Небо из люрекса-3. Часть 2. К оружию!

Часть 2. К оружию!

Морфей устал придумывать для сына объяснения отсутствия поблизости других его бабушки и дедушки. Не мог он честно сказать мальцу, что бабуля его уже несколько столетий лежит в хладной могиле, а дедуля, вероятно, бороздит просторы Вселенной в поисках объекта, которого можно поиметь. Морфей представлял себе папашу именно так, и для этого имелись основания.

К слову сказать, мамой Морфа была земная женщина. Вероятно, какая-то генетическая память и толкнула звездного странника именно в Натахин гольфик, а не в принадлежащий какой-нибудь другой из бесчисленных жизнеформ транспорт. Самок хомо сапиенс Морф находил гораздо более привлекательными, чем, к примеру, каких-нибудь разумных паучих. Он помнил свое детство. К сожалению, оно было очень коротким.

Амалия Горнхорн, шестнадцатилетняя прачка из предместий Лондона, весьма удивилась, когда появившееся от ее внебрачной связи с обаятельным проходимцем дитя начало проявлять всяческие странные свойства. Она обеспокоилась слегка, а потом пришла в неописуемую радость, вообразив, будто отец малыша, покинувший ее к тому моменту, был и не жуликом вовсе, а самим архангелом Гавриилом. Все бы ничего, если бы бедная Амалия держала свои догадки при себе. Однако она поспешила обрадовать ими соседей. Зависть, господа, плохой советчик. Времена инквизиции давно минули, но соседи, грубые и невежественные, устроили над юной ведьмой самосуд, который та не сумела пережить. Маленькое «дьяволово отродье» вовремя сбежало, превратившись, конечно же, в крошечное серое облачко, похожее то ли на туман, то ли на струйку дыма. Отец отродья, то ли с рогами, то ли с крыльями, так и не появился на горизонте с благородной целью спасения собственного семейства.   

Позднее, повзрослев, Морф встречался с подобными ему организмами, которые, вероятно, могли бы чему-нибудь его научить, если бы метаморф к тому моменту не стал уже самодовольным и слегка озлобленным на своих сородичей индивидуумом. Юность Морф провел в гордом одиночестве, считал себя самоучкой и интересоваться чьим-либо мнением по поводу собственных способностей совсем не спешил.

До сего момента Морфу и в голову или какое другое место, где формировались его мысли, не приходило, что блудного папулю можно бы и поискать. Если бы не ребенок – уж очень хотелось Артемке с дедушкой пообщаться.

Истребить метаморфа вследствие его необыкновенной изменчивости и летучести нелегко. Но обитатели различных планет, где Морфею доводилось побывать, как разумные, так и не очень, как-то очень быстро выдумывали различные способы уничтожения этих особей. Ну не было, наверное, какой-нибудь более-менее известной религии, в которой бы отсутствовало упоминание о чертях, бесах и прочей нечисти. А метаморфы под описание нечисти подпадали идеально. И, как всякая нормальная нечисть, пакости они тоже творили, особо не задумываясь о последствиях. Потому их популяция с годами не только не увеличивалась, а даже сокращалась в размерах. Иными словами, вопрос о том, а жив ли папа Морфея, оставался открытым. И Морфей бы его с большим удовольствием не открывал, если бы не Артем.
- Хорошо, - наконец сдался Морф, - давай поищем дедушку.
Сидящий с ним рядом на диване Темка покровительственным жестом похлопал отца по плечу.
- Не волнуйся, папа, мы его обязательно найдем.

Муся не совсем поняла, как она вместо офиса администрации заправки оказалась на каком-то левом корабле, очень быстро стартанувшем прочь от станции. Сейчас она стояла в переходе между отсеками и недовольно оглядывалась по сторонам. Взору особо не на что было упасть. Алюминий, пластик, пол вот грубой имитацией под паркет покрыт.
- Чудненько, - пробормотала она.
- Тихо, молчать, - скомандовал хмурый мальчик в униформе цвета хаки, покрытой живописными разводами, должными, вероятно помогать владельцу одежды быть практически незаметным во всяких там тропических зарослях. Зарослей поблизости не наблюдалось, а потому форма выглядела, с одной стороны, нелепо, с другой – наводила на мысль о возможном скором перемещении к растительности. Это несколько напрягало. Единственное место, куда надеялась переместиться Муся, называлось трехлетняя Тойота Кабрилла, принадлежащая ее подруге Швыдченко.
- Да я и не собираюсь с вами разговаривать! – рявкнула Муся чуть резче, чем собиралась и уж гораздо громче, чем это хотелось ее сопровождающему.

