Наследники банды шамана. левит-6. бамлаг

ГЛАВА 5. Отпрыски Шамана
Верзила, вероятно приближенный к шефу «фазенды», выглянув в приоткрытую дверь, скомандовал Щербакову на извращенном немецком диалекте: «Ком хель!», что означало: «Иди сюда» или «Иди ко мне». Щербаков не заставил себя ожидать и смело, молодцевато вошел в апартаменты шефа. Там было пусто. Сам верзила тут же куда-то исчез. Шли томительные минуты встречи с неизвестностью. Щербаков понимал, что его беспечное любопытство, превышавшее грань риска, может закончиться для него фатально.

Прошло пять-шесть минут, за это время никто не объявлялся. За это время он смог детально познакомиться с логовом преступников. Больше всего Щербакова интриговала сама хозяйка. Во время встреч с разными людьми из числа уголовников ему говорили, что Ола имеет псевдоним Тонька, а вот старик, которого встретил Щербаков на пороге, и который занимался растениями, уверял, что Тонька - это дочь Олы Шамана. Вот и разберись тут. Тоньку Щербаков узнает сходу, а Олу?

Неожиданно его размышление прервал шум распахнувшейся боковой двери, из которой вышла женщина неопределенного возраста, с амбициозным видом, с чертами лица, похожими на черты Тоньки. Щербаков без труда определил, что перед ним ее мать. Психологический поединок взглядов занял времени не более двух минут. За это время каждый из «дуэлянтов» пытался узнать о намерениях противника, а заодно, припомнить, встречались они или нет. Если да, то где и при каких обстоятельствах. Щербаков сразу определился и не стал напрягать память. Что касается хозяйки, то она цепким, пронзительным взглядом блуждала по облику гостя. У нее дергались в нервном тике скулы, будто бы она жевала резинку или беззвучно скрежетала зубами от злости.

Временами хозяйка презрительно щурила глаза, что обезображивало ее лицо до неузнаваемости.
Наконец, Ола (а это была она, старик был прав), подошла к Щербакову так близко, что из ее рта чувствовался чудовищный запах неопределенного состава, скорее всего, наркотического, от чего Щербакова покоробило. Он хотел отступить на шаг-другой от источника зловония, но Ола, перехватив его руку, подтянув к себе, процедила сквозь желтые редкие зубы:
- Что испугался? Да, я страшная... поэтому и заточила себя в эту дыру. Тебя хочу оставить при себе...
- Это почему же? - придя в себя, удивился, не без возмущения, Щербаков. - Это уж слишком...

В ответ прозвучал целый монолог Олы. Она, отойдя на почтительное расстояние от гостя, и закурив зловонную самокрутку, села за свой стол, и достав пистолет, начала:
- Вот ты, Щербаков, а тебя я знаю заочно, думаешь, вся эта кутерьма с твоим пленением напрасна была? Нет... Все продумано до мелочей от начала и до конца. Ты спросишь: зачем? Охотно отвечу: мне нужны чертежи, которые принадлежат по праву Шамановым, то есть мне. Вот завещание отца, составленное при его жизни.

Ола достала, из рядом стоящего сейфа, засаленный, пожелтевший от времени лист бумаги, и потрясая им в воздухе на вытянутой руке, воскликнула:
- Вот оно!
Щербаков не удержался от возмущения:
- Зачем тебе эти чертежи?
- Это мое кровное дело, - в таком же тоне ответила женщина. А если тебя раздирает любопытство, то отвечу: я хочу заказать эту машину и стать владыкой на этом свете... Хочу отомстить всем за мучения моего отца и гибель его во цвете лет. И вы, Щербаков, повинны в его смерти.
- Нет... не я... - возмущенно возразил Щербаков, шокированный таким заявлением Олы, - я был только свидетелем его гибели. Убила его женщинв по кличке Теща. Настоящей ее фамилии никто не знал. Слышала о ней? И потом, мы были друзьями с твоим родственником до последнего дня и минуты. Он болел страшным недугом: туберкулезом легких и костей.
- А кто довел отца до такого состояния?
- БАМлаг, — с горечью констатировал Щербаков.
- Ладно... убедил меня на этот раз, а вот что ты ответишь на вопрос: что было дальше?
- ???
- Молчишь? Нечего ответить? - с издевкой назидала Ола. ~ Мне врать бесполезно.

