше! Любопытная  позиция, не  так  ли? И  откуда  же  идёт  такая  философия  гнилого  паразитизма, не  совместимая  с  природой  здоровой  женщины? Воинствующая  некрофилия  какая-то…

   Ответ  напрямую  зашифрован  в  реакции  читателей:  понять  и  простить  поступки  несчастного  заблудившегося  де  Грие, есть  проявление  великодушия  и  кастовой  солидарности  кшатриев, они  жалеют, что  ему  не  повезло…не  справился  с  испытанием. Горестно  сетовать  над  мрачным  финалом, осуждать  героев, критиковать, но  при  этом  не  понимать  их – признаки  рационального  подхода  к  жизни, свойственного  вайшьям, они  по-простому  скажут:  «Парень, оно  тебе  было  надо, всё  это  приключение? Чай, не  урод, нашёл  бы  себе  другую, крепкую, весёлую…». Ну, а  остальные, приходящие  в  неистовое  возбуждение  и  с  радостью  примеряющие  судьбу  героев  на  себя, это  кто? А  это  просто  ШУДРЫ. Вот  и  всё. На  эту  тему  сложена  русская  поговорка:  «Залетела  ворона  в  барские  хоромы». Шудры  сами  не  способны  жить  так, как  естесственно  для  высших  каст. Они  могут  потреблять  чужие  ресурсы, но  не  производить  их. Поэтому  люди  Флинта  ненавидят  доктора  Ливси – он  одним  своим  существованием  доказывает  то, что  они  так  не  могут, а  не  могут  лишь  потому, что  не  хотят. Зачем  портовому  забулдыге  получать  образование, учиться  манерам, искусствам? Заработанные  деньги  он  пропьёт  и  прогуляет, а  случись  возможность – зарежет  втихаря  какого-нибудь  сквайра  Трелони  и  пустит  по  ветру  то, что  найдёт  в  его  карманах. Если  же  придётся  отвечать  за  содеянное, он  начнёт  жаловаться  на  трудную  жизнь (он  сам  такую  выбрал!) и  судорожно  перекладывать  ответственность  на  кого  попало:  «Чёрт  попутал, простите  меня, я  не  виноват!». Но  ведь  решение-то  принимал  он  сам, когда  брал  в  руки  нож, и  знал, что  делает. Просто, понадеявшись  как  раз  на  чёрта, видимо, наивно  ожидал  избегнуть  наказания. Но  «Сатана  за  службу  платит  черепками»:  сделал  дело – больше  ненужен. Вот  такая  романтика. Женщина-шудра часто  страдает  той  же  инфернальной  завистью  к  чужому, но  не  на  уровне  вайшьев, которые  резко  укажут  ей  на  её  место  в  мире, а  пылает  жадным  взором  на  судьбу  кшатриев, женщин-легенд, женщин, которых  боготворят  и  обожают. Но  вот  платить  за  такой  удел  огромной  работой  над  собой  и  миром, быть королевой  и, если  что, и  мученицей – это  ей  неохота. Зачем? Вполне  достаточно  стать  содержанкой. Так, Альфонсина  Плесси, прообраз  «Дамы  с  камелиями», тратила  в  год  на  роскошную  жизнь  сто  тысяч  франков, но  вместо  естественного, казалось  бы, желания  поправить  своё  здоровье, найти  себе  мужа  или  стать  почитаемой  актрисой, сделать  карьеру, то  есть  устроиться  в  социуме, она  эти  огромные  суммы  просто  проматывала  на  удовольствия. Ремесло  куртизанки – априори  отнимает  здоровье, красоту  и  силы, а  тут  ещё  и  опасное  хроническое  кровохарканье… Но  мечтающая  о  «сердечном  друге»  красотка  губит  все  свои  возможности, не  желая  ничего  менять, совершать  хоть  какие-то  усилия  над  собой, приводить  свою  жизнь  в  порядок. Ремесло  актрисы – работа, репетиции…тяжело, не  буду! Её  бросает  не  только  Александр Дюма-сын, но  и  Франц  Лист, понимая, что  менталитет  халявщицы  уже  победил  в  её  душе. Богачи-любовники  не  являются  на  похороны, потому  что  платили  этой  проститутке  за  услуги. Финал – смерть  в  пустом  доме  в  разгар  карнавала, когда  весь  город  веселится, в  самом  цветущем  возрасте – 23…

   Чарльз  Диккенс, а  уж  этому  искушённому  наблюдателю  поверить  стоит, упоминает  об  этом:  «Говорят, она  умерла  от  разбитого  сердца. Что  до  меня, то  я, как  грубый  англосакс, наделённый  малой  толикой  здравого  смысла, склонен  думать, что  она  умерла  от  скуки  и  пресыщенности». Хотела  быть  Манон  Леско, искала  всю  жизнь  де Грие… как  будто  больше  делать  было  нечего!

