Зверская икономия

Забрел в деревню дракон – большой, трехголовый. Народ поначалу попрятался – кто в подклеть, кто в подпол, кто на гумне схоронился. Потом смотрят – дракон-то ничего, не зверствствует, сидит себе под колокольней, зевает. Ну, думает народ, хитра жизнь: то ли больная зверуга оттого, что раздобрела, то ли добрых людей обожралась, и зло в ней переварилось до окончательностев.
Вылез народ из подклети, из подпола, с гумна и даже с печки, что уж совсем в наших краях невидаль, пошел народ со зверугой здоровкаться. С центровой головой поначалу, потому как  побашковитей та, после уже с левой и правой – как с брательничками. Поздоровкались, и что дале? Оставайся, говорят из народа, чудовище, коли уж все одно занесло тебя, на деревенское наше жительство. Станем тобой лису куроватую отлаивать, а по нужде в чисто поле водить – усмирять Ваньку-Каина бусурмана-лихого разбойника. Ну, думает народ, сейчас-то зверуга и ощетинится, всех пожрет за такие непочтительные рацеи. Ан нет – пошушукалась промеж себя, согласилась.
Ну, нашим-то известно – палец в рот поклади, так до самого налою не отдаришься: приступили к зверуге вплотную. Давай-ка, говорят, новожитель, для икономии, а и от членовредительства подале, зубья у тебя повыдергаем. И не сумлевайся, - на дальнюю полку складем и для сохранности караулом обеспечим. А скармливать тебе будем по моченому на день сухарику. Не без опаски сказано то было: вдруг-де зверуга норов покажет и всех как есть и пожрет? Однако и тут ничего, проглотила чешуйчатая, башки свои на храмову паперть сложила – дерите, мол.
Позвали кузнеца с коновалом, те и сорудовали, все зубья враз повыщелкали, по одному токо на каждую башку для памяти и спощадили. Сто тридцать зубьев поп Василий насчитал, а креститься за колокольню побег, потому живот у его прихватило. Стерпела зверуга и то – сидит себе, щерится беззуба. Наши-то хитрованы зубья на три телеги покидали, а на полку обетованную под караул не свезли, а бочком за огороды и там в буерак свалили, землицей присыпали, валуном-каменюкой привалили. Вот, думают, не сыщет зверуга свое добро просто так и без выкупа.
Напились на радостях, спать полегли. Наутро глаза продрали – беда с лихоманством: приступом нашла на деревню ватага атаманская – сто тридцать разбойничков, злодей злодея чище, требуют подчинения себе и прожору каждому на год наперед. Народ к зверуге: выручай, мол, скотина-братушка, неурочную беду от нас отваживай. А та в ответ: как, мол, мне, скотине, с удалым воинством справкаться, когда я как есть по вашей милости беззуба. Волоките мне добро мое с полки вашей, пойду во чисто поле, одолею супостата.
Кинулись наши хитрованы к буераку, глядь, а там каменюка отвалена, землица ископана, зубьев драконовых ни полштучки. Тут-то догадка и догадалась: коль завел зверскую скотину, так будь мил человек, а на каждый зубок имей сала шматок, не то икономия боком вылезет.