Озарения

Хромой был – ни хорош и ни плох. Так….серединка на половинку. Вместе со всем племенем ходил по утрам охотиться на мамонта, днём вместе со всеми собирал в лесу съедобные коренья, а вечерами, тайком, когда почти все позволяли себе отдых, шёл к маленькой бухточке на речушке. Там мигом перегораживал узкий выход из бухточки густыми ветками. Рыбёшка в западне металась, прорывалась, обдирая чешую, сквозь ветки запруды, иной раз – даже прыгала. Но всё равно… что-то удавалось поймать руками. И принести своей семье – своей самке, худой, вечно беременной, и своим детёнышам. Детёнышей было много, но Хромой умел считать только до двух. Точнее – до трёх: раз, два и … много. Так вот, детёнышей у него было «много», а жратвы – никогда не хватало!

Хромой был мечтателем. Но – наблюдательным и находчивым. Находчивым в поисках, вечных поисках добавочных источников жратвы для своей семьи. Его отец, Глухой, показал когда-то площадку на далёком лугу. Туда никто не ходил: далеко. Но там росли небольшие растения, в стручках которых был сладковатый горох. Потом Глухой умер. Площадка досталась Хромому «в наследство». Сперва Хромой, сдерживая в себе чувство голода, корявыми, кривыми волосатыми лапами обрывал все стручки и тащил добычу домой, детёнышам. Да вот беда. Новых растений – больше на том месте не появлялось. И Хромой вынужден был искать новые поляны.

Это случилось глухой ночью. Была гроза. Вход в пещеру был завален толстыми ветками.  Детёныши дрыхнули, прижавшись к самке. И сама она храпела, лёжа на спине. Неведомая сила разбудила Хромого. Может удар грома? Нет. Грома уже не было. Мозг Хромого натужно работал. Казалось, мозг сейчас выпрыгнет из головы. Низкий лоб под свисающими клочьями рыжеватых волос был горяч. Хромой усиленно думал. Его мучил вопрос, почему те кустики, с которых он обдирал весь горох никогда больше не плодоносили?! Вон, самка его. С неё хоть шкуру сдери и съешь, а она опять родит.
И вдруг…..Как молния попала в мозг! Озарение.
То был счастливый год! Хромой, обдирая через день очередной кустик, ОСТАВЛЯЛ несколько горошин. Целый стручок оставлял.

Весна следующего года подтвердила теоретические изыскания Хромого: оставленные, не съеденные горошины упали в землю, проросли новыми кустиками и к началу лета на крохотной плантации Хромой нарвал для своих детёнышей вдвое больше гороху! Это была победа! Победа разума над слепой жадностью собирателя съедобных растений!

И опять была ночь. И опять была гроза. Неведомо…, но  почему-то все гениальные мысли приходят в голову ночью, в грозу, когда страшно от молний и грома, когда храпит твоя самка и детёныши лезут к ней от страха, за теплом и защитой. Опять… как разряд молнии в голову. И Хромой мигом заснул, как убитый. А утром, по мокрой ещё траве, отправился на заветную полянку. На этот раз он не только оставил несколько стручков на обобранных кустиках, но и дома повёл себя по иному. Конечно, львиную часть принесенного гороха отдал детёнышам, но горсть…бросил на землю возле своей пещеры! Идея была гениальной. Пусть полянка обрастёт горохом прямо возле пещеры!

Нет! Не всё так гладко в научно-техническом прогрессе! Валявшиеся горошины засохли и их склевала птица! Самый маленький из детёнышей заплакал от зависти!
Но Хромой уже бежал по Дистанции Успеха. Новую горсть (прикрикнув на домочадцев) он зарыл в землю! Хватило ума зарыть неглубоко: Хромой додумался, что на полянке ведь зёрна некому зарывать. А тут ещё дожди навалились. И …о! Чудо из чудес! Полянка гороха проросла у самой пещеры!!!! Соседи приходили, удивлялись, трясли косматыми головами. А ещё через месяц Хромой ободрал горох, что называется…. «не отходя от пещеры»!

Хромому приснился сон. Ласковое солнце посылало сверху лучи. И радостные горошинки прыгали в ровные щёлки, которые проделало солнце в земле. А потом – пошёл дождь! Вещий был сон!  В тот год Хромой острым камешком намалевал-нацарапал  на земле расходящиеся веером лучи солнца, аккуратно затолкал туда горошины, притрусил ступнёй  землю   и дождался дождя. Теперь все кустики гороха выросли дивным веером. Центром веера был вход в пещеру Хромого. Всё сородичи сбежались поглазеть на неслыханное техническое решение! Подумать только! Горох и… дома!