Мальчик нахмурил светлые лохматые брови, отчего сразу стал напоминать рассерженного фокстерьера.
- Вам не хватает короткой курчавой бородки, - неожиданно предложила смягчившаяся от возникшей ассоциации Муся, - и Вы будете точно как собака моей подружки. Очень милый песик.
Мальчик заморгал, вздохнул, но оставил свои мысли при себе.

Через два поворота направо он, наконец, привел ее к пункту назначения. Большая каюта, явно нежилая, видимо и предназначалась для психологической обработки всяких неуравновешенных особ. Муся постояла немного у двери в нерешительности, затем обнаружила кресло у стены, и, поскольку кроме своих цепей, терять ей было нечего, прямиком направилась к нему. Возле кресла валялась земная газетка двухнедельной давности. Муся решила, что изучение этого печатного издания – именно то, чего ей не хватало на протяжении всей ее жизни. А потому она удобно развалилась в кресле и отключилась от происходящего, увлекшись спортивными новостями. 

Конечно, она уловила легкое покашливание где-то слева от себя. Но это не было достаточным поводом для того, чтобы отрываться от столь увлекательного чтения.

Спустя пару минут Муся стала ощущать противное и какое-то странно настойчивое жжение. Она подняла взгляд, и обнаружила, что ее пристально рассматривают.

Существо, которое так упорно пыталось обнаружить на Мусином лице следы пребывания инопланетных цивилизаций, явно относилось к числу хомо сапиенс. Еще оно было женского пола. Блондинка, худая, коротко стриженая, вроде даже не крашеная, костюм дорогой, но очень уж офисный – ни бантика тебе какого или лохмушечки симпатичной. Впрочем, когда она наклонилась ниже, в треугольном вырезе ее узкого пиджака обнаружился край красного кружевного бюстгальтера. Муся не поняла, зачем ей там бюстгальтер. Наверное, чтобы обозначить место, в котором, предположительно, желающие могли бы обнаружить грудь. Рябинкина к числу желающих не относилась, а потому она быстро перевела взгляд на лицо дамы. Лицо это особых симпатий у Рябинкиной не вызвало. Длинное, костистое. У дамочки были настолько глубоко посаженные глаза, что казалось, будто для их внедрения на физиономию кому-то пришлось применить специальные сверла. К глазам прилагались белесые тонкие брови, короткий нос, наводящий на мысль о пластической хирургии, рот с тщательно нарисованными губами и острый подбородок. Не женщина – мечта мазохиста.

Муся терпеливо ожидала, когда закончится процесс ознакомления с ее внешностью, и потому не говорила ни слова. Дамочка тоже не спешила начать диалог.
- Ну, - наконец не выдержала Рябинкина, - Вы, когда закончите, мне сообщите.
- Вы знаете, Госпожа Рябинкина, - начала таки речь дама, - мы пригласили Вас для того, чтобы обсудить один очень важный вопрос.
- Обсуждайте, - великодушно позволила Муся.

Дама заявила, что она – представитель спецслужбы.
- Какой именно? – поинтересовалась Рябинкина. Глаза ее прямо-таки вспыхнули зеленым пламенем.
- Вам вряд ли это название что-нибудь скажет, - высокомерно подняв нос, будто пытаясь ощутить запах гари, заявила собеседница. У нее при этом было такое выражение лица, будто Муся Рябинкина – некая склизкая, полная вредоносных бактерий субстанция. Само собой, наличие у субстанции интеллекта не предполагалось, а только противность и ползучесть. Мусю это искренне позабавило, у нее резко появилось желание повысить даме настроение до заоблачных высот.

Рябинкина неопределенно пожала левым плечом.
- А вдруг? – несколько даже игриво произнесла она.
- Все очень просто, - пояснила надменная дама, - мы проводим спецоперацию. Есть, допустим, некая личность.
- Мужского пола? – заинтересовалась Муся.
- Да, - холодно ответила дама.
- И Вы предлагаете мне его соблазнить, выманить и расстрелять? – выдвинула предположение Муся.

Дама сжала губы.
- Нет, - произнесла она после нескольких секунд молчания, в течение которых, возможно, обдумывалось Мусино предложение, - суть операции заключается в следующем.

В общем, дело выглядело так. Есть некое уважаемое на одной планете лицо. Лицо это весьма финансово обеспечено, бизнес его строительный функционирует, налоги оно (что странно) платит в полном объеме. Но имеются определенные подозрения в том, что товарищ этот в свободное от основной работы время приторговывает оружием и боеприпасами. Не то, чтобы он раритетный пистолетик из-под полы продал, скорее пистолетики эти тоннами уже измеряются.
- М-да? – спросила Муся, - а в нашем Датском королевстве не все ладно? Кому это у нас пистолетики тоннами понадобились?

Дама изобразила на лице выражение «а тебя это не касается, милочка» и воззрилась на Рябинкину, ожидая, когда та это выражение уловит, идею обработает и заткнется. Не дождалась.
- И все-таки, - настаивала Муся, - если он поставляет оружие в большом объеме, значит, имеется некто, кто собирается этим оружием где-то воспользоваться. Не правда ли?   
- Я хотела бы продолжить, - медленно произнесла дама.

Муся пожала плечами, мол, врите дальше, я все узнаю. Муся не любила оставлять за спиной нерешенные проблемы. В ее юридической практике это всегда плохо заканчивалось.

Так вот, этот бизнесмен женат. И Муся, по странному стечению обстоятельств, весьма смахивает на его благоверную.
- Нет, - вновь прервала повествование Рябинкина, - с такой постановкой вопроса я не согласна.
- Что опять? – воздохнула дама.
- Это она на меня смахивает, а не я на нее. Не хочу быть на кого-то похожей. Это принципиально. Но Вы продолжайте, очень интересно.

Роль Муси заключалась в следующем. Ее внедряют вместо жены подозреваемого. Товарищ со своей супругой не общается уже несколько лет. Все их отношения строятся на основе принципа вооруженного нейтралитета. Иными словами, друг друга они не трогают, но готовы в любой момент приступить к военным действиям. Главное, Мусе быть разоблаченной не грозит.

Тем временем настоящая супруга обрабатывается доблестными работниками спецслужбы с целью получения от нее информации, слегка зомбируется, чтобы потом беспрекословно задания нужные выполнять, и засылается обратно.
- А меня вы что не зомбировали? – спросила Муся, несколько удивленная данным фактом.
- Не поддаетесь, - сухо прокомментировала дама, - у Вас врожденная сопротивляемость внушению.
- Прикольно, - отметила Рябинкина. Настроение ее сразу улучшилось.
- Так от меня не требуется подвергать вашего мафиози всяким пыткам с целью получения от него нужной информации? – попыталась уточнить обстановку она.
- Нет! – ответила дама, - Вы вообще должны держаться от него подальше.
- Жаль, - вздохнула Муся, - но я согласна.

И даже попытки продолжить выяснение принадлежности этой странной спецслужбы не предприняла. Маруся настолько была рада новому приключению, что все доводы пытающегося напомнить о своем существовании разума, тут же засунула куда подальше. Спецслужба? Чудесно! Задание? Да что угодно, лишь бы к Виалиту не возвращаться!

Впрочем, ее согласия как раз никто не спрашивал. За последующие две недели Мусе пришлось перекраситься в брюнетку, подстричься, похудеть на тринадцать килограмм, научиться ходить на двенадцатисантиметровых шпильках и пользоваться десятью столовыми приборами одновременно. Попутно ей прочитали краткий курс диетологии. Женщина, чью роль Рябинкиной предстояло сыграть, после школы получила диплом диетолога. Она ни дня не работала, в смысле вообще, не то, что по профессии, но осталась приверженцем здорового образа жизни. Муся не была в восторге – она здоровый образ жизни воспринимала как лежание с пивом на диване возле телевизора или зависание с подругами в клубе. На худой конец – работа дома у компьютера. Но на что не пойдешь ради разоблачения коварного оружейного барона! Даже на заботу о собственном организме.

Помимо этого ей вручили упаковку миниампул. Находящееся в них средство надлежало пить по утрам, чтобы сделать низковатый Мусин голос выше и чище. После принятия внутрь содержимого первой же ампулы Рябинкиной вообще расхотелось говорить – звук, издаваемый ее голосовыми связками, был не просто непривычным, но еще и противным каким-то.   

Далее ей предоставили данные на субъекта, рядом с которым ей нужно было находиться в ближайшие несколько недель.

Торговца оружием звали Бранимир Годда. Тридцать восемь лет. Уроженец Симвы, из первых колонистов, между прочем. Изображение прилагалось. Высокий худой мужик. Морда не лишена привлекательных черт. Взгляд подозрительный. Не страшный, и ладно. Костюмчик симпатичный. В общем, в любом случае, держаться от него следовало подальше, а потому какая, нафиг, разница, как оно выглядит?

Муся поставила только одно условие – поставить в известность об ее участии в операции Натахель – чтобы та в волнении не натворила каких-нибудь неисправимых бед. На это Швыдченко была мастерица. Представительница спецслужбы не возражала, но попросила сделать это через пару дней – когда они окончательно убедятся в том, что Муся – это именно то, что им требуется. Поскольку коммуникатор у Муси изъяли сразу, а доступа в рубку она не имела, пришлось согласиться. На четвертый день ее пребывания на корабле Рябинкиной вручили коммуникатор и разрешили связаться с Натахелью. Последняя не отзывалась, и потому Муся была вынуждена отправить голосовое сообщение на Кабриллу.
- Натахель, не переживай, со мной все в порядке. Возвращайся домой, приеду, все расскажу. Муся.

После чего коммуникатор пришлось вернуть. Прелесть этой штучки заключалась в том, что она содержала образец ДНК владельца, и потому злоумышленники всякие воспользоваться ею не могли. Коммуникатор выдавался каждому рожденному на Земле гуманоиду и имел персональный номер. В общем, сообщение с коммуникатора подделать было невозможно, но, получи кто его в свои шаловливые ручки, данные владельца считывались элементарно. Опасная вещь, и нечего Мирабелле Годда бегать по Симве с коммуникатором Маруси Рябинкиной в руках. Не стоит. 

Муся сидела в горящем автомобиле на заднем сидении, от запаха паленой резины ее слегка тошнило.  Мирабеллу Годда она видела лишь мельком, когда ту в бессознательном состоянии извлекали из машины. Особого сходства Муся не уловила, но со стороны, наверное, виднее. В автомобиль ее посадили сразу после аварии, спровоцированной, естественно, нужными людьми.

Впереди застонал и дернулся приходящий в себя водитель. Бедный парень пострадал ни за что, но, видать, судьба у него такая.
- Эй, друг, ты там жив? – позвала она, решив проявить некую озабоченность чужим здоровьем. Себя-то она чувствовала превосходно впервые за последние несколько месяцев. Депрессия под натиском происходящих событий быстро сдавала свои позиции.

Водитель снова вздрогнул, на сей  раз как-то более нервно, и обернулся.
- Госпожа Годда, - вяло произнес он, - с Вами все в порядке?
- Со мной? – удивилась Муся, - да супер все! Вот только вылезть бы отсюда, а то некомфортно как-то.

Водитель засуетился, смахнул с лица наползавшую на глаза кровь, шустро выскочил из транспорта сам и помог выбраться оттуда новоиспеченной Мирабелле Годда. Последняя моргала и растерянно оглядывалась по сторонам.

Симва значилась, как планета земного типа. В путеводители только забыли упомянуть, что Земля такой была очень давно. До начала, так сказать, времен. Возможно, со временем на Симве и могла бы развиться своя высокоорганизованная жизнь, и, быть может, даже разумная. Если бы в свое время исследователи корпорации «Дженерал Моторс» не обнаружили ее в относительной близости от Земли. А на ней вдруг оказалось и железо, и титан, и алюминий и прочие полезные вещества. Сейчас Симва представляла из себя просто мини-Землю. Некий чистенький облагороженный вариант. Жителей на планете было немного, миллиарда полтора. И каждый из них постарался привезти с собой что-то от своей культуры, от любимой природы. Саженцы там всякие, животные. В результате сейчас ученые уже склонялись к тому, что своей жизни на планете зародиться не суждено – развитые земные формы слопают ее сразу же.

Муся стояла на дороге. Проходящие сквозь дорожное полотно электрические разряды слегка покалывали ноги, и потому Рябинкина вынуждена была сойти на обочину, в траву – зелененькую травку-муравку. Автомобиль, снижая высоту, врезался в полуметровый бордюр, но не сумел пробить его и остался лежать такой весь скомканный. Сейчас ярко-розовая машина как-то неуверенно дымилась.

Через пару минут рядом почти бесшумно приземлилась скорая. Рябинкина от госпитализации отказалась, насильно запихнув в машину шофера.
- Ему надо! – сказала она, а я пока здесь подожду.

Еще минут через пятнадцать за ней прибыл автомобиль Годды и доставил бедную пострадавшую мадам в особняк, принадлежащий оружейному барону.

Домик был ничего. Малость только великоват. Во всяком случае, Мусе, подозревавшей наличие в себе топографического кретинизма, в первые дни удалось заблудиться в нем восемь раз. Дорогу к пункту назначения она, в итоге, конечно, находила. Но пути ее нахождения каждый раз были все необычнее и необычнее – то в окно, то через подвал.

Годда построил особняк с размахом. Благо возможностей для этого у него было навалом. На отхваченном им под строительство участке мог разместиться небольшой провинциальный космодром. А сейчас на нем росли всякие земные растения – от яблонь до секвой, клумбочки были разбросаны там и сям, да везде, практически, бассейн еще размещался. В бассейне можно было проводить соревнования среди пловцов, но на самом деле в нем редко, кто бултыхался. Бранимир был вечно занят, Мирабелла больше любила принимать солнечные ванны, а прислуге подобные действия вообще не рекомендовались.

Марусю сразу сразили наповал фигуры двух атлантов, стоящих в эротичных позах у центрального входа. Скульптор, надо сказать, постарался. Смотрелись они ну очень реалистично, особенно некоторые их элементы. Позже Муся узнала о том, что это была заслуга Мирабеллы. Бронзовые обнаженные мужчины изготавливались под ее неусыпным надзором.

Комнаты Мирабеллы Годда находились на втором этаже. Госпожа Годда, особо не мелочась, занимала спальню, кабинет и некое помещение, именуемое будуаром – Муся плохо представляла себе его назначение. Еще в ее апартаменты входил спортивный зал с тренажерами, гардеробная и шикарная ванная комната, в которой Муся мечтала найти джакузи, а обнаружила лишь душевую кабину. Наверное, процесс принятия ванной Мирабелла находила не совсем полезным для здоровья. Большую часть отделки всех этих помещений какой-то неизвестный декоратор (сто лет ему здоровья, скотине!) выполнил в тускло-розовом цвете. Кое-где имелись вкрапления сиреневого. Рябинкина поморщилась. На свете не было сочетания цветов, которое показалось бы ей более омерзительным. Но с этим следовало мириться, ведь она здесь только гостья.   

К вечеру она сочла себя достаточно оклемавшейся, чтобы выйти к ужину.

Во главе стола, веселый и расслабленный, сидел этот, как его, муж в окружении своего советника и какой-то подозрительного вида блондинистой девахи. Они весело хихикали. У оружейного барона, особенно когда он улыбался, внешность была довольно располагающей, можно сказать, мирной. Улыбка, правда, покинула лицо господина Годда, когда он увидел дражайшую супругу, ковыляющую по лестнице со второго этажа на чрезвычайно высоких каблуках. Мусю слегка покачивало, поскольку в повседневной жизни она предпочитала более удобную обувь, но сейчас это шатание можно было выдать за последствие травмы. Разговоры стихли.

Муся невозмутимо уселась за стол.
- А ты быстро пришла в себя, дорогая, - отметил  Годда с какой-то непередаваемой интонацией в голосе.
- Твоими молитвами, милый, - немедленно отозвалась Муся, старательно вспоминая, какой именно вилкой ей сейчас надлежит воспользоваться. Только Рябинкина задумалась о том, что бы ей такое слопать, как горничная быстренько приволокла ей тарелку вареной рыбы, слегка сбрызнутой уксусом. Муся пригорюнилась, поискала на столе майонез, но взгляд ее наткнулся лишь на тарелку советника, а вернее, на лежащий на ней кусок ветчины. Стало еще грустнее – она вспомнила о том, что Мирабелла увлекается диетами. Что-то эта дама нравилась Мусе все меньше и меньше.

Ужин продолжился в гробовом молчании. Муся ковыряла вилкой рыбу и ждала десерт, Бранимир и неизвестная блондинка с большой грудью сосредоточенно пережевывали пищу, и лишь советник – маленький, щуплый и белобрысый паренек разглядывал Мусю с нескрываемым любопытством. Советника именовали Дональд Соммерсфильд, Бранимир обращался к нему «Донни», Рябинкина тут же прозвала его про себя консильери. История дона Корлеоне спустя такое множество лет все еще оставалась популярной, по крайней мере, у нее, а Дональд, похоже, играл при годе схожую роль. Он значился у Годды правой рукой, был сообразителен не по годам и страшно любопытен. Это Муся все в досье вычитала.

Блондинка была ей неизвестна. Она, как впоследствии выяснилось, осуществляла при Бранимире функции референта, хотя что референт делает вечером дома у шефа, Муся-Мирабелла так и не поняла. Наверное, выполняет какие-то особые поручения хозяина. Рябинкина взяла это на заметку.    

На десерт Мусе принесли слегка посыпанный сахарной пудрой огурец. Старания повара Рябинкина не оценила, а потому спать пришлось уйти голодной.

День шел за днем, и Мусе было скучно. С «мужем» ей общаться запретили, да тот и не горел особым желанием вступать со своей супругой в какие-либо взаимоотношения. И виделись-то они не каждый день, а только тогда, когда господину Годда приходила в голову идея откушать дома.

Муся была весьма ограничена в передвижениях. Магазин по отдельному запросу и только на машине с водителем, да салон красоты на тех же условиях. Да и читать ей как-то особо не давали. Журнальчики вот только всякие приносили. Со светской хроникой. Со скуки Муся вскоре уже наизусть знала, кто есть кто в высшем обществе, когда родился, когда женился, и кто у него любовница или любовник. Но ее на всякие мероприятия отчего-то не приглашали, а если даже и приглашали, то как-то забывали донести эту информацию непосредственно до нее. Последней каплей стало сообщение в модном журнале о предстоящей грандиозной вечеринке по случаю юбилея местного мэра. В статье сообщалось, что в числе приглашенных значится и Б.Годда с супругой. Мероприятие должно было состояться завтра, а Мусю о приглашении опять никто не затруднился оповестить. Следовало данный пробел ликвидировать. Господин Годда обнаружился в своем кабинете.
- Басечка! – нежно проворковала она, размахивая в опасной близости от носа Бранимира двухсотстраничным глянцевым изданием, - ну что же ты, зайчик, меня о вечеринке не предупредил? Мне вот прямо-таки и одеть нечего.

Зайчик нервно вздрогнул.
- Мне нужно быть на этом мероприятии, - сухо пояснил он, - а потому ты на него не идешь.
- Да ну?! – удивилась Муся, - там написано «с супругой», рыба моя. А супруга у тебя пока я. Так что, кисонька, я еду, а вот ты, как хочешь.
- Ты правильно заметила, что «пока»! – прорычал Годда.

Рябинкина открыто ухмыльнулась. Парень и не знал, насколько он прав.
- И чтобы ты ходила по залу и рассказывала всем, какая я сволочь, а потом флиртовала с моим конкурентом у всех на глазах – мне это не надо!
- А с кем надо?
- Что?!
- С кем надо флиртовать? Ты уж будь так добр, списочек мне заранее подготовь, с кем можно, потому что я все равно с тобой поеду.
- Дрянь! - рявкнул Годда, - сука!

И посмотрел на нее жалобно. Муся поняла, что он сдается. Все равно запереть ее в туалете на все время мероприятия у него духу бы не хватило.
- Спасибо, солнце мое, - мурлыкнула Рябинкина и отправилась в магазин. Подобрать наряд какой-нибудь сногсшибательный. Чтобы не только конкуренты, но и бармены за стойками попадали. От восхищения, естественно. Платье она, памятуя об устойчивой любви Мирабеллы к розовому и сиреневому, выбрала цвета морской воды. С разрезом, естественно, до мама не горюй, поскольку демонстрировать ей было что. 

Вечеринка прошла на ура. Народ на ее платье так и пялился.

Муся планировала напиться, но это не удалось, потому что Бранимир перехватил у нее инициативу. Рябинкина, полагавшая, что из двух пришедших на банкет по крайней мере один должен уйти своими ногами, ограничилась двумя бокалами омерзительного шампанского. Возможно, последнее и стоило бешеных денег, однако кислым было неимоверно, да еще и попахивало какой-то тухлятиной. Господин Годда же, решив галопом какие-то свои дела, целеустремленно нажрался чем-то зеленым и крепким. Иногда он искоса поглядывал на супругу, морщился и тут же вливал в себя очередной стакан. 

Когда они возвращались домой, уже стемнело. Бранимир, слегка скособочившись, восседал рядом, на заднем сидении автомобиля, но отчего-то никак не засыпал.
- Об-бъясни мне, - наконец произнес он, - п-почему ты такая… гадина? Зачем ты все время меня унижаешь?
- Ну сегодня-то я тебе чем не угодила? – устало вздохнула Муся.
- Т-ты зачем заместителя мэра м-между ног треснула к-коленкой?
- А он не понял последнего китайского предупреждения, - охотно пояснила Рябинкина, - я его честно предупредила, что с ним будет, если он с моей задницы руку не уберет. Так что сам виноват.
- А т-ты что у нас целка-недотрога?
- Нет, солнце ясное, я у нас пока мужняя жена. И нечего меня лапать, тем более без разрешения.

Годда развел руками в разные стороны, что удалось ему не без труда.
- Надо же, - фыркнул он, - какие мы стали гордые! То с нас шофера снимают, а то мы начинаем нужных людей калечить!
- Знаешь что! – разозлилась Муся, - я тебе сразу предлагала мне список подготовить! С кем спать, а с кем нет. И вообще нечего на меня наезжать! Лично я именно сегодня ничего тебе плохого не сделала.
- Сегодня, - проворчал он, - сегодня да. Ладно. Извини.
- Хм, извиняется он, - прошептала Муся и отвернулась к окну, делая вид, будто разглядывает пейзаж. На самом деле она наблюдала за «супругом». Ей было жаль этого оружейного барона с неудавшейся семейной жизнью.

Кстати, к вопросу об оружии. Она здесь уже бог знает сколько времени, а информации новой нет. Эта неведомая спецслужба вестей о себе не подает. Правда, они предупредили Мусю о том, чтобы в ближайшие месяц-два она их не ждала, поскольку опасно лишний раз светиться. Но ведь и ей никто не мешает начать собирать нужные сведения. Послужить, так сказать, на благо обществу. Вот этим она и решила заняться на досуге.

Мафиози меж тем кренился набок, пока его голова совсем не съехала Мусе на плечо. Рябинкина вздохнула, потеребила кончиками пальцев потерявшую товарный вид шевелюру Бранимира.
- Спи, козлик, спи, - прошептала она.

А водитель наблюдал за сладкой парочкой в зеркало и удивлялся.

Чтобы не скучать, а также сделать Мирабелле к ее появлению «приятный» сюрприз, Муся, изменив собственному решению ничего здесь не трогать, решила заняться ремонтом своих, так сказать, покоев. Декоратора пришлось оставить старого, поскольку Бранимир заявил, то тот работает для их семьи не первый год,  прошлый раз Мирабелла была довольна, и нечего сейчас устраивать здесь всякую блажь.

Рябинкина милостиво позволила декоратору самостоятельно выбрать между сочетаниями бирюзовый-белый-серый и бежевый-золотистый-коричневый, а сама переселилась на первый этаж, в комнату прислуги, гордо проигнорировав все гостевые спальни. Советнику, единственному, кто поинтересовался этой переменой мест, Муся пояснила, что ей хочется чего-то новенького. На самом деле, единственное, что ей на данный момент хотелось – это держаться поближе к кухне. К тому моменту Муся уже вступила в сговор с поварихой по поводу собственной диеты. Муся сочинила ей плаксивую историю о том, что Годда голодом ее морит, чтоб фигура больше идеалу соответствовала, а она, бедная, ему вынуждена подчиниться. А на самом деле она мясо любит, можно с пивом, и лучше без хлеба. Повариха прослезилась и тут же соорудила Рябинкиной грандиозный по размерам и восхитительный по вкусовым качествам бутерброд с грудинкой. И более того, подобные бутерброды она обязалась готовить и далее.

Теперь днями Муся нервно ворошила в тарелке вилкой морковь и зеленый салат, а по вечерам уписывала всякую живность под соусом и без. В результате пять из потерянных ею тринадцати килограмм вернулись обратно.

Пришлось менять гардероб. Нужно ли объяснять, что розовый цвет канул в Лету? Ну, почти весь. 

Попутно Муся занималась изучением дома. Иными словами, обшаривала все закрома в поисках оружия и боеприпасов. Но увы, этим здесь даже и не пахло.

То есть, кое-какие глубоко запрятанные вещи ей обнаружить, все-таки, удалось. К примеру, две бутылки рома в сейфе в спальне у Бранимира. Более ценных вещей в хранилище найдено не было. Это заставляло задуматься о вечных ценностях и их реальной цене. 

После некоторых размышлений Рябинкина пришла к выводу, что не такой, должно быть, этот Годда дурак, чтобы такие компрометирующие, а кроме того, еще и опасные для жизни и здоровья вещи, держать в особняке. Наверное, у него склад какой-то есть особенный, - решила Муся и свистнула у Дональда реестр принадлежащей предприятиям Годды недвижимости. Список ее прямо-таки восхитил. И чего только у Годды не значилось. К сожалению, одних складов там было ровно восемнадцать штук. Большая часть – на приличном удалении от города.  Обшарить их все было бы несколько затруднительно, учитывая то, с какими трудностями ее вообще из дома выпускали, а потому Рябинкина решила оставить пока эту идею.

Наверное, от Донни ей следовало держаться подальше. В смысле, еще дальше, чем от его хозяина. Но Муся ничего не могла с собой поделать – ей нравился этот невысокий человечек со все замечающими глазами. Чувствовалась родная натура, из тех, кому непременно нужно засунуть палец в розетку, чтобы воочию убедиться, что брякнет. И, вообще, он был юристом, а это что-то, но значило. И потому она, порой не понимая этого, крутилась рядом с консильери, отчаянно засовывая нос во все его, происходящие рядом, дела. В конце концов, его это заинтересовало.

Первый раз она лопухнулась, когда в присутствии советника решила высказаться по поводу оптимизации налогообложения через ряд смежных компаний.

Консильери уставился на нее как на привидение, причем взгляд у него был подозрительный-подозрительный.
- А я чего, - смешалась Муся, - я журнальчик тут почитала один интересный.
- Какой журнальчик? – ледяным тоном осведомился серый кардинал.
- А че, - заныла Муся и отвела взгляд в сторону, - я их названия запоминать буду что ли?

Это была ее вторая ошибка. Мирабелла Годда запоминала все журналы, статьи и т.п., которыми ей нужно было фигурнуть. Очень приметливая была дама. Муся осознала величину своего ляпсуса, смешалась окончательно, и быстро смылась в свои апартаменты, типа память освежить. Тут она осознала, что очень скучает по своей работе, и магазинчик цветочный ей ну совершенно без надобности. Все равно отличить фрезию от пиона она бы не смогла, а вот клиента от проверки госорганами отмазать – это пожалуйста. 

А Дональд остался обдумывать проблему. И связанную вовсе не с налогообложением, а с персоной по имени Мирабелла. Донни она не нравилась. Консильери искренне не мог понять, как его во всех смыслах замечательный шеф мог в свое время жениться на этом. Но это в последнее время активизировалось, причем каким-то не свойственным ему образом. Новая персонификация Мирабеллы Годда, с одной стороны, импонировала советнику, с другой – внушала опасения. Донни уже пытался обсудить этот вопрос с начальником, однако последний только отмахнулся, мол, не до жены ему сейчас, не до жены. 

Дональд ощутил нехватку данных и решил понаблюдать.

Вскоре в его копилку добавились и иные факты, характеризующие изменения личности Мирабеллы. Во-первых, он стала толще, несмотря на то, что свою в высшей степени диетическую пищу она практически не употребляла. Во-вторых, у нее изменился стиль одежды. В-третьих, голос ее звучал как-то не так, и фразы она строила иначе. В-четвертых, она перестала интересоваться клумбами, чем доставила садовнику неописуемую радость. В-пятых, у нее было какое-то не такое выражение лица. Конечно, иногда на нем появлялась маска холодной брезгливости, порой она удостаивала народ взглядами, полными высокомерия и сдержанного пренебрежения, время от времени она начинала слащаво улыбаться. Но, если ее что-то начинало всерьез интересовать, физиономия Мирабеллы начинала звучать совсем по-другому – становилась или супервдумчивой или шаловливо-пакостной. Эти два состояния души ранее госпоже Годда не были свойственны.

Морф попытался найти на родине хоть какие-нибудь исторические материалы. Бесполезно. История о девушке, полюбившей дьявола, и родившей от него ребенка, обросла таким количеством странных подробностей, что утеряла всяческую историческую достоверность. Морфей еще пытался обнаружить в ней что-то важное, но, когда прочитал о том, что у младенца сразу после рождения появились рога и раздвоенный красный язык, плюнул на это дело и уехал прочь. Где еще искать информацию – он понятия не имел.

В конце концов, он решил просто устроить Артему экскурсию по интересным местам. Попутно, может, новые сведения какие отыщутся. А не отыщутся – ну и ладно. Не судьба. А пока Морф проводил образовательный тур, так сказать, по планетам и прочим весям. Образцовый отец учит жизни своего маленького непутевого сынульку.

Муся гордой походкой следовала из магазина до машины. Робот погрузчик сзади как-то устало волочил пакеты, коробки и прочие покупки. Водитель ждал в автомобиле. Он утомился, ожидая, и в нарушение всех инструкций, дрыхнул, как троянский конь. Даже рот открыл, и фуражка свалилась.

Муся шла, довольная собой, и размышляла о том, как хорошо иногда иметь много денег и тратить их в свое удовольствие. В общем, момент, когда непосредственно перед ней материализовался шестирукий пухлый санаец ростом ей примерно по грудь, в народе именуемый серафимом, она упустила. А вот то, что он тут же попытался ткнуть ее ножом в живот, Марусе не понравилось. Шаг влево, серафим пролетает мимо, спотыкается об услужливо протянутую ногу и, как бы ненароком получает ребром ладони по загривку. Далее он пытается затормозить о покрытие пешеходной дорожки всеми шестью ладонями сразу. В итоге ему это удается. 

И тут Муся испугалась. И попыталась завизжать. Она никогда не делала этого раньше, не удалось и в этот раз. Горло перехватило, и кроме нескольких пыхтений, других звуков Рябинкиной произвести так и не удалось. Она просто стояла и тупо смотрела на лежащего перед ней санайца. Но постепенно мысли в голове начали выстраиваться в определенную структуру – если она физически не может позвать на помощь, то надо либо бежать прочь, либо пойти и пнуть этого нахала хорошенько, чтобы он не успел оклематься до приезда полиции. Поскольку бегать она не любила, а до нападавшего оставалось каких-то пару шагов пройти, Муся выбрала второй вариант. К сожалению, вредитель не стал дожидаться, пока Рябинкина дошествует до него на своей модной в этом сезоне платформе, а сам резвенько так вскочил и унесся в неведомую даль – до перекрестка, а потом направо. 

Именно так Муся и рассказывала потом полицейским. «Попытка ограбления» - сказали они, разводя руками.

Драгоценный супруг сообщение о нападении на Мусину персону проигнорировал.
- Чушь собачья, - отмахнулся Годда, - да ты нафиг никому не нужна.
- Хочу охрану, - упрямо повторила Рябинкина, - хочу. Если тебе моя жизнь не дорога, то мне она еще пригодится на всякий пожарный.
- Ну, найди себе кого-нибудь! – сдался Бранимир, - и отстань от меня. Еще дел выше крыши.