Мужчина и женщина

     Мужчина и женщина – удивительно разные существа! Их психология и разум, слова, поступки и устремления несходны практически во всем. Иногда, в сравнении, кажется, что соотнесение их возможно лишь в качестве двух инопланетных существ. Так что же лежит в основе этих различий? Ведь не разница же в строении тел при наличии  одинакового мозга; и не отличия в социальном положении, как оказалось при победе феминизма в некоторых странах! Женщины, достигшие высокого социального статуса в большинстве своем, особенно в кризисных ситуациях, психологически остаются женщинами, и лишь единицы в речах и поступках обретают черты мужеподобности. Мужчины же, напротив, причем не столь уж и редко, почему-то впадают в грех женственности. Впрочем, в обоих случаях никогда нельзя утверждать с полной уверенностью, что «новоприобретенные» свойства эти не есть лишь дальнейшее развитие качеств, имевшихся в личности  изначально.

     Корни подобных различий, возможно, лежат в глубине времен, - а именно – в веках, отдаленных от нас на 300-350 тысяч лет, когда на Земле одновременно обитали две основные человеческие разновидности: неандертальцы и кроманьонцы (возможно и более двух). Обе ветви были разумны, обе обладали зачатками культуры и технологии (наскальная живопись, похоронные ритуалы, добывание огня, каменные орудия). Различались они лишь чисто внешне и, по всей видимости, характерологически. Неандертальцы, европейская разновидность человека разумного, около 120 тысяч лет назад освоили Ближний Восток и Среднюю Азию. Предки кроманьонцев обитали в Африке. Около 50-70 тысяч лет назад те и другие встретились в Азии, а около  40 тысяч лет до н. э. – в Европе. Их стоянки располагались порой в нескольких километрах друг от друга и потому  тесные контакты были неизбежны.

    Существуют три версии исчезновения неандертальцев: первая – кроманьонцы их «истребили», вторая – неандертальцы не смогли приспособиться к последнему ледниковому периоду, в результате чего и вымерли и третья - произошло скрещивание обеих ветвей. Представляется маловероятным «истребление» более сильных более слабыми, при том что «степень разумности» у обоих была примерно одинакова. Кроме того, людей в те времена было крайне мало (не более десяти тысяч) и племена их распределялись по весьма значительной территории (Африка, Азия, Европа), в связи с чем довольно трудно представить себе массовое насильственное истребление одного вида другим. Преследуемым и побежденным всегда было куда уйти. А в отношении ледникового периода необходимо заметить, что из примерно одинаковой степени разумности логично следуют и примерно равные возможности к приспособлению.

     Третье направление кажется более предпочтительным. Подтверждение возможности скрещивания дает анализ генома современных людей в сравнении с геномом наших предков. Недавно установлено, в частности, что около 6% генов современных жителей Европы и Азии унаследовано именно от неандертальцев, причем большая часть из них представлена генами тканевой совместимости. В связи с этим выводится, что и homo sapiens, даже если они и не являются прямыми потомками кроманьонцев, несомненно скрещивались с неандертальцами. Т.о. мысль о том, что современные люди являются смешанным потомством обеих ветвей, отнюдь не является еретической.

    В любом первобытном племени женщин всегда не хватало как вследствие полигамии по праву сильного, так и в результате того, что мужчины при всех рождениях всегда численно преобладали. Отсюда неизбежны похищения недостающих женщин из соседнего племени. То же, весьма вероятно, происходило и между неандертальцами и кроманьонцами. Но! Неандертальцы, при том что они, скорее всего, были не глупее кроманьонцев, несомненно обладали б;льшей физической силой, судя по их останкам, и, стало быть, имели преимущество в подобном промысле. У кроманьонцев, вероятно, таких возможностей было меньше, да и стимулов особых, по-видимому, не имелось. Какой смысл добывать себе самку из соседнего племени, если она заведомо сильнее или, по меньшей мере, не уступает тебе в физической силе, да и как, каким образом вообще можно насильно овладеть такой особой? Не стоит упускать из виду и возможность взаимного похищения детей с дальнейшим их воспитанием соответственно обычаям каждого вида. От них тоже могло иметься  потомство внутри племени усыновителя.