Напомню тебе: далекое нанайское стойбище, голова Шамана в твоем мешке... вспомнил?
- ???
- Что, опять заклинило память? Кто сдал ее ментам за вознаграждение?
Щербаков не ожидал такого поворота при встрече с этой матерой дамой. Факты налицо. Отпираться бесполезно, и он пошел ва-банк.
- Вроде бы помнится что-то, - оправдывался Щерба¬ков, - я был тогда контужен взрывом «адской машины». Но как тебе стало известно об этом?
- Что, не догадался? Поясню: я родилась в нанайской семье, была внебрачной дочерью отца. Рассказали люди, отдали завещание. Так что стало с головой отца? Вспоминай.
- Я сказал уже, что помнится смутно, был контужен.
- Хорошо, я тебе дам шанс вспомнить... - Она повернулась в сторону потайной двери и позвала Гаврилу!

Вошел знакомый Щербакову верзила, и с ним его подручный, настоящий урод, этакой коротышка, руки которого почти доставали пяток, с огромной бычьей мордой, несоизме¬римой с телом, видимо, обладающий огромной физической силой.
- А ну, братва, киньте этого человека в кузницу, пусть повспоминает кое о чем, живо.
Верзила, тотчас схватив Щербакова, и держа его навесу под мышкой, стал спускаться по лестнице через ту дверь, из которой Гаврила с коротышкой появились. Последний остался дежурить у двери...

Регион, в котором происходили все события, был в панике. Распространялись самые нелепые слухи о якобы военных боевых действиях, и о нападении одной из бамовских колоний на мирных жителей. Пресса писала противоречивые сведения: один из БАМлагов взбунтовался, перебил охрану и вырвался на свободу. Как это обычно водится на Руси, вся ложная информация не всегда подлежит проверке, считается, что это очередные издержки прессы. Но в этой информационной вакханалии кое-кто не пренебрегает осторожностью и не принимает все за чистую монету. Так поступило управление по борьбе с бандитизмом, подняв на ноги спец¬группу во главе с прапорщиком Никитиным - классным сыщиком. О покушении на чертежи некой банды в управлении знали давно, но не спешили с ее ликвидацией. Это не первая попытка завладеть чертежами со стороны криминальных группировок. Несколько раз были проведены рейды чекистами по обезвреживанию их. Но они росли, как грибы. Сейчас организовано очередное мероприятие.

Бредили в последнее время каким-то красным неуловимым «мерседесом». Его видели то в одном, то в другом месте. Сигналы поступали и от местных жителей, и от гаишников. Но все без результата. На этот раз спецназовцев будоражил Кузнецов. Он беспрерывно докладывал о том, что «Мерседес» должен следовать в направлении Волчьего Яра. По его требованию был выслан вертолет, БТР, и ГАЗик. Но результатов нет. Строились разные предположения: одни считали, что «мерседес» давно проследовал к месту назначения, другие строили свои предположения на вымыслах. На всякий случай задействовали все посты ГАИ на всем протяжении к Волчьему Яру. Кроме того, постоянно патрулировал на автомобиле «москвич» в окрестностях, сержант Василенко
                ****
Помещение кузницы располагалось в одной из построек фермы, попасть в которое можно лишь через галерею садовника, где велась обработка наркотического зелья. Старика не было на месте. Щербаков не сопротивлялся, но путь следования изучал внимательно на случай побега, а заодно при¬метил лом, валявшийся у порога кузницы. Верзила поставил на ноги Щербакова, а сам занялся открытием входной двери в помещение. Открыв ее, он втолкнул пленника вовнутрь с напутствием: «Посидишь немного, а потом тебя приволоку к полуночи шефу в «номер» помыть ноги, помассировать спину... ты же спец в медицине... ну, а дальше она решит, что с тобой делать. Вот так-то... Гут-бай, до встречи!

Верзила ушел. С грохотом, скрипом и лязгом захлопнулись металлические двери входа в кузницу с наружной стороны. Воцарился полумрак. В помещении имелось лишь одно зарешеченное оконце, пропускавшее малую толику лунного света. Все помещение кузницы захламлено отжившим свой век сельскохозяйственным инвентарем: ржавые бороны, лемеха, тракторные колеса, гусеницы и прочая техника с оборудованием. Маленький проход к источнику света все же оставался. Щербаков подошел к нему, объятый тревожными мыслями. В сознании он с грустью отметил короткую, но очень весомую фразу: «Глупо... даже очень!» Щербаков имел ввиду свой опрометчивый поступок подчиниться здравому рассудку, преследованию в одиночку мафии этой, с сомнительной репутацией, фермы.

 В этих запутанных, искусственно созданных лабиринтах его найти трудно. Эта мысль отпала сразу, и на ее руинах возникла другая: вырваться из западни ему нужно самому. Надеяться, в его положении, не на кого. Он вспомнил о ломе, который он приметил при заточении в кузницу. Тут же возник план спасения...