А Хромому снились сны – один краше другого! И снилась ему гигантская поляна до горизонта. И гигантским веером  расходились лучи кустиков гороха! А потом он увидел себя… как бы сбоку. Толстого и  довольного. Впервые в жизни от пуза наевшегося. Правда, не мяса и не рыбы, а всего-то – гороха! Но – до отвала! Но утром жизнь оказалась куда суровей. Вот уже неделю (Хромой и не знал, что неделя – это семь дней!)  лил дождь. Никто не мог выбраться на охоту. Или в лес за кореньями. Рыба в реке разбежалась, неведомо куда. Всё племя сидело голодное и злое. И тогда Хромой, поплотнее занавесив вход в свою пещеру ветками,  мотнул головой в угол пещеры. То было его место. Туда раньше не разрешалось заходить никому из домочадцев под страхом жесточайшей лупцовки.

Хромой на глазах у онемевшей самки отодвинул большой плоский  камень. Он на нём обычно спал. Под ним, в изрядной ямке лежали пригорошни сушёного гороха. Хромой  умел считать только до двух. Точнее – до трёх: раз, два и … много. Так вот, гороха было «много». Хромой гыркнул ободряюще и детские ручонки торопливо погрузились в горох. Хромой обернулся и…. в глазах  своей самки увидел слёзы. На каком-то своём, глубинном, бабьем уровне она сообразила, теперь её дети не будут умирать от голода. От обычного голода.

То был год триумфа  Хромого. Глядя на его «солнечные лучи» и другие сородичи принялись делать нечто подобное. Но….Хромой был уже явно «в технологическом отрыве». Его полянка была самой мощной и родючей. Все технологические идеи Хромого, говоря сегодняшним языком, можно было разделить на три группы: блестящие, заманчивые, но трудно исполнимые и абсурдные. Заманчивой и оправдавшей себя была идея натаскать в старой шкуре лесной плодородной земли. Горох на ней вдвое выше вырастал. Заманчивой же  была, например,  идея приручить дождь. Хромой рыча и дополняя  свою речь лёгкими подзатыльниками, загнал свою детвору в ручей за пещерой. Там они набирали в сложенные ладошки воду, тащили к лучам гороха и подбрасывали воду вверх. Над головами вода рассыпалась тысячами брызг и летела на землю. Да вот беда, вот незадача…. Ладошки были маленькие, вода по дороге расплёскивалась, а горох хотел много воды. Очень много. Так уж получилось, что садовую лейку с насадкой в дырочках изобрёл не Хромой, а через много-много столетий совсем иной энтузиаст полива. А вот совсем абсурдной была идея  приручить солнечное тепло. Хромой часами стоял над своим горохом, размахивая огромным листом лопуха и стараясь пригнуть  солнечные лучи к земле, но ничего толком из этого не вышло.

Тут ещё и случай помог. Из соседнего племени пришёл израненный зверем, обливающийся кровью гость. Был он родичем самки Хромого и она обмыла раны гостю, приложила листья, останавливающие кровь и боль. Очухавшийся за пару дней гость поглядел на гороховые лучи хозяина и молча ушёл. А через неделю (это – семь дней! Для тех, кто, как Хромой, не знает, сколько же  это, – неделя) гость вернулся с пучком  каких-то зелёненьких растений, как мог , прикопал у входа в пещеру и , как мог объяснил, что рвать можно только часть листьев с каждого кустика.

Нечего и говорить, теперь семья Хромого жила не только с горохом, но  и с салатом. Вернее, с теми кисленькими  листочками  странной формы, котрые так хорошо дополняли и  мясо мамонта, и рыбу. Если удавалось мамонта или рыбу добыть!

==================================
Да, кстати… Хромой - это мой далёкий предок. И дело его, на генетическом уровне – у меня в крови. Ведь я – Георгий, Геос Орос, землю пахать, землепашец, земледел.  Нынче, в начале третьего тысячелетия  я  сам пытаюсь из старых  двухлитровых бутылок из под кока-колы, прутиков, валяющихся на земле, старой проволоки  мастерить у себя на даче дешёвые и точные системы капельного автоматического полива томатов. А вот с приручением солнечных лучей так по сей день и не получается, хотя лопухи вырастают не хуже, чем во времена Хромого!