Все новое...

   Распахнувшиеся глаза заинтересованно и спокойно осматривали комнату. Шкаф, крепкие полки для книг, заставленные декоративной мелочевкой и элегантный воздушный стеллаж, судорожно пытающийся вздохнуть под стопками энциклопедий.
В углу глаза наткнулись на гитару и, скользнув по разметавшимся по всему полу листам бумаги, остановились на висевшем на двери кимоно.

  Приподнявшееся с кровати тело привычно понесло его (а судя по пружинистым движениям и волосатым рукам это был именно он) к креслу, загнанному под стол, удерживающий над уровнем пола дисплей. Руки привычно выдернули кресло из-под столешницы, а левая рука не менее привычным движеньем ткнула в кнопку под столом. Глаза уставились в сменяющие друг друга символы на экране.

  «А теперь, может кто-нибудь соизволит объяснить мне, наконец, кто же я такой?» с игривой иронией произнес он в воздух. Потом автоматически усмехнулся, но глаза его уже начали озираться вокруг. Ни извне, ни внутри его головы не прозвучало ответа на этот вопрос.
И вообще, ему ли принадлежит эта гора вещей, не забрался ли он в чужую комнату и что он здесь делает?!
Отдыхает, подумал он про себя. За окнами светило яркое солнце. День был хороший и на душе стало чуточку теплее и спокойнее. Он подошел к компьютеру и начал рыться в залежах файлов.

  Ему в голову пришла отличная идея: домашний компьютер – устройство персональное, а значит, несущее на себе огромный и легко читаемый отпечаток его владельца.
Зайдя в поиск по файлам, он радостно вбил… А что ему, собственно говоря, вбивать?
Перепробовав самые разные варианты, как «ФИО, владелец, паспорт, зарегистрировано на имя, поздравляем любимого» и тому подобную чушь, он прекратил безрезультатный поиск. Откуда-то в его сознании всплыли слова «Файловые системы, в отличае от баз данных, хранят неструктурированную информацию и не имеют словарь данных, что, в том числе, затрудняет поиск». Приехали. Но, честно говоря, странно, что он начал поиск среди локальных данных, когда люди давно уже хранят информацию в сети. Так и надежнее, и удобнее, если нужно ей поделиться. Удобно и тем, с кем хочется поделиться, и тем, кто хочет, чтобы с ним поделились.

   Выбрав из списка посещаемых им (им?) страничек, он зашел на сайт – социальную сеть.
Конечно же, из соображений надежности (вдруг забудет комбинацию символов?) пароль был сохранен, что позволило ему немедленно лицезреть свою физиономию и кучу непрочитанных сообщений. Самое полезное, что он извлек для себя за первые секунды знакомства, было имя "Джозеф". Ну что ж, Джозеф, так Джозеф. Однако, не долго он раздумывал, над тем, повезло ли ему с таким названием, потому что другое имя собственное захватило все его внимание. Последним новым сообщением значилось письмо от некоей Марии Патрисии. Жгучая шатенка с огромными чарующими глазами смотрела на него с фотографии. Уста ее обещали многое, тем более что руки, заменившие их ей в сети, сообщали Джозефу, что Патра Мартысия, тьфу ты, Пария Матрисия интересуется его здоровьем и предлагает устроить встречу в парке.
Обретший себя Джо все же, решил, что кто этих шатенок знает (может быть, она вообще, покрасившаяся блондинка!), так что стоит хоть чуть-чуть, узнать о сей очаровательной незнакомке (ли?).
Данные на ее страничке ничего особо интересного не дали, и он решил задать мучавший его вопрос.
- Чем вызван ваш интерес к моей скромной персоне, мисс? - напечатал он.
- У нас схожие музыкальные пристрастия! =))) - получил он быстрый ответ.
«А какие они у меня?» - не без удивления подумал Джозеф. И тут, в его голове промелькнула мысль, заставившая посмотреть в угол комнаты. Да, там, как он уже заметил, когда проснулся, стояла гитара. Джо с интересом подошел к ней, взял в руки, повесил через плечо.

  Поискав глазами медиатор (та самая штучка, которой так агрессивно бьют по струнам длинноволосые дяди на экране. А вы что думали, они ногти не жалеют, что ли?).
Найдя его на полке рядом, он зажал его между пальцев правой руки, а левой прижал несколько струн. Скрежещущий звонкий голос потревоженного инструмента был слишком слаб, поэтому он воткнул ему (инструменту) в корпус провод и подключил другой конец к большой черной коробке, стоящей рядом. «Так-то лучше!» - ухмыльнулся он, когда мощный искаженный звук взорвал пространство комнаты. «Интересно, всегда ли я хотел научиться на ней играть? Впрочем, неважно, в моей новой захватывающей жизни это умение не раз меня порадует, я уверен!»

  А на экране, тем временем, уже светилось новое сообщение от Патрисии:
«Ну, что ты скажешь насчет прогулки?»
Джо очень захотелось ответить, что с такой девушкой он бы отправился гулять хоть по залитой светом розовоперстой Эос мостовой Арбата, хоть по покрытым ночной мглой переулкам Южного Бутово (хотя, далеко не во всем изменившая ему память точно подсказывала ему, что на второй вариант стоит соглашаться только при отсутствии других), но как сказать ей, что он не только не помнит, кто она, но даже не может воспроизвести ни одного факта из своей собственной биографии, отстающего во времени даже на полчаса от настоящего!