     Если скрещивание неандертальцев и кроманьонцев происходило действительно, то, постепенно, со временем, примерно около 30-40000 лет назад должна была сформироваться смешанная популяция, которую именуем сегодня «homo sapiens». В популяции этой женщины несут в себе аккумулированные генетические потенциалы и характерологические особенности преимущественно своих праматерей кроманьонок, а мужчины - все, что было сохранено и накоплено ими от праотцов неандертальцев. Ни тем, ни другим гордиться своим происхождением, оправдывать им свои дурные наклонности или обосновывать относительные достоинства не имеет большого смысла. «Чистопородных» среди нас нет, все мы, по сути, «дворняжки», только в одних преобладают гены праматерей, а в других праотцов. При «равновесном» смешении, т.е. при наличии типичного homo sapiens, мы наблюдаем типы нам привычные: женщины, как «наследницы кроманьонок» – высокие, астеничные, изящные с плавными очертаниями фигуры, физически слабые, говорливые; мужчины, как «потомки неандертальцев» – более приземистые, с грубоватыми очертаниями лица и фигуры, физически значительно более сильные, немногословные. В крайностях, при относительно «чистой» родословной среди  женщин мы имеем либо мужеподобные существа, либо «тип Артемиды»; среди мужчин – либо гориллоподобные создания, либо редкостных астеников.
 
     Примерное равенство интеллектов кроманьонцев и неандертальцев постулируется на основании палеоархеологических изысканий. В частности установлено, что объем мозга неандертальцев превышал таковой у современного человека, и тем более превосходил  в этом отношении мозг кроманьонцев. Но что значит объем или вес мозга или количество нейронов в нем для разума и интеллектуальных способностей? Мозг кита весит более 10 кг, кошки – несколько десятков граммов; мозг А.Франса весил 1080 г, И.С.Тургенева – 2087 г, но какое из этих существ и кто из этих людей «разумнее» на своем уровне? Вопрос не имеет смысла. Подобное допустимо сравнивать только с подобным и лишь такое сравнение будет в известных пределах  корректно. Впадая в ересь антропоцентризма, мы самоуверенно полагаем, что все прочие живые существа неразумны. Но это не так. У них, несомненно, имеется разум, просто в процессе своего мышления они оперируют иными «категориями», непонятными, или вовсе неизвестными нам. М.Метерлинк, в свое время, писал даже, и вполне обоснованно, о разуме цветов. Труд его был воспринят как всего лишь красивая поэтическая метафора, но это свидетельствует лишь о том, что поэтам не следует писать научные трактаты, ибо профессионалы науки приучены к тому, что если при чтении книги их лоб не трещит, то, стало быть, и нет в ней ничего научного.

     Имеется даже некоторый соблазн приписать качество своеобразной разумности и амебам. Ниже по лестнице эволюции видимо опускаться не имеет смысла, т.к. бактерии, равно как и вирусы, по сути, являются лишь переносчиками информации; они есть нечто вроде телеграмм, которыми периодически обмениваются живые организмы, но телеграмма, содержащая вполне разумное сообщение, дошедшее до «сознания» адресата, сама по себе качества «разумности» от этого не приобретает.

    Животные и растения не могут постичь физику, математику и философию лишь потому, что категории, которыми оперирует человеческий разум им, в свою очередь, в равной степени непонятны или неизвестны, да и не нужны попросту. Разумность не обязана быть знаково-языковой. С их точки зрения, если они также стоят на позициях самоцентризма, неразумны как раз именно мы, люди. И если учесть очевидные негативные социальные и глобальные природные последствия деятельности нашего разума, то вполне уместен вопрос: -А так ли уж мы действительно «разумны»?-  Может быть, все же животные и растения относительно «умнее» нас? И не лучше ли было бы для человечества, если бы люди были менее «умны» нежели сейчас? Во всяком случае, С.Лем в свое время резонно заметил по этому поводу: «Человеческий мозг, формируемый генными мутациями на протяжении около миллиона лет, возник не для того, чтобы мы музицировали, рисовали, рифмовали или занимались прозой, физикой и философией». Что верно, то верно.