   Александр Дюма-сын, как  часто  бывает  с  талантливыми  людьми, подошёл  к  этой  истории  творчески. Созданная  им  Маргарита  Готье (имя-то  какое  подобрано, эстет!) – заложница  ситуации. Но  у  неё  хватает  сил, встретив  Любовь, остаться  с  избранником  и  бросить  сомнительный, опасный  путь  куртизанки. Хватает  у  неё  сил  и  полностью  пожертвовать  собой  ради  любимого. Такая  судьба  действительно  достойна  уважения  и  восхищения. Но  это  лишь  педагогический  вымысел  романтичного  автора, рассуждения  о  том, как  должно  было  быть. То  есть  желание  приукрасить  жизнь, не  выходя  за  рамки  кармической  достоверности. Естественный  жест  преобразователя  реальности. Из  дикого, заросшего  сорняками  и  бурьяном  уголка  неиспользованной  земли  искусный  садовник  делает  роскошный  парк, цветник. Но  шудры  этой  мысли  понять  не  в  состоянии, зачем  работать  над  собой? А  вот  попытаться  скопировать  внешние  детали, примеряя  чужое  на  себя – это  их  уровень. И  вот  целые  армии  паразиток  и  просто  тупо  обезьянничающих  под  героиню  книги  считают  себя  обелёнными:  ну  что  тут  плохого, просто  жду  своего  Армана… The end.


   Пара  слов  об  опасностях  куртизанского  ремесла. Существование  такого  класса  женщин  есть  естественная  эволюция  общества, они  являются  попыткой  скопировать  институт  гетер, но  не  дают  ни  соответствующей  правовой  базы, каковая  существовала  для  них  в  античные  времена, ни  даже  подобия  того  образования, которое  получали  тогдашние  кандидатки  «в  должность». Цицерон  злобно  ехидствует  в  «Диалогах», что  ремесло  авгуров  умерло, оставив  после  себя  глупых  подражателей, забывших  самую  суть  дела. В  известном  смысле  такая  же  беда  постигла  и  профессию  гетеры. Так, полностью  забытым  оказался  один  из  важнейших  ритуалов –  обряд  очищения  после  соития  с  клиентом; установленный  перерыв  между  сношениями  в  несколько  суток  также  не  соблюдался  почти  никогда. Итог  такого  выматывания  здоровья  общеизвестен – преждевременное  быстрое  старение, истерические  припадки, тяжёлые  мигрени, низкий  иммунитет, высокая  смертность  от  сердечно-сосудистых  заболеваний. Как  есть  в  кулинарии  несовместимые  между  собой  продукты, так  и  нестыкующиеся  между  собой  порции  энергии  от  разных  мужчин  буквально  крошат  в  куски  биополе  женщины. Кроме  того, к  куртизанкам  обычно  захаживают  одинокие, несчастливые  мужчины, то  есть  с  изначально  неблагополучной, а  то  и  вовсе  вредоносной  энергетикой. В  таких  условиях  все  разговоры  о  каких-то  чувствах, подавно  о  любви  есть  не  более  чем  сухая  кожура  животного  либидо, чуть  приправленного  личными  фантазиями  приходящего  самца, да  ещё  соображениями  статуса, соперничества. Не  будем  забывать  и  о  резко  возрастающем  риске  встретить  ущербного  психопата  с  позицией  «Не  доставайся  ж  ты  никому!», а  защититься  от  таких  маньяков  крайне  сложно, если  вообще  получится. Молодые  и  неопытные  юнцы, приходящие  получить  опыт  эротических  забав, быстро  исчезают, оставляя  после  себя  тяжёлую  горечь  понимания, что  ценят  вроде  бы  роскошную  леди  не  выше  уличной  проститутки. Мрачный  удел, который  бесполезно  компенсировать  бегством  в  удовольствия  и  позицией  бесчувственной  самки, поэтому  эта  участь  невыносима  для  здоровой  женщины, будь  то  кшатрий  или  вайшья. Зато  приемлема  для  шудры, и  даже  привлекательна. Ведь  можно  всё  свалить  на  обстоятельства  и  невезение, ничего  не  менять. А  ещё  такая  прекрасная  возможность  винить  во  всём  мужчин, злобствовать  по  адресу  их  жён, не  без  оснований  презирающих  грешниц:  «А  женат  он  на  мне, всё-таки!», мнить  себя  Прекрасными  Дамами, гордиться  громкими  именами  клиентов.

   Теперь  рассмотрим  другой  случай  «коварных  соблазнительниц».

…И  после  смерти  мне  не  обрести  покой:
я  душу  дьяволу  продам  за  ночь  с  тобой!
Из  мюзикла  «Нотр-Дам де Пари»

Именно, но  поговорим  даже  не  о  самой  Эсмеральде, ибо  как  раз  её  роль  здесь  вторична. Прошу  обратить  внимание  на  не  оставляющие  иного  толкования, предельно  чётко  сформулированные  заявления  всех  мужчин, пожелавших  даже  не  саму  красавицу, а  всего  лишь  ночь  с  ней… Итак, поскольку  объект  желания – не  Эсмеральда, а, очевидно, секс  с  ней, то  ни  о  какой  любви  говорить  не  приходится. Радоваться  нечему, ни  один  из  этих  пылких  поклонников  не  уважает  Эсмеральду. Где  нет  уважения – нет  любви, там  либо  прихоть, либо  похоть. С  тем  же  успехом  можно  каждому  подсунуть  по  резиновой  копии  красавицы, и  можно  уже  ничтоже  сумнящеся  утверждать, что  их  желание  исполнено. Дьявол, априори  обладающий  хорошим  чувством  юмора  с  уклоном  в  чернуху, наверное, тоже  об  этом  подумал. А  мы  подумаем  о  другом:  так  ли  недосягаема  несчастная  цыганка  для  каждого  из  желающих, или  это  просто  предлог, чтобы  поступить  на  службу  Сатане  сознательно? Каждый  из  «несчастных  страдающих», судя  по  тексту, серьёзно  болен  громадным  комплексом  неполноценности  и  почему-то  считает  жуткой  несправедливостью  тот  факт, что  желаемое  само  не  падает  им  в  руки, хотя  сами  они  не  предпринимают  никаких  серьёзных  усилий, каковые  следовало  бы  приложить, чтоб  завоевать  расположение  женщины. Это  ещё  раз  доказывает, сколь  мало  они  её  в  действительности  ценят. Каприз  в  виде  «Сейчас  же  дайте!»  можно  простить  невоспитанному  малолетнему  ребёнку, но  никак  не  взрослому  мужчине, получившему  воспитание, образование, духовный  сан. Себя  эти  моральные  калеки  любят  не  больше, иначе  бы  не  бросались  заявочками  о  стремлении  служить  злу. Фактически  они  уже  ему  служат, ибо  жертвой  их  действий  оказывается  как  раз  Эсмеральда, на  которую  они  сваливают  собственные  тяжкие  грехи, с  пеной  у  рта  (симптом, кстати…) доказывая, что  «она  их  совратила»… Никто  даже  не  задаётся  вопросом, а  что  по  поводу  их  инсинуаций  думает  сама  якобы  обожаемая, да  и  знает  ли  она  о  их  декларируемой  «любви». Вот  такая  подмена  ценностей  характерна  для  людей  настолько  испорченных, что  даже  случайное  знакомство  с  ними  уже  чревато  опасными  последствиями, проще  говоря – одержимых  бесами. Становится  непонятным  тогда  то  странное  сладострастное  упоение, охватывающее  поклонниц  мюзикла, чему  они  тут  завидуют? Ах, какая  экзотика, роковая  любовь! Да  от  такого  поклонника  за  версту  гнилухой  тянет, его  же  проще  убить, чем  от  него  отвязаться. В  случае  логичного  отказа – зачем  нужен  недоумок, которому  настолько  нечем  заинтересовать  женщину, что  он  за  помощью  к  чертям  обращается – гарантированы  цистерны  грязи  чудовищного  размера, каковые  он  выльет  на  «любимую»  без  всякого  стеснения. Согласиться – равносильно  лечь  в  постель  с  толпой  чертей. Оно  вам  надо, риторический  вопрос? Куда  логичнее  вопрос:  что  делать  в  случае  такой  засады, не  так  ли? Ответ  на  поверхности. «Просите, и  дано  будет  вам…». Ступайте  в  храм, короче, больше  идти  некуда.

   Теперь  ещё  один  вариант  мифа  о  «вечном  экстазе», спасибо  творчеству  Жорж  Санд. Немногие  знают  о  том, что  писательница  страдала  серьёзным  гормональным  расстройством:  в  десятки  раз  завышенное  содержание  эстрогенов  в  крови. Мало  того, что  это  равносильно  вечному  противозачаточному  и  провоцирует  гипертонию (а  регулярные  кровопускания, которые  делала  себе  эта  леди, особенно  во  время  обострения  бессонницы, давно  притча  во  языцех), так  ещё  и  вызывает  мультиоргазменность, знаменитое  «бешенство  матки», когда  женщину  удовлетворить  почти  невозможно, так  как  она  требует  непрерывной  стимуляции, и  «переключить»  рефлексы  можно, лишь  причинив  сильную  физическую  боль. Но  даже  этот  способ  есть  лишь  временная  мера:  происходит  фиксация, переходящая  в  условный  рефлекс. В  дальнейшем  такая  любовница  становится  выносливой  мазохисткой, как  знаменитая  героиня  Полин  Реаж (нашумевшая  «История  О»), одного  мужчины, как  правило, уже  не  хватает, и  о  качестве  любовной  связи  говорить  уже  не  приходится. Тогдашняя  медицина  не  имела  данных  о  способах  лечения  таких  гормональных  аномалий; количество  написанного  Жорж  Санд  настораживает:  понятно, что  это  творчество  есть  попытка  фрейдистской  сублимации, но  примерно  столько  же  написал  и  свихнувшийся  маркиз де  Сад, а  ведь  кончил  он  социально  опасным  индивидуумом… Неудивительно, что  писательница  вечно  была  чем-то  недовольна, стремилась  сбросить  лишнюю  энергию. А  вот  героине  «Истории  О»  повезло  не  очень:  прискучив  хозяину, после  его  ухода  она  совершает  суицид. Неудивительно, ведь  О  никогда  не  вспоминала  о  Боге, в  её  жизни  просто  нет  ничего, связанного  с  такими  понятиями, а  обычные  люди  от  неё  сразу  в  ужасе  шарахались, завидев  раз  её  шрамы, клеймо  и  кольца.

   Не  прошло  и  полувека  после  Жорж  Санд  и  страстного  любителя  инферно, Виктора  Гюго (название  огромного  двухтомника  «Отверженные», согласитесь, говорит  само  за  себя, но  это  лишь  самый  заметный  пример  в  его  наследии), а  уже в следующем поколении круто  заявляет  о  себе наследие  их  мифов:  теория  стакана  воды. У  здоровых  людей, разумеется, такие  декларации  вызывают  естественный  шок  и  отвращение, но  Александру  Коллонтай  это  ничуть  не  смущает:  объявим  любовь  буржуазным  пережитком! Ах, безотцовщина? Глупости  какие, у  нас  же  коммуны  есть… Очень  характерно, каких  партнёров  предпочитает  основательница  Комиссариата  Свободной  Любви:  опустившийся  до  звериного  уровня  пролетариат  и  такая  же  матросня. Торжество  свободы, равенства, братства  и  демократии. От  недовольных  просто  избавятся, как – всем  известно. Не  надо  забывать, кто  не  с  нами – тот  против  нас. Чтобы  уяснить, что, собственно, происходит  с  психикой  такой  женщины, понять, откуда  взялись  эти  Розы  Землячки, впадающие  в  неистовую  радость  от  уничтожения  сотен  тысяч  посторонних  им  людей, можно  поднять  ещё  один  медицинский  факт:  страдающие  активным  мазохизмом  особи  легко  при  случае  превращаются  в  отмороженных  садистов  и  убийц. А  можно  вспомнить  настоящую  фамилию  мадам  Коллонтай:  урождённая  Демонтович. Есть  вопросы? Думаю, и  так  понятно, кто, а  точнее, что  такое  эта  личность.

   Что  же  касается  настоящей  женщины-кшатрия…
Для  кшатрия-мужчины  забор  энергии  по  нижним  чакрам, совершенно  естественно  отождествляется  с  физкультурой, и  он  часто  не  считает  такой  секс  серьёзным  прегрешением. Иное  дело – общие  творческие, созидательные, изменяющие  мир  дела – тогда  связь  серьёзная  и  важная, да  и  секс  тут  содержит  такие  незабываемые  ощущения, что  в  случае  удачного  союза (в  данный  момент, не  забываем  про  это)  оба  партнёра  обретают  просто  фантастические  возможности. Художники  пишут  бессмертные  полотна, поэты  слагают  стихи, на  века  переживающие  авторов, ученые  находят  ключи  к  тайнам  мироздания, бесстрашные  воины  становятся  недоступными  для  смерти  в  бою  и  выигрывают  безнадёжные  битвы, а  в  мирное  время  успешно  делают  карьеру  и  служат  на  благо  своей  родины. И  уточним  ещё  один  момент. Кшатрий-мужчина  в  случае  нехватки  энергии  может  без  особого  ущерба  для  себя  добирать  недостающее  количеством, задействуя  нижние  чакры. Женщины  из  нижних  каст  почтут  за  честь  сойтись  с  таким  мужчиной  даже  единственный  раз, не  зря  в  крестьянском  мире  считается  почётным  занести  в  род  воинскую  кровь – мало  ли  какая  беда, а  тут  свой  заступник  найдётся. Кшатрий-женщина  так  не  может, ей  необходимо  как  раз  качество  сексуальной  связи, даже  если  и  в  ущерб  количеству. Поэтому  любой  её  союз  с  мужчиной  из  низших  каст  обречён  на  провал, это  именно  тот  случай, когда  «лучше  голодать, чем  есть  что  попало», иначе  будет  только  хуже. Такая  женщина  вынуждена  ждать  своего  единственного, и  вообразите, что  получается, когда  кругом  вайшьи  полюбовно  договариваются  и  косо  поглядывают, мол, что  ты  за  привереда  такая, может, ты  какая  ущербная  или  просто  дура? (Для  иллюстрации  прочтите  книгу  Марии  Семёновой  «Валькирия», не  пожалеете  времени  потом) Муж-вайшья  в  лучшем  случае  будет  считать  её  витающей  в  облаках, не  понимая, что  же  её  не  устраивает; потом  начнёт  обижаться  на  её  «скрытность», досадуя, что  не  может  понять  движений  её  души, жажды  какой-то  излишней, на  его  взгляд, деятельности, тяги  к  переменам, которая, по  его  мнению, ни  к  чему  хорошему  привести  не  может, и  всё  это, понятно, приводит  к  трагедиям. Такая  жена  уйдёт  от  него  неизбежно, если  встретит  собрата  по  касте, который  ей  заинтересуется, а  заинтересуется  он  в  любом  случае, кшатриев  не  так  много  в  мире, и  они  интуитивно  пытаются  сохранить  корпорацию. А  вдруг  какое  время  «Ч»  или  час  «Х», все  должны  быть  в  форме! Даже  если  этот  мужчина  и  не  окажется  настоящим  суженым  такой  дамы, он  «протолкнёт»  её  по  дороге  к  нему  довольно  ощутимо. Дело  также  в  том, что  корпоративное  кастовое  чувство  в  сочетании  с  определённой  высотой  уровня  культуры  у  кшатриев  кроме  естественного  понятия  людской  дружбы  порождает  также  и  чувство  взаимоуважения, которое  наличествует, даже  если  кшатрии  в  силу  обстоятельств  становятся  врагами. Отсюда  все  идеалы  рыцарства. И  фаворитками  королей  становятся  тоже  не  вайшьи, которые  великолепны  в  роли  хранительницы  очага, но  «негоже  лилиям  прясть». Здоровый  мужчина-кшатрий  не  может  долго  довольствоваться  женщинами  низших  каст, они  не  в  состоянии  дать  ему  то, что  он  находит  у  своих  женщин. В  современных  реалиях  женщина-кшатрий  с  пугающей  мужчин-вайшьев  лёгкостью  делает  карьеру, с  хладнокровием  воина  раскидывая  с  пути  соперников, успевая  везде  и  всегда, даже  в  одиночку  растить  собственных  детей. Она  ослепительна, как  звезда, её  никто  не  в  силах  забыть  или  остаться  к  ней  равнодушным, она  несётся  по  жизни, оставляя  за  собой  длинный  шлейф  отвергнутых  поклонников  и  злобных  завистниц, иногда  даже  не  подозревая  об  их  существовании. Она  влюбляется  мгновенно, ощутив  потребность  общения (энергообмена  по  верхним  чакрам), одаривает  объект  её  симпатий  сказочными  богатствами, порой  и  не  требуя  взаимности, и  уходит  столь  же  стремительно, если  понимает, что  отношения  потеряли  смысл. Каждая  её  связь – это  неповторимая  история, и  она  никогда  не  лжёт, когда  на  вопрос: «Что  у  Вас, леди, было  с  тем-то  партнёром?»  не  моргнув  глазом  отвечает:  «Любовь». Она  знает, сколь  разнообразным  бывает  это  чувство, ведь  она  чувствует  различные  комбинации  энергопотоков, не  существующие  для  низших  каст. Но  будьте  внимательны, женщина-кшатрий  с  прямотой  воина  может  честно  ответить  и  «Приключение», уж  она-то  знает, о  чём  говорит. Славно  поработав, следует  и  хорошо  отдохнуть. Её  назначение  в  таких  связях – проверка  мужчины  на  качество. Здоровый  индивидуум  сохранит  самые  приятные  воспоминания  и  будет  благодарен  судьбе  за  такое  знакомство, продолжая  спокойно  жить  своей  жизнью. У  такого  человека  и  в  будущем  ожидаются  перемены  к  лучшему, Небо  знает, что  он  их  заслужил. Недоразвитый, больной, ущербный  или  одержимый  начнёт  ненавидеть  даму, которая  «причинила  столько  страданий», не  желая  понимать, что  их  причина – он  сам, не  способный  удержать  возможное  счастье. Ханжи, то  есть  люди, которые  стремятся  быть  теми, кем  они  быть  просто  не  могут, временщики, не  способные  справляться  с  не  своим  предназначением, захватчики  чужого  добра, сил, энергии, при  появлении  кшатрия-женщины  приходят  в  животную  ярость, и  засвечиваются  перед  Небом. Также  ведут  себя  и  разнообразные  бесноватые, даже  если  до  этого  благополучно  скрывались. Отсылаю  читателя  к  монологу  Дегрэ  перед  Никола  Барданем  в  книге  «Триумф  Анжелики», сказано  так, что  вернее  не  получится, законы  природы  принято  выражать  точными  математическими  формулами. Итак. Цитата, прошу  внимания.

