Иссякший родник

Вода била из-под земли. Из-под пожухлых прошлогодних листьев. Колька выбрал сучок потолще и копнул в том месте. Листья, иголки и кожура сосны срослись с землей. Родник   забил сильнее. Колька стал копать еще глубже. Воронка быстро наполнялась Водой в середине бурлил родник. Вода была чистая-чистая. Как Первая любовь...
Под теплым весенним солнцем, в серых глыбах камней, выросших из земли, девочка играла в куклы.
- Ты будешь   мама, - говорила   она, усаживая большую тряпичную куклу с оторванной рукой на плоский камень. А ты дочка, - она укладывала спать куклу поменьше.
Кукла была пластмассовая и умела плакать. Колька молча наблюдал, как девочка играет. Два огромных банта, белых, как снег, были вплетены в золотые косы, которые спадали с плеч. Огромные карие глаза счастливо смотрели в теплый апрельский день. Что-то непонятное происходило с Колькой. Ему почему-то хотелось смеяться и плакать.
-А кто у вас папа?! - неожиданно для самого себя спросил он девочку. Она удивленно посмотрела на Кольку. Какая-то тень промелькнула в ее взгляде. -Мальчик? Ты кто?! -Колька.
-Коля,ты новенький?!
-Нет, я не новенький, мы, просто, недавно приехали. А тебя как зовут? -Лена.
-Лена..., Лена... Ты красивая, Лена!
-Мама тоже так говорит, - смущаясь, она отвернулась. Колька еще не знал, что это навсегда. На всю жизнь. В шестом классе он написал, что любит ее. И получил от нее ответ:
-"А я тебя, нет!"
Он потом много лет писал ей письма - она не отвечала. Через десять лет пришло единственное письмо от Лены.
"Милый Коля! Ты прости, прости меня! Прости за то, что я никогда не любила тебя. Ты хороший, Коля! Прощай!"
А он так верил, что настанет день, когда они будут вместе...
Николай устало опирается на трость. Погода меняется, нестерпимо болит нога.
- Время! Время лечит нас, - думает он. - Время - вечность. Мы - прах. Из праха придут другие, чтобы снова тоже так же превратиться в прах. А смерть, уносящая близких, лишь роднит меня с собой. Ибо с ней, со смертью, мы приходим к ним, дорогим нашим, ушедшим раньше нас...
А она могла бы стать моей женой. И у нас было бы много детей. И дочка могла быть. Сейчас, когда мне уже пятьдесят, ночами часто снится моя нерождённая дочь. Она во сне гладит меня по лицу. Черноволосая, ласковая. "Папа! Мой милый папа! - говорит она. Она юная, как Лена. Ее голос, как голос моей жены, которую отняла у меня смерть...
Колька идет в опустевшую квартиру. Там тишина, в которой слышны шаги, голоса, их... ушедших.
-Как один миг умчалась юность, - думает он. - Как один день ушла жизнь. Сколько света в ней! Уеду! Уеду куда-нибудь! не могу здесь!
Но он знает, что не уедет никуда. От родных могил ему не уехать.
На опушке поредевшего леса, на том месте, где когда-то бил родник, стоял заброшенный колодец. Сруб сгнил и разложился. Колодец зиял черным провалом. Воды в нем не было. Чахлые кусты окружали его, да старая береза тянула к нему свои ветви. То ли пыталась дотянуться до него, чтобы укрыть от солнца, то ли хотела обнять высохший, мертвый колодец.
Уходя, мы всегда возвращаемся к себе, в свое лоно. В лоно природы...
Не жалейте себя. Пожалейте других, тех, кому неизвестны печаль и страданье, и плачь. Тех, кто зрячи - слепы.
Кто не ведает лет, что грядут вдалеке. И не все мы умрем. И воскреснем не все.
Возвращенье к себе - это вечно печаль. Это годы во тьме, и минуты в заре. Это тихие воды уснувшей реки, где мы так велики.
Это солнца чудесный восход, где в зеленой траве умирает роса.
Так всегда, возвращаясь к себе, возвращаемся вновь в лучезарной звезде. Но не все возвращаемся мы, нет, не все. Как иссякший родник, как иссякший родник...