     В сравнениях между разными людьми уровень разумности и ее качественные особенности определяют не вес мозга, количество нейронов в нем и степень сложности межнейрональных связей, но, прежде всего, качество и количество имеющихся и привычных в употреблении категорий/понятий, используемых в процессе мышления и приобретаемых в ходе воспитания и обучения, причем операционные действия над ними основаны на некоторых фундаментальных наследственных алгоритмах, попутно определяющих не только векторы мыслей, но и скорость произведения необходимых мыслительных операций.

     Если дело обстоит именно так, то мы становимся очень близки к решению вопроса: почему мужчины думают и чувствуют иначе, чем женщины?

     В нейропсихологии существует понятие «функциональная асимметрия мозга», которое подразумевает, что у каждого человека функция одного из полушарий головного мозга доминирует (чаще всего это доминирование незначительно и функции примерно равновесны). При доминировании правого полушария человек склонен к целостному восприятию мира, образному мышлению; он более эмоционален, склонен доверять скорее интуиции, нежели логике, легко погружаясь в мир мечты и фантазии. Из таких людей, эмоционально чутких и открытых миру, получаются хорошие поэты и писатели, художники, композиторы и артисты. При доминировании левого полушария – преобладает склонность к анализу окружающего с итоговым воссозданием логически аргументированного представления о целом. Такие субъекты обычно более скупы в своих эмоциональных проявлениях и хорошо реализуют себя в точных науках и технике. Но это - два крайних полюса, и основная масса людей по своим психологическим характеристикам распределена между ними.

     Исходя из этого, представляется, что среди неандертальцев изначально мог преобладать левополушарный тип доминирования, а среди кроманьонцев – правополушарный. В результате возможного скрещивания этих двух разновидностей современные женщины, как хранительницы преимущественно генотипа кроманьонцев, в массе своей более склонны к образному восприятию мира, а также интуитивному его познанию, в то время как мужчины, несущие предпочтительно несколько разбавленный генотип неандертальцев более сильны в логике и анализе.

     Можно возразить, что история не знает ни одной женщины в качестве великого художника, композитора или писателя. Но здесь нужно учитывать, что на протяжении большей части известного нам исторического времени наша техногенная цивилизация строилась руками мужчин, в то время как женщины были заняты в сфере домашнего хозяйства и материнства. Кроме того, среди мужчин в силу «игр наследственности» вполне возможно, и не столь уж редко, появление субъектов с относительно сильной доминантой правого полушария. В частности мы видим, что большинство наших великих творцов в сфере музыки, литературы, живописи были астениками (преобладание кроманьонской крови, исходя из нашей гипотезы), а если и встречались между ними люди физически более развитые, то лишь как редкое исключение.

    Любой мозг в состоянии осознать лишь такую информацию, которую он, может оформить для себя в рамках привычных категорий мышления. Употребление преимущественно логики или интуиции применительно к поступившей информации есть результат предпочтительного использования разных генетических матриц (алгоритмов) ее обработки, с разными итоговыми результатами, в виде различных картин, отражающих мир в принципе достаточно однобоко. Отсюда следует, что с точки зрения объективной  «разумности» высший смысл возникновения союза любящих друг друга мужчины и женщины заключается не столько в создании «животного о двух спинах», как говаривал Бокаччо, сколько в появлении нового, более совершенного разума, где роль мозолистого тела, соединяющего два полушария головного мозга играет интенсивное речевое и поведенческое общение, основанное на взаимопомощи и взаимной поддержке, а также на безусловном и полном доверии друг другу, то есть на любви, проще говоря. К сожалению, такое бывает достаточно редко.

     Говорят, что «любовь лишает разума». Но состояние относительного безумия, основанное на эмоциональном «зашкаливании» как следствии «гормонального всплеска» не может длиться вечно. Это лишь временное явление, наблюдаемое в описанный Стендалем период «кристаллизации» любви, длящееся пока союз еще не создан, и существует определенный риск, что он не будет установлен вообще. При последующем прочном и гармоничном соединении двух существ разного пола общий разум удваивается, если не учетверяется.

     «Женщина болтлива». «Она  не умеет хранить секреты» - таково клише установившееся с древности. Психологи установили, что объективно действительно скорость речи, умение подбирать слова, степень готовности излить свои эмоции в первую очередь именно в речах, а не в поступках – гораздо выше у женщин, чем у мужчин. Обычный средний мужчина сдержан, немногословен; свои эмоции он проявляет скупо, а если уж и дает им волю, то предпочитает действовать, а не говорить. Говорят также, что «женщина любит ушами», а «мужчина – глазами» и за редкими исключениями это действительно так.