– Она  вернётся? – пробормотал  наконец  Бардань.
– Король  надеется  на  это… Но  поймите, мсье. Вы… Я… Король… Нам  достанутся  только  крохи… Ну  и  ладно… Это  и  так  прекрасно… Это  делает  незабываемыми  наши  встречи. Подумайте  же, чем  одарила  вас  судьба. Когда-нибудь, проезжая  через  вашу  провинцию, в  сопровождении (или  нет) человека, которого  обожает, проезжая, говорю  я  вам, через  ваш  Берри  или  Аквитанию, она  или  они  остановятся  в  вашем  замке… Вы  увидите  её  за  вашим  столом… Вы  покажете  ей  сады, деревню, и  может  быть, кто  знает? – очаровательную  жену  и  счастливых  детей…
 
   Готовы  ли  вы  жить  спокойно  и  ждать  осуществления  вашей  мечты?

   А  я? Я, опасный  мошенник, который  заставляет  трепетать  злодея, продавшего  себя  ради  преступления, и  высокородного  господина, оплатившего  это  преступление. Я, который  пачкаю  руки, разбираясь  в  интригах  отвратительных  людей, губы  которых  умеют  только  лгать, сердце  которых  сделано  из  камня, я, который  очищаю  Париж  и  двор, преследую  негодяев  и  колдуний, отравителей  и  убийц, что  сохраняет  нетронутой  мою  душу  в  неблагодарной  и  часто  опасной  работе? Мысль, что  однажды  она  вернётся  к  нам, не  рискуя  жизнью. Я  надеюсь, что  она, увидев  меня  в  толпе  почитателей, адресует  мне  свою  улыбку, короткий  взгляд… и  не  нужно  мне  другой  награды.

   Вот  истинные  секреты  мужчин. Те, которыми  они  дорожат. Те, что  радуют  их  и  освещают  их  путь  ярким  светом… Это  надежда  на  встречу, пусть  мимолётную, пусть  мучительную, которая  позволит  им  повторять  всю  жизнь:  «По  крайней  мере  один  раз  и  я  любил».