  Впрочем, так даже интереснее. К тому же, она наверняка сможет рассказать ему, кто он и что с ним. А действительно, что?
- Что ты скажешь насчет амнезии, Патрисия? - отпарировал Джозеф, выбрав из двух частей ее имени наиболее ему приглянувшееся.
- Амнези;я — заболевание, с симптомами отсутствия воспоминаний или неполными воспоминаниями о произошедших событиях. Причины амнезии бывают органическими (в частности, травма головы, органическая болезнь мозга, алкоголизм, отравление снотворными или другими веществами) или психологическими (например, вытеснение воспоминаний о психической травме), - пришел ответ, формулировка которого не вызвала у Джо удивления, так как он уже успел заметить, что неоднократно оставившая в его жизни след (уж как минимум за прошедшие полчаса) Патрия Марисия учится на психолога, как явствовало из ее анкеты.

«Ну неужели меня кто-то изрядно приложил по кочерыжке?!» - ощупывая голову думал Джо. «Возможно, в Бутово, с вышеозначенной М.П.» - задумчиво произнес он, вычеркивая из своих романтических мечтаний согласие на прогулку по этому не самому удачному для приобщения к прекрасному местечку.
- Ну тогда я с огромной радостью воспользуюсь шансом узнать тебя заново, милая Патрисия! - игриво написал ей Джозеф фразу, которая будет выглядеть в ее глазах как приятный романтический оборот.

   И вот, через полчаса, помывшись в ближайшем (что удобно, в пределах квартиры) душе и одев наиболее понравившуюся ему одежду (Она пришлась впору. Хвала Заратуштре и Шри Чайтанье, это, все же, была его квартира!), Джозеф на крыльях романтического чувства, охватившего его после разговора с очаровательной еще почти незнакомкой полетел до парка.
   Увидев Пратисию, ожидающую его на скамейке в тенистой аллее, он задержал дыхание.
Ни одна фотография не отразила ему всю красоту, изысканность и нежность, живущую в этой девушке. Ее губы источали нектар, а огромные глубокие озеры глаз манили несравнимо сильнее Москва-реки, даже несмотря на жару.

   Они болтали ни о чем и обо всем на свете. Джо отпускал шутки, Марина Поризия не только от души смеялась, но и вставляла не менее забавные остроты. Он был счастлив. Ему было хорошо и ничто на свете его больше не волновало. Любовь с первого взгляда захлестнула его, окатив сладким соком, отчего он намертво прилип к субъекту своего обожания.

   Проводив ее до дома уже за полночь, он поспешил к закрывающемуся метро и добрался до дома. В этом отношении память не играла с ним злых (ли?) шуток. Закрыв за собой дверь, он побежал к компьютеру, поскользнулся на одном из разбросанных листков, наступив ногой на четверостишье:

Ты так желанна, так красива
 О, будь моей, прошу, Патрисия Мария
 Ты так свежа, ты так игрива
Люблю тебя, будь ты хоть Вошкина София


И плюхнулся в кресло, шаря под столом в поисках кнопки включения питания.
Маркизы Пирисии не было в сети и Джо начал возбужденно перебирать струны, напевая песенку не то «Барабанных ударов», не то «Жуков»

Lоvе, lоvе ме dо
Уоu кnоw i lоvе уоu
I'll аlwауs bе truе
Sо рlеаsе lоvе ме dо

   Не выдержав, он расписал в красках, на пол-экрана, как хорошо он провел вечер, как Пария, тьфу, Фурия, нет, Марисия, в общем, умна (и в общем, и в частностях) и хороша собой, и приятна в общении, и загадочна, и какое у нее интересное имя… (В отличие от «Джозефа», наличие которого в паспорте гражданина этого города ни у кого никаких удивленных взглядов не вызовет)
   И так проходил день за днем, но «радостные на хронометры не косятся», или как там у Груздеядного? Они гуляли. Они ходили в кино. Они сидели в прохладных кафе, но речи их были жарки.

   Совсем скоро он уже не думал ни о чем, кроме нее, у него была новая жизнь и Tabula Rasa заполнялась словами «Люблю, люблю, люблю».
Он говорил ей, что не может жить без ее глаз, не может дышать, если в воздухе не веет ее духами, не может ходить, если она не поддерживает его руку.
Гитара звучала лишь для нее, кимоно пылилось на вешалке, книги не раскрывались, мысли о базах данных и файловых системах были погребены не то под слоем образов из рыцарских романов, не то под колчаном стрел Э. Роса.

   Джозеф на одном дыхании говорил ей во время прощания, что живет ей одной, что он будет любить ее всегда, пусть и любит всего несколько дней, что он всегда мечтал только о ней одной…
Мария в ответ задавала не лишенные трезвости ума вопросы, как же он будет жить, если ее не будет рядом, как же он будет развивать себя, как можно жить жизнью другого человека? Да как можно настолько растворяться в ней?!
«Но я люблю тебя. Разве, этого мало?» - лепетал Джо в ответ, протягивая полные цветов руки и полные слюны губы к Патрисии.

   Неизвестно уж, почему они не виделись несколько дней, толи у нее были неотложные дела, толи слишком надолго до этого отложенные желания, но он сидел дома и не слышал о М.П. и не читал от мисс ни единого слова.   Его очищенный амнезией от бремени разум уже замутился поволокой нового бремени безрассудной страсти.
   Не помня себя от отчаяния, горя и любви, Джозеф устремился к так часто принимавшему его за последнее время дому. Дом ответил холодом ночных стен и уханьем летящей с крыш арматуры.

Позвонив в домофон ни один раз за ночь, он, все же, сломил стойкость его обладательницы. Припав покрасневшими по многим причинам ушами к заветному динамику, он впитал каждое слово, раздавшееся из-за этих решетчатых небес:
«Ты так и ничего не осознал, Джо. Ты так и не изменился. Господи, если б я знала, что, отравив твое тело тем снотворным, я нисколько не излечу твою душу!»
Это были последние, услышанные им от нее слова.