     Подобные существенные различия далеко не случайны. Люди заговорили не так уж давно. Предполагается, что  в основном современный тип homo sapiens окончательно сформировался 40-50 тысяч лет назад, хотя первые немногочисленные представители его, возможно, появились уже 150-200 тысяч лет назад. Около 40 тысяч лет до н. э., вероятно, возникли и  зачатки единого праязыка (nostratic), из которого по мере расселения людей по поверхности планеты, в основном завершенного в 10-12 тысячелетиях до н. э. возникли предтечи современных языков. Если уподобить продолжительность жизни человечества длительности жизни среднего современного человека, то получается, что мы обрели дар речи не ранее чем уже в зрелом возрасте, если не гораздо позднее, причем первые слова произнесены были скорее нашими праматерями, нежели праотцами или же скорее кроманьонцами, чем неандертальцами. Многие полагают, что неандертальцы вообще не могли говорить, ввиду отсутствия у них подбородочного выступа на нижней челюсти, но кто знает?

     В переходный период, т.е. в эпоху, когда появилась речь, мужчины занимались в основном охотой. Охотясь поодиночке или группами, они не имели стимула к речевому общению. Всякие звуки, исходящие от самих охотников, нежелательны (это правило действует по сей день), т.к. могут или спугнуть объекты охоты, или же привлечь внимание опасных хищников. Кроме того, гортань неандертальцев, как уже говорилось выше, возможно была приспособлена для артикуляции звуков в меньшей степени, чем у кроманьонцев. Привычный язык мужчин -  язык жестов, о грозящей же опасности всегда можно предостеречь тревожным криком. Надо сказать, что язык этот до сих пор остается более развитым, чем язык слов. Достаточно упомянуть, что если отчетливо различимых жестов насчитывается около 600  тысяч, то слов в полном словаре русского  языка всего лишь около 200-250 тысяч. К сожалению,  в среде многих современных мужчин язык жестов постепенно утрачивается, подменяясь универсальным матом или невнятным сленгом. К великому несчастью, и определенная часть женщин в последнее время также вполне «успешно» овладела символами этого новояза, используя их достаточно легко и походя.

     Возвращаясь к нашим предкам, заметим, что женщины того далекого времени занимались домашними работами или же собирательством недалеко от стоянки племени. В силу своей относительной незащищенности (физическая слабость, временное отсутствие мужчин) и в том и в другом случае они были вынуждены постоянно держаться вместе, по меньшей мере, в пределах видимости. Постоянное нахождение в тесном кругу себе подобных, наряду с постоянной потребностью в общении, отсутствие табу на звуки и большая приспособленность их гортани к артикуляции (у кроманьонок) как раз, по-видимому, и способствовали появлению и развитию зачатков речи в первую очередь у наших праматерей. Первоочередное развитие речи у женщин очевидно стимулировало и постоянное общение их со своими детьми. Маленькому ребенку неимоверно трудно объяснить что-либо жестами, сведенными на ранних этапах воспитания к поглаживаниям, объятьям, шлепкам и затрещинам. Звуками, словами -  гораздо проще и понятнее.

     В итоге речевой аппарат даже у современных мужчин в целом развит слабее, чем у женщин. По природе своей они косноязычны, предпочитают действовать, а не говорить, да и к словам, как таковым, относятся с плохо скрываемым недоверием. Можно возразить, что все великие ораторы, известные в истории, все-таки – мужчины. Но это вполне объяснимо тем, что до последнего времени женщины не допускались в большую политику и, следовательно, не имели возможности проявить свои ораторские таланты. К тому же великие ораторы прошлого обычно имели перед собой в основном мужскую  аудиторию и в первую очередь апеллировали к мужскому разуму и мужским эмоциям. Впрочем, в кругу семьи большинство женщин достаточно часто обнаруживают несомненно выдающиеся ораторские способности, чему свидетели их дети и мужья.

     Женщины «любят ушами» потому что речь – это их родная стихия. Они предпочитают слушать и говорить скорее, нежели действовать, доверяя словам гораздо более чем мужчины, почему и бывают часто и многократно обманутыми последними (и не только ими). Сказав, например, самой себе или объекту своих устремлений «я люблю», или же услышав подобное заявление, – женщина обычно искренне верит в то, что прозвучало, хотя на деле этого часто может и не быть. Сколько личных трагедий, и мужских и женских, многократно случалось и происходит до сих пор только из-за того, что слово для женщины свято и ничем (по крайней мере, на первых порах) логически опровергнуто быть не может!

     Жизнь мужчин – это их дела. Словам они не доверяют, т.к. в допотопные времена не породили их сами, но получили извне, из уст женщин, существ,  для жизни необходимых, но в целом непонятных и довольно загадочных. Учитывая многозначность большинства слов, зависимость их смысла от контекста, их фактическую «ненаполненность» делом, сущностью, подобное недоверие до известных пределов вполне обоснованно. И вот, говоря даже любимой женщине, и никоим образом не имея намерений обманывать ее: «Я люблю тебя», - многие мужчины в душе своей невольно чувствуют себя заведомыми лгунами. Не потому ли до подобных объяснений дело так часто вовсе не доходит или же момент оглашения их откладывается на время столь невыносимо длительное для иной женщины? И не оттого ли мужчины, как правило, столь косноязычны и неуклюжи в подобных ситуациях? Виртуозные объяснения поэтов и литературных героев здесь в расчет не берутся, бумага – это все же не жизнь.

     Все эти обстоятельства приводят к тому заключению, что достижение реальной гармонии отношений возможно лишь при существенном снижении планки недоверия словам для мужчин и доверия им – для женщин.

     «Мужчиной мало родиться, им надо стать», - позиция глубоко внедренная в массовое мужское сознание. Все мы хотим услышать о себе (и это для нас очень важно): «Вот это мужчина»! Женщине подобных похвал обычно не требуется. Интересно, что в России при восклицании: «Вот это женщина»! -  обычно имеют в виду нечто совершенно женщине не свойственное, - «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…» и т.п. Исторически так сложилось, что для русского человека женщина – это, прежде всего, хранительница домашнего очага, соратница, «боевая подруга», в то время как в рамках евро-азиатского и американского мужского менталитета она по преимуществу  объект любви, защиты, сексуальных устремлений более низкого пошиба и банальных меркантильных интересов. Помимо национальной истории и культуры определенное отношение к  подобным различиям имеет вероисповедание. Так, у православных, например, нет того культа Девы Марии, что имеется у католиков, нет его и у протестантов, но если католики в сфере практической жизни склонны обожествлять любимую женщину, то православные относятся к ней скорее как к равноправному близкому другу, а протестанты склонны строить свои отношения в браке, исходя скорее из утилитарных соображений. Последнее, впрочем, свойственно также правоверным иудеям (вероисповедание протестантов, кстати, имеет в своей основе преимущественно Ветхий Завет, а не канонические Евангелия) и ортодоксальным мусульманам.

    Разница к психологическому определению своей половой принадлежности и отношений между полами, возможно, решается уже на уровне генотипа. Последний можно рассматривать как некое уравнение с иксом, вместо которого можно подставить все, что удается мужчине и захочется женщине. На протяжении 8 недель после зачатия эмбрионы женского и мужского пола в самых мелких деталях своей структуры ничем не отличаются и лишь по истечении этого срока в мужской У-хромосоме включается ген, дающий сигнал к дифференцировке эмбриона в направлении мужских форм. Получается, что если у мужского зародыша происходит изменение программы развития, то у женского последняя заранее установлена и каких-либо дополнительных феминизирующих факторов здесь не требуется. Кроме того, мужские половые признаки, определяемые У-хромосомой довольно неустойчивы. Прием препаратов содержащих эстрогены, равно как и особенности пищевого рациона, включающего компоненты с эстрогеноподобной активностью в первой половине беременности могут привести к рождению внешне нормально сформированной девочки даже если эмбрион обладает мужским хромосомным набором. Такие девочки, став женщинами, имеют нормальное сексуальное влечение к мужчинам, хотя и являются бесплодными; по сравнению с другими женщинами они более развиты физически и, как правило, обладают б;льшими интеллектуальными способностями и высокими волевыми качествами. Подобные случаи описываются в медицинской литературе как «синдром Жанны д Арк».

