Вторая душа

ВТОРАЯ ДУША.

  - Иштар! Я понял, я узнал, я догадался! – Шем ворвался в комнату, крича и размахивая руками, добежал до середины и завертелся вокруг своей оси, как будто ось действительно существовала. Я прыгнула к нему и остановила, крепко ухватив за плечо.
 - Что ты такое ПОНЯЛ? – пристально посмотрев в его прозрачно-серые глаза, спросила я. Он смотрел, как всегда, сквозь меня, куда-то в свои закручивающиеся спиралью небеса, те, что всегда отражались в бездне расширенных, пульсирующих зрачков этого мифического безумца.
 - Я… понял суть фрагментарности… и теперь могу всегда… могу постоянно быть! – он размешивал фразы двухсекундными паузами, словно успевал прислушиваться к голосу незримого суфлёра. – Посмотри, посмотри!
 - Куда посмотри? – не поняла я.
 - На меня посмотри!.. Видишь?.. Что?..
Я убрала руку с плеча Шема, втайне надеясь, что в ближайшее время это не понадобится, и, отойдя на пару шагов, оглядела его с ног до головы. Н-ну… Шнурок, по обыкновению, развязался, футболка задом наперёд, рубашка на левую сторону, волосы заметно отросли и теперь ещё больше напоминают воронье гнездо. Тонкие, красивые черты лица могли бы быть даже аристократичными, если бы не сквозящее из глаз спиральное небо неизлечимой одержимости, сводящей на нет всё человеческое и оставляющей только сумасшедший фантом, стеснённый физической оболочкой.
 - Как хорошо, что джинсы неудобно надевать задом наперёд! – констатировала я.
 - Да нет, нет!.. Я не про это! – засуетился Шем, но, заметив мой укоризненный взгляд, взял себя в руки и сел на стул. – Я же сейчас не должен быть здесь, а?.. Не должен… Вот видишь, я… знаю, как преодолеть… Я это даже могу нарисовать!
 - Что нарисовать? Фрагментарность? – удивилась я. Это действительно что-то новенькое, чтобы Шем пытался хоть что-нибудь разумно объяснить. – Ну, нарисуй! – я протянула ему тетрадку и синий маркер. С минуту Шем  вертел в руках эти необычные для него предметы, словно вспоминая, что с этим делать, а затем, соорудив из пальцев хитрую щепоть, взял маркер и провёл дрожащей рукой несколько неуверенных линий. Я встала за его спиной, заглянула через плечо, легонько погладила пальцами по щеке… Ничто не могло отвлечь Шема от процесса. Ну и пусть. В большинстве случаев его бред  действительно имеет реальную основу, если уметь её правильно выцепить…
     И тут до меня дошло наконец, что за заноза сидела в моём сердце с самого момента сегодняшнего появления Шема. Он же действительно не может здесь быть! Очередной фрагмент завершился вчера, потому что в беловременье я уже видела фигурку на Парапете и  зажигала Маяк; потом был сон – бездонный провал, а наутро Шема не было. Как всегда. Он исчезает, неизвестно, куда, а я остаюсь здесь, в страхе и ожидании. Каждый раз - как последний, ибо я не представляю, где он находится вне фрагмента и как выбирается оттуда. Да и сам он этого никогда не знал. Так что же, неужели он действительно научился управлять фрагментарностью?!
      Я пытаюсь понять, что нарисовано на обороте тетради; Шем с гордостью и восторгом смотрит на меня, но я ничего не понимаю. Две параллельных линии, соединённых зигзагом, а между ними – пунктир.
 - Ну и что это? – спрашиваю я, чувствуя, что разочаровываю Шема своей глупостью.
 - Вот верхняя линия, к примеру – это ну… вне фрагмента…. А нижняя – это когда я, допустим, здесь… Точки на них – это, как бы, я … Я двигаюсь… Оттуда – сюда и наоборот… А пунктирчик между ними – это Парапет каменных тварей, межмирье… Беловременье…
 - То есть ты что, дошёл до Парапета и повернул обратно? – изумилась я, - Но ты ведь сам говорил, что там не развернуться, да и порядок вещей, опять же, и ветер, уносящий во вне… Разве на  Парапете может быть выбор? По-моему, это мы уже проходили – ничего хорошего не вышло, а?
 - Ну… не знаю… - растерялся Шем. – Ветер там был… Пришёл, как сон, и всё… Но ведь я же почему-то здесь?.. Оно ведь отпустило меня… Вот я и подумал, что это потому, что я так чётко себе всё это представляю… А по-твоему, это что, случайность?.. Ошибка?.. Я должен исчезнуть?.. – восторженность сделанным открытием моментально сменилась истерическим страхом,  и я тут же пожалела о своём чисто практическом вопросе. Чёрт возьми, я постоянно забываю, что, даже совершая какие-либо действия, он всегда остаётся в неведении относительно того, как!
     Тем временем Шем опять вскочил и забегал по комнате. Я поймала его за руку и  отвела на кухню, убедив, что никакие соседи тут уже давно не живут. Странно – я и сама не заметила, как они все исчезли. А может быть, это я исчезла? В любом случае, мне решительно всё равно. Я и раньше видела сны, в которых присутствовала в других фрагментах Шема, а потом он говорил, что я действительно там была. Так какая разница, где я на самом деле? Если честно, то мне даже жалко, что нить моего существования непрерывна – если бы я была такой же, как Шем, то мы могли бы никогда не расставаться… Не было бы этого холода неотвратимости, который сейчас уже вовсю взялся за моё сердце. И ладно бы только за моё! Шем, осознав в очередной раз, что ничего нельзя изменить, впал в прострацию и затих.
      Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я достала из холодильника припрятанную вчера бутылку коньяка, зажгла свечу, налила себе и Шему и постаралась выкинуть всё из головы. Получилось плохо. Говорить было особенно не о чем, Шем сидел на табуретке, раскачивался и смотрел на огонь, поминутно вздрагивая от шелеста ветвей по стеклу, словно тот самый Ветер, существующий только в области Парапета, уже ворвался в наш мир и скребёт в окно, выцарапывая Шема из кухонной скорлупы. Выпив примерно половину бутылки и немного расслабившись, Шем вдