Прелюдия материнства

Курилось. Долго курилось. Это было словно состояние окружающего ее мира. Вроде как «темнело» или «смеркалось». А ей курилось. И не верилось. Это уже было скорее состояние души. Она сидела на широком подоконнике. Краска на нем сильно потрескалась, в углах рам можно было без труда увидеть узорную паучью сеть. Она прислонилась спиной к оконному косяку. Прохлада шла в ее разгоряченную спину и обещала скорую и неминуемую простуду. Стекла в окне были настолько грязными, что невозможно было различить, на какой высоте оно находится. Многолетняя пыль, пятна старой посеревшей краски, все это застилало вид, который мог открыться ее взору. Она тяжело дышала и глубоко затягивалась тонкими ментоловыми сигаретами. Челка прилипла к мокрому лбу, капельки стекали по всему телу. Она пряталась от дождя. Пряталась от города. Пряталась от своей глупой жизни. Сидя на подоконнике окна лестничного пролета в одном из вековых питерских домов. Тонкая майка намокла и теперь, несомненно, была испачкана старыми грязными стенами. Но ей не было до этого дела. Мокрые кроссовки с налипшими листьями сирени упирались в противоположный оконный косяк. Рядом с окном на полу валялась сумочка, все содержимое ее было разбросано рядом. Она что-то искала. Летний ливень с силой барабанил по окну, будто пытаясь ворваться в ее уединение. Нет, конечно, она была не одна. Этажом выше прятались от дождя подростки. Рассевшись на перилах, будто мокрые воробышки, они чирикали, разбавляя чириканье отборным матом и современными песнями. За дверями квартир, конечно же, тоже были люди. Они смотрели новости, жарили блинчики, испускавшие свой чудесный сытный аромат на всю лестницу, занимались сексом, играли с собакой, лай которой оглашал весь подъезд, а топот был похож на конский, штопали носки… Люди жили. Жили своей жизнью. Своим миром. А ее мир рухнул. Но все же… Она была не одна. Где-то внутри нее билось крошечное сердечко. Да… Она была не одна.
Минутами ранее, когда она бежала под ливнем, ища укрытия, она понимала, что теперь всю жизнь придется вот так  бегать и искать, слезы лились из ее глаз, смешиваясь с серым питерским дождем.. Одна теперь, совсем одна, не нужна.. – билось в ее висках. А потом на лестничном пролете незнакомого дома высыпала все из сумки, долго перебирала все, сначала искала визитку своего врача, потом считала деньги, судорожно пыталась набрать номер, а набрав услышала в ответ: «Вы что, милочка! Не в коем случае! Вам категорически противопоказано…» После этих слов телефон разбился о стену старого дома, а она с силой принялась топтать дорогую косметику, выпавшую из сумки, плеер, журнал и рассыпанные деньги. Мокрые подростки выглянули с верхнего пролета и покрутили пальцами у своих юных вихрастых висков.
Сигареты успокоили ее. Выкуривая одну за другой, она думала о своей бессмысленно прожитой жизни и вдруг поняла, что жизнь, кажется, обретает смысл. Дождь с еще большей силой разряжал свой пулемет в стекла старого дома. Она затушила сигарету, прикоснулась к животу, теплая улыбка скользнула в уголках ее губ. Она сгребла грязные обломки обратно в сумочку и пошла вниз. При чем тут дождь? Она ведь теперь не одна..
17/06/2009