Югославия

Звуки сирены воздушной тревоги зазвучали тревожно в плотном тумане и дыме, окутавшем руины города в этот утренний час. Запах гари висел в воздухе, всю ночь и сейчас не ослабевал. Где-то там, в небе, выше этой белесой пелены влаги начинали опять носиться со свистом реактивные самолеты. Наверное, скоро начнется бомбежка. И от этого детям, забившимся в углу полуразрушенного здания, становилось страшно. Аля судорожно начала плакать в объятьях старшего брата, а мальчишка с сумрачным лицом смотрел в молочный туман. Где-то в этом сокрытом от их глаз пространстве горели руины их города. Языки пламени лизали разрушенные здания, расплавляли снег, и в воронках от бомб, валялись раскрошенные кирпичи и трупы людей.

И вот земля опять сотряслась где-то на окраине города, отдалась тяжелым стоном, который уловили испуганные дети. Самолеты опять бомбили город, как вчера ночью. Мальчик вспомнил, что было вчера и от этого стало жутко на душе. Тогда так же тревожно непрестанно гудела сирена, ночной город замер, ожидая первые бомбовые удары врага. Истребители проносились со страшным шумом над домами, улицами Белграда. А потом первые бомбы разнесли казармы, военные объекты. Там все вспыхнуло в огне, нефтяные хранилища начали разрываться с неимоверной силой.

А они прячутся здесь в старом заброшенном предприятии. Здесь его мать, сестра и он. Где-то в отдалении, по стенке завода расположилась еще пара рабочих югославских семей. Кто-то молится, кто-то плачет, кто-то просто смотрит в ночное небо, где мелькают огни, вылетающие из сопел истребителей. Крылатые ракеты разрушали постройки города. В белом свете на глазах исчезали целые постройки.  А потом, в какой-то момент страшный свет ослепил и их всех прячущихся здесь на предприятие, которое страшно затрещало под взрывной силой крылатой ракеты. Бетонные опорные конструкции, потолок вмиг обрушились на людей. И крики, стоны умирающих совсем не были слышны в этом бомбежном аду. Мальчик страшно испугался, сестренка, что сидела в бок о бок с ним, инстинктивно дернулась куда-то к уцелевшей стене предприятия.

– Мама, мама! – кричала девочка, но кругом была только тьма и тонны пыли витали в воздухе. А потом когда немного пелена рассеялась, при свете разгорающихся пожарищ руин предприятия, Влад увидел умирающую мать в окровавленной серой одежде, как-то бессмысленно и нелепо корчащуюся на раскрошенных кирпичах предприятия. Ее губы что-то едва шепчут, а глаза стали какими-то мутными и чужими. Ее тело подергивается неестественно судорожно. Мальчик пристально всматривается в мать, пытается осознать, что сейчас произошло очень страшное и непоправимое, что он уже никогда не забудет, что не будет давать ему покоя потом в кошмарных снах. Мать умерла после непродолжительной предсмертной агонии. Пыльное лицо женщины, казалось, еще больше посерело, волосы безжизненно трепыхались от ночного ветра. Сухие потрескавшиеся губы перестали шевелиться. Как во сне, он с сестренкой прильнул к мертвой матери, плакали навзрыд, осознавая реальность, так внезапно вторгшуюся в их детскую жизнь. Слезы мешали им весь видеть земной ад, окружающий их кругом, разглядеть фрагменты тел, разбросанные вместе с обломками бетона и кирпича. А огонь все больше охватывал деревянные и горючие материалы, разбросанные в этих руинах.

Американцы бомбили Белград в ночи еще до утра. А потом наступила благодатная тишина, но в ушах еще звенело, гудело от ночной бомбежки. Дети дрожали от страха, сидели, прижавшись к уцелевшей кирпичной стенке. Сон не шел, хотя покрасневшие веки Али и Владимира временами смыкались от неимоверной усталости и пережитого шока. Но нет, утренняя бомбежка не продолжилась долго, одиночный взрыв уже затерялся в звенящей пустоте обреченного города. И мальчику сейчас казалось, что если бы отец сейчас был бы рядом с ними, то ничего бы этого не произошло. Истребители бы не бомбили город, мама не валялась бы мертвая на кирпичах, не было бы всей этой бессмысленной войны взрослых. Но отец тоже был на этой войне, он уже больше месяца не появлялся дома, и мать говорила, что он отдает долг родине. А еще она говорила детям, что русские им помогут, потому что они нам как братья, и не допустят, чтобы натовцы вторглись в страну. Югославия будет в союзе с Россией. Но всего этого не случилось. Русские так и не смогли помочь. Отец больше не вернулся домой, наверное, где-то погиб на поле брани в этой войне. И сейчас смерть настигла их мать, оставив двоих сирот одних испуганно дрожать от звуков разрывающихся бомб. И американские самолеты летали в славянском небе, безнаказанно бомбили город…

***

А в далекой Америке, сидя на диване, американец пил пиво, хрустел чипсами и смотрел очередной выпуск новостей. Диктор с какой-то радостью и гордостью сообщал, что союзные силы начали военную операцию в Югославии. На экране телевизора показывали авианосцы союзников, ночной Белград, летающие в ночном небе американские самолеты и бомбовые удары, разрушающие город неумолимо и быстро, превращая его в руины. «Вся Америка понимает всю ответственность, которая возложена на нее в этой военной компании, и доведет ее до конца. Америка испытывает гордость за тех, кто отстаивает национальные интересы США на Балканах, кто будет проводить миротворческую операцию в самое ближайшее время», – говорила женщина с экрана…

(2008).