     Отчасти, может быть, в этом и кроются корни того, что качество мужественности для мужчины, гораздо важнее, чем качество женственности для женщины. Мужчины, смутно осознавая свое исходное генетическое родство с женщинами, подсознательно воспринимают сами себя созданиями отчасти искусственными, ущербными в своей ипостаси. К тому же в первые 6-7 лет своей жизни, т.е. в период, когда более  чем на 90 % завершается базовое формирование характерологических особенностей и интеллектуальных способностей будущего взрослого человека, они воспитываются в основном матерями, которые в массе своей не способны привить им качества мужественности, внедряя в их личность преимущественно свойства женственности. Это приводит их к последующему самоопределению через отрицание: «Я – не ребенок, не женщина, не гомосексуалист, не импотент! Я – не Она! Я – независим, непослушен, никому не подчинен, не имею женственного вида и манер!». Сначала говорится: -Нет!- своей матери, затем бросается: -Нет!- всем женщинам и лишь по прошествии времени одной из них говорится: -Да,- но всегда с определенными явными или вслух не оглашаемыми оговорками. Для самоутверждения мужчине в общем случае необходимо быть сильнее других, иметь успех и независимость с расчетом только на самого себя.

     Женщинам нет нужды ни в самоопределении путем отрицания, ни в самоутверждении в своем женском качестве. От зачатия и до смерти они естественным образом являются и осознают себя только женщинами, чему дополнительно способствует все то же материнское воспитание. Подобные различия в первоначальных установках приводят к значительному расхождению в стиле поведения обоих полов.

     В старые добрые  времена традиционно качество мужественности реально могло быть подтверждено защитой жизни и чести (собственной и своей семьи), своего дома. Это достигалось участием в войнах, поединках, охоте. Все эти пути самоидентификации для современных мужчин, в рамках цивилизации, в которую они же и создали, практически недоступны. Современная государственная машина позволяет защищать честь, дом и семью лишь в судах, но не в поединках. Охота, в силу своей малой доступности утратила сакральный смысл; к тому же сегодня она не может рассматриваться и как основной источник средств к существованию. Современные войны уже не сводятся к  индивидуальными поединкам в рамках непосредственного столкновения двух армий, как это было в прошлом, но ведутся «на расстоянии», сопровождаясь минимальными потерями в среде воюющих, и неисчислимыми среди гражданского населения. Т.е. в первую очередь гибнут те, кого по идее должен защищать настоящий мужчина.

     Современным мужчинам, по сути, доступны лишь суррогатные доказательства мужественности. Иногда, при благоприятных условиях, ее «доказывают» успешной карьерой и достижением богатства, обретением и увеличением власти, для чего, впрочем, в большинстве случаев требуется немалая степень атрофии совести; более часто – банальным пьянством (выпиваю больше всех, но на ногах стою), беспорядочными  половыми связями с частой сменой партнеров (я – гигант секса), драками и поножовщиной по малейшему поводу (я – вожак, меня все боятся), занятиями профессиональным спортом (я самый сильный, быстрый и ловкий) и т.п. Странно, но определенную часть женщин и такие «доказательства» вполне устраивают либо в силу отсутствия у них четких представлений об истинном характере «мужественности», размыванию образа которой немало способствуют СМИ и Голливуд (равно как и его подражатели), либо в результате невозможности серьезного, осмысленного и неспешного выбора партнера, когда женщина вынуждена буквально «хвататься за соломинку» (в России, например, в возрасте старше 30 лет на одного мужчину приходится 3-4 женщины, а в возрасте после 60 лет – 20). Но все же основную роль в ошибках выбора для женщин играет именно широкое распространение ложного, искаженного образа «мужественности».