   К  цитате  комментариев  не  предусмотрено…
(конец  некролога)

Никакой  межкастовой  ненависти  в  природе  нет, это  инсинуации  бесовской  конторы, цель  которых – разрушить  общество  руками  людей. Так, наш  «великолепный»  Д'Артаньян  славно  следует  её  указаниям, участвуя  в  казни  Миледи, своей  единственной  суженой. Дальнейшая  его  деградация  происходит  пусть  медленно, но  верно. Так, в  «Двадцати  лет  спустя»  он  превращается  в  наёмника, который  служит  тому, кто  платит, куда  только  девалась  вся  героическая  философия. Его  слуга  становится  преуспевающим  бизнесменом, и  в  третьей  книге, «Десять  лет  спустя, или  Виконт  де Бражелон», его  единственным  спонсором. Слуги  его  друзей  справедливо  ненавидят  его:  вот, приехал  баламут, опять  будут  только  неприятности! Неслучаен  и  конфликт  интересов  в  связи  с  побегом  герцога  Бофора, и  раньше, когда  успешные  Атос  и  Арамис  отказались  сотрудничать. Мордаунт  и  вовсе  брезгует  с  ним  драться, а  вовсе  не  трусит, как  хочется  думать  четвёрке  гордецов. А  уж  ситуация, когда  будущий  король-Солнце, что  в  сыновья  Д'Артаньяну  годится, начинает  учить  того  уму-разуму  в  ситуации  с  Кольбером  и  Фуке, хорошо  демонстрирует, насколько  заплесневел  герой  в  своей  косности, так  и  оставшись  в  душе  глупым  подростком, любящим  драться  и  тусоваться  в  походах. Своё  впечатление, которое  нетрудно  и  сформировать  намеренно, инсценируя  события, он  принимает  за  непреложную  истину, полагая  себя  очень  опытным  и  мудрым. А  это  уже  плебейская  философия  провинциальной  старухи, которая  мнит  себя  кладезем  мудрости, ведь  она  «жизнь  прожила». Ну, а  ежедневное  наблюдение  дворцовой  жизни – это, знаете  ли, аналог  телевизора. Ещё  один  факт, очень  важный, но  не  очень  заметный:  Д'Артаньян  30  лет  проторчал  во  дворце, назначая  караулы, надзирая  за  казармой… Но  он  же  знал  все  интриги, все  тонкости  политики. Однако  его  позиция  есть  «Моя  хата  с  краю», даже  когда  он  пытается  унизить  юного  короля, требуя  прошение  об  отставке. Он  не  пытается  вникнуть  в  положение  униженного  нищетой  и  неуважением  к  своей  персоне  монарху, которому  буквально  не  на  кого  опереться, который  вынужден  наблюдать, как  хитрый  олигарх  Фуке  глумится  не  только  над  его  достоинством, позволяя  себе  при  посторонних  бесцеремонно  объявлять  властителем  страны  себя  и  говорить  гадости  о  личности  Людовика (вы  бы  не  взбеленились, даже  от  меньшего?), но  и  присвоил  себе  право  воровать  в  таких  количествах, что  страна  оказалась  на  грани  полной  нищеты  и  разорения. Но  для  нашего  героя  всё  это  неинтересно, ведь  Фуке  для  него  «человек  хороший», это  несмотря  на  то, что  его  лично  неоднократно  унизили, когда  он  побывал  во  владениях  суперинтенданта  финансов, на  то, что  Фуке  строил  мощнейшую  крепость  Бель-Иль  не  просто  для  личного  пользования, но  для  захвата  власти  в  стране  путём  привлечения  иностранных  интервентов, на  то, в  какой  сластолюбивой  роскоши  купается  Фуке, заведя  себе  двух  жён  и  бессчетное  число  любовниц, наконец, на  то, что  благодаря  такой  политике  разворовывания  страны  в  нищете  умерли  родители  героя! Полный  примитивизм, нежелание  думать  логически, совершенно  недопустимое  для  кшатрия. О  том, насколько  герой  себя  ценит, говорит  такой  факт:  при  получении, наконец,  своего  вожделенного  богатства  путём  шантажа (а  не  честной  службы), Д'Артаньян  не  пользуется  своим  роскошным  имением  в  Англии (ни  разу  не  осмотрел), а  на  наличные  деньги  прикупает  элитный  дом  в  Париже, и  едет  бахвалиться (точнее, выпендриваться) своим  тугим  кошельком  перед  друзьями. Удивил  Москву  селёдкой, есть  такая  пословица. Для  Д'Артаньяна  пространство  сузилось  до  дворцовых  коридоров, время  