Удачи, сестра!

Удачи, сестра!

- Удачи тебе, сестра! - бородатый мужчина в потертом черном пальто и не слишком уместных посреди декабрьского серого дня солнцезащитных очках слегка обнял ее за худенькие плечи. - Пусть сегодня этот шакал получит давно заслуженную кару!


Сидящий на пассажирском сиденье вишневого “Паджеро” молодой человек европейской внешности с едва заметной синевой гладко выбритых щек и модной стрижкой улыбнулся про себя: какой пафос! Впрочем, работают они хорошо, и всегда идут до конца, выполняя заказ. А прочее неважно. Пусть верят в своих глупых первобытных божков. Он еще раз поглядел вслед девушке, вскинувшей на плечо плотно набитую спортивную сумку, и отвернулся. Бросил водителю негромко:
- Володя, поехали...


Она шла сквозь поток куда-то спешащих бесконечных прохожих – верный признак большого города. Суета, суета... Куда они торопятся, зачем спешат? Дедушка Реваз никогда и никуда не торопился – и дожил благополучно до девяноста пяти лет, и еще бы жил, если бы не... Тут она усилием воли заставила себя не думать об этом. Еще не хватало разреветься перед акцией! Нет, эти гяуры не увидят ее слез. А вот кое-кто... кое-кто очень скоро будет громко рыдать. Ну и пусть... Поганая свинья заслужила смерть, а потому – иншалла! За сожженные и раздавленные танками тела односельчан, за уничтоженный внезапным авианалетом родной аул, за дедушку Реваза...


Маршрут движения кортежа был хорошо изучен повстанцами. Генерал-губернатор должен был посетить сталелитейный завод, потом поприсутствовать на открытии памятника Степану Разину в центре города, а потом его ждал банкет в ресторане “Арал”. Почему местом проведения акции была выбрана именно площадь, а не завод или ресторан, ей не сказали, а она не спрашивала. Какая разница, где именно проклятого Душителя настигнет смерть? Главное – тихо и незаметно “забыть” где-то поблизости сумку, а там – дядя Гевор сказал, неважно как далеко будет машина генерала, все равно ему конец. В ушах все еще звучали последние слова дяди Гевора, единственного учителя и наставника: “Удачи, сестра!”


Возле памятника, накрытого в ожидании торжественного момента зеленым покрывалом, гуляли люди. Был выходной. Многие из них, особенно молодые парни, улыбались ей. Да и как было не улыбнуться симпатичной чернявой девчонке в яркой красной курточке? Она тоже улыбалась в ответ – не часто, каждому третьему. Так учил дядя Гевор. Он же и приказал ей одеть эту яркую гяурскую куртку. “Так ты будешь менее заметна” - сказал он - “Все будут обращать внимание на красный цвет, а не на твое лицо.” Действительно, куртка пронзительно алого цвета бросалась в глаза на фоне серо-черной массы горожан. Только однажды мимо пробежал длинный и тощий мальчишка в ярко-желтом пуховике и клетчатом шарфе, удивленно и вроде бы одобрительно оглядел ее, и продолжил стремительное движение. “Зеленое покрывало” - подумала Валентина, глядя на памятник. - “Цвет Знамени Пророка. Хороший знак, хороший знак...”

Рядом с памятником были скамейки, по причине похолодания пустовавшие. Только одинокий старик в грязном и облезлом полушубке древнего покроя сидел, нахохлившись как ворон, и жевал беззубыми деснами кусок пшеничного батона. На него было неприятно смотреть, особенно ей, привыкшей к благообразным чисто одетым старцам своей родины. “Как эти гяуры относятся к своим старикам!” - подумала девушка, потихоньку оглядывая окрестности. А вот и то, что нужно – стопка картонных ящиков из под мороженного, лежащая совсем неподалеку от памятника. Она хотела было уже положить сумку в один из ящиков, благо никто поблизости не крутился, как вдруг заметила приближающихся к ней двоих. Один, в зимней милицейской форме, что-то говорил в переносную рацию. Второй, в армейском камуфляже без знаков различия, держал на поводке здоровенного ротвейлера. Собака то и дело тыкалась носом в урны, скамейки и прочие детали местности.

“Сапер” - похолодев, подумала девушка. Устройство в сумке имело два взрывателя – радиопривод и контактный детонатор, рассчитанный на попытку открыть сумку. Положи она сейчас сумку в коробку – и либо собака унюхала бы взрывчатку, либо эти двое подорвались сейчас... И то и другое – провал. Слава Всемогущему и Милосердному! Значит, он с ней, охраняет и бережет, не врал дядя Гевор. И сразу спокойная уверенность заполнила ее. Мести суждено свершиться, и никакие солдаты, никакие менты этому не помешают... Душитель, виновный в гибели десятков ее сородичей, наконец-то умрет. “Запомни, Валентина!” - говорил ей дядя Гевор - “Эта свинья виновата не только в убийстве наших людей. Он хладнокровно гнал на смерть и многих молодых гяуров, которые могли бы еще жить и жить. Так что их матери тоже должны сказать тебе спасибо...”