     С другой стороны, современные «цивилизованные» женщины почему-то увлеклись феминизмом. Это упорное стремление к внешнему равенству не есть ли, по сути, всего лишь проявление ложного комплекса собственной неполноценности? И разве не следует из постулируемого «равенства» полов неизбежный переход притяжения в равнодушие или даже отталкивание? Ведь женщины и мужчины по природе никак не равны: ни генетически, ни биологически, ни физически, ни интеллектуально. Здесь должно заметить, что  из наличия последнего неравенства никак не следует чье-то умственное превосходство. Просто у представителей разных полов умы раз-ны-е! А сопоставлять или сравнивать допустимо только по-доб-но-е! Только и всего. Это вымученное женское «равенство» на практике реализуется сегодня, в основном, лишь в форме карьерных и денежных достижений, а также в бесчисленных судебных разбирательствах по поводу дележа имущества и детей при разводах или же по причине «сексуальных домогательств», что отнюдь не сближает мужчин и женщин, но лишь значительно расширяет тот небольшой зазор, что имелся между ними ранее, превращая его в разлом, грозящий стать непреодолимой пропастью. Но, не взирая на это, многие женщины продолжают упорно «доказывать» мнимый паритет полов.

     Как устремление к ложным целям, так и употребление неадекватных средств самоидентификации в целом ведут лишь к взаимному отчуждению. Растет число «голубых» и «розовых»,  равно как одиноких и страдающих людей обоего пола, не находящих объектов, достойных своего внимания, причем скорее в силу неспособности видеть или непонимания того, что они видят, нежели по причине отсутствия искомых в поле зрения. Падает престиж семьи в глазах ее членов. Все меньше рождается детей, ибо в богатых странах женщинам заниматься этим некогда; они делают карьеру или деньги, или же борются за свои «права», а в таких как Россия многие женщины не в состоянии завести более чем одного ребенка либо в силу нехватки мужчин, либо вследствие того, что мужья (и большинство  из них не по своей вине) не в силах в одиночку, как это было в «доиндустриальные» времена, обеспечить достойную жизнь своей семье.

     Более всего тревожит то, что в глазах мужчин постепенно размывается образ Женщины, - обаятельной, любящей, доброй, хранительнице домашнего очага, жены и матери его детей. Но и в глазах женщин мужчины значительно утратили веками создававшийся доселе образ разумного, уверенного в себе, верного своему слову партнера, надежного защитника своей семьи, способного любить только двух женщин, - свою мать и свою  жену. Мы стали гораздо менее уважать друг друга, мы теряем взаимное доверие, все более расходясь к полюсам архетипов нашей психологии. Край пропасти нами уже достигнут, но многие, находясь под гипнозом ложных представлений, готовы сделать (и делают) следующий шаг вперед.

     Необходимо ясно и четко осознать, что мужчинам нет нужды доказывать свою «мужественность», тем более столь несуразными способами, абсурдными уже только потому, что они имеют доказательную ценность в глазах лишь немногих женщин, имеющих довольно смутное понятие об идеале мужских качеств, в то время как в глазах большинства этим доказывается лишь то, что «все мужики – козлы!». Нет никакой необходимости «доказывать» свое «равенство» и женщинам, ибо это, в свою очередь, ведет лишь к формированию мужского мнения, что «все бабы - стервы!». Кроме того, по достижении такого внешнего «равенства» женщины обычно перестают восприниматься большинством их партнеров как существа противоположного пола. «Свобода» – для достойных, «равенство» – для равных, «братство» – для единых духом! Именно так, а не иначе можно реализовать практически лозунги Великой Французской революции! Иного и быть не может, как и не было никогда.   
 
     Никогда, никому и ничего не надо доказывать! Если умный человек начинает доказывать, что он действительно «умен», то обычно ведет он себя как последний дурак. То же и с «мужественностью» и с  действительным «равенством», которые, в каком-то отношении, то же, что и «красота». Они или есть, или нет их. И любые косметические ухищрения чаще всего лишь портят даже то, что имеется в наличии.

     Любые достоинства, недостатки или пороки, как женщины, так и мужчины, любые межличностные проблемы между ними в основе своей обычно всегда имеют вполне естественные причины, уходящие своими корнями в далекое прошлое. И, если иметь привычку к размышлениям, всему можно найти объяснение, а кто знает, тот вооружен. Знание, вопреки расхожему клише, это не сила. Более точно знаменитый афоризм Френсиса Бэкона переводится как «знание – власть», и власть эту разумнее, в первую очередь,  применять к самому (самой) себе.