остановилось  полностью, повторяясь  от  дежурства  до  ужина  и  пьянки  и  обратно, в  его  мире  ничего  не  происходит, он  уже  давно  ни  в  чём  не  принимает  участия, толстеет, тупеет  и  всё  больше  напоминает  дворцовую  мебель, только  в  обличье  человека. Он  ещё  на  многое  годится, и  его  приключения  вроде  бы  это  доказывают, но  он  уже  настолько  примитивен  и  предсказуем, что  юный  король  за  несколько  ходов  знает  все  его  реакции  и  возможные  поступки, набор  которых  и  вправду  невелик. Д'Артаньян  уже  утратил  не  только  желание (было  ли  оно  когда, сплошные  капризы), но  и  способность  думать, а  ведь  он  ещё  в  возрасте  зрелого  мужчины – сакраментальные  50, когда  уже  всё  знаешь  и  ещё  всё  можешь… И  доказательство  тому – его  поведение  на  службе  у  юного  Людовика. Согласно  картине  мира  героя, ничего  меняться  не  должно (очень  разумно, смеяться  некогда), всё  должно  оставаться  так, как  было  во  времена  его  молодости. Это  философия  современного  маразматического  шудрианского  старичья. И  плевать, что  шёл  бешеный  геноцид, страну  грабили  и  распродавали, шла  война, люди  гибли  миллионами, что  разруха  была  побеждена  тем, что  Байкал  был  продан  в  пользование  американским  хищникам – шудра  был  молод, он  по  нелепой  случайности  остался  жив, в  то  время  как  лучшие  люди  гибли, поднимаясь  в  атаку, ему  было  достаточно  грубой  незатейливой  еды, убогого  угла  в  ублюдочном  бараке, а  главное – женщины  были  более  доступны, и  их  было  больше, чем  мужчин. Всё, шудра  с  пеной  у  рта  кричит, что  вот  раньше  было  здорово, а  нынче  вот  плохо, и  плохо  ему  не  потому, что  процесс  продолжается, а  только  из-за  того, что  старость  за  грехи  рано  подошла, наслаждаться  прелестями  жизни  не  даёт. В  точности  так  же  и  Д'Артаньян  искренне  вздыхает  о  старых  временах, когда  дворяне  могли  дерзить  королю  и  делать, что  заблагорассудится, а  не  служить  стране  и  выполнять  приказы. Его  не  интересует  то, что  как  раз  дворянские  междоусобицы  губили  и  разоряли  страну, о  процветании  своей  родины  он  никогда  не  задумывался. Честь  и  доблесть  у  него  означают  лишь  слепую  спесь, он  кичится  своим  древним  родом, забывая, что  его  предки  как  раз  на  благо  страны  и  короля  сражались  и  трудились, в  ущерб  даже  своим  личным  интересам, для  него  понятие  о  патриотизме  отсутствует  полностью, не  зря  забыты  старики-родители, родовой  замок, о  своих  детях  даже  мысли  не  возникает. Интересна  также  его  смерть – погибает  сразу, как  берёт  в  руки  вожделённый  маршальский  жезл. А  это  уже  называется  «Сатана  за  службу  платит  черепками», так  как  свято  место  пусто  не  бывает - забыв  о  Боге, герой  автоматически  пригласил  Сатану  на  должность  своего  сеньора.

   И  вот  этот  законченный  неудачник, добровольно  деградировавший  трусливый  эгоист, собственноручно  загубивший  как  собственную, так  и  множество  чужих  жизней, без  малого  две  сотни  лет  преподносится  как  образец  благородства, мужества, чести, достоинства. С  какой  целью? Заменить  настоящие, вечные  ценности  на  фальшивые?
Пора-пора-порадуемся  на  своём  веку!…
Советский  трёхсерийный  мюзикл

Так  делу – время, потехе – час, любезные! Сворачивайте-ка  свою  вакханалию, чем  дольше  дурить, тем  страшнее  похмелье. Поколение  «Пепси»  дружно  шагает  в  преисподнюю, как  в  своё  время  их  предки – толпами  бежали  крушить  церкви  и  жечь  города. Но  кто  сказал, что  нам  с  ними  по  пути? Не  иначе, что  тот, кто  считает  человека  животным. А  мне  приятнее  думать, что  человек  создан  по  образу  и  подобию  Божию, и  ждёт  его  то, что  он  сам  себе  изберёт. Полагаю, с  Атосом  Д'Артаньян  точно  увиделся, но  вряд  ли  они  обрадовались  встрече. Там  радости  нет, одно  горе, даже  для  своих.