Сумка поместилась в верхней коробке аккурат целиком. Сверху лег змеей ремень с вплетенным в него антенным кабелем детонатора. Девушка огляделась. Никто ничего не заметил. Она медленно, стараясь не выглядеть взволнованной, двинулась мимо памятника, мимо гуляющих людей, мимо суетящихся репортеров, разворачивающих камеры, к остановке автобуса. Навстречу шла молодая мамаша с коляской, из которой боязливо выглядывал наружу маленький ребенок, похожий на птенца. Встретившись взглядом с девушкой, мать улыбнулась ей тихой счастливой улыбкой. Вдали завыли сирены приближающегося кортежа генерал-губернатора. Девушка нащупала в кармане коробочку радиопривода: иншалла!


До остановки оставалось всего несколько шагов, когда что-то заставило Валентину обернуться. От увиденного она похолодела. Старик, тот самый неопрятный старик в старом полушубке, воровато озираясь, тащил из коробки спортивную сумку. Взгляд четко зафиксировал всю картину целиком: старика с сумкой, прохожих неподалеку, подъезжающую к площади машину генерала с синей “мигалкой” на крыше, вытянувшихся по стойке смирно милиционеров... “Нет!” - мелькнуло в голове. И в тот же миг мир вокруг залила ослепительная вспышка. Что-то тяжелое и горячее с силой бросило ее на асфальт...


Валентина с трудом поднялась. По ее виску стекала теплая и противная влага. В воздухе висел едкий серовато-желтый дым сгоревшей взрывчатки. Совсем рядом с ней на грязном и мокром асфальте валялась чья-то рука, оторванная по локоть. Кто-то рядом монотонно  выл на одной ноте, и подняв голову, она увидела мамашу, стоящую на коленях возле смятой и разорванной коляски. И повсюду – на лице женщины, на коляске, на асфальте – была кровь. Валентину замутило. Но оставалось невыполненным задание, и где-то впереди был он – Душитель, которого следовало убить... “Удачи, сестра!” - вновь прозвучало в ушах сквозь звон и писк. Она выпрямилась, оглядываясь. Тут и там на площади лежали тела прохожих, похожие на комья рваного тряпья. Кто-то еще шевелился... Кто-то полз, оставляя за собой кровавый след из обрубков оторванных взрывом ног. Но она видела лишь его. Генерал отшвырнул своих телохранителей, как котят, и шагнул вперед, потрясенно рассматривая страшное зрелище. К нему подбежал было молодой сержант милиции, но генерал молча отправил его жестом в сторону площади: помогай!


Пояс шахида, последнее оружие, на тонкой талии казавшийся неприлично большим, вдруг стал узким и тесным. Девушка шагнула на нетвердых еще от контузии ногах, пытаясь отыскать в кармане тонкий шнурок, приводящий в действие заряд. Враг ее не видел, он что-то громко кричал в трубку сотового телефона – что именно, оглохшая Валентина не слышала. Еще шаг. Еще. Где же проклятый шнур?


И тут стоящая на коленях женщина подняла голову и увидела ее. В глазах ее мгновенно вспыхнуло бешенство самки, потерявшей детеныша.


- Твааааарь!!! - закричала, а вернее, завыла она, указывая трясущейся рукой с вытянутым указательным пальцем на девушку. - Это она, она, я видела!!! Держите тваааарь!!!


“Аллах не может быть против меня!” - подумала смертница, отшатываясь от женщины, которая ползла к ней на коленях с вытянутыми – обнять и задушить – руками. Тут она нащупала наконец-то злосчастный шнурок. Генерала уже окружили телохранители, готовые закрыть его своими телами. “Не пробиться и не прорваться...” - мелькнула мысль. - “Главное не сдаваться живой, дядя Гевор предупреждал, не сдаваться им живой, это хуже смерти... Да будет на все воля Его, Милосердного...”


И поворачиваясь лицом к застывшим в двух шагах людям, к генерал-губернатору с его свитой и охраной, к остановившимся посреди проспекта машинам, она медленно улыбнулась и потянула из кармана шнур.


- Аллагу ак...


Набежавший сбоку невысокий широкоплечий омоновец в серо-зеленом пятнистом комбинезоне молча и жестоко рубанул ее наотмашь металлическим прикладом автомата в висок. Мир быстро-быстро закружился вокруг. Пальцы разжались. В глазах потемнело. И падая боком на окровавленный асфальт площади, она уже не слышала, как омоновец коротко и презрительно бросил лишь одно слово:


- Сука!


Где-то за домами, словно обидевшись на такое сравнение, в голос завыли бродячие собаки...


“Удачи тебе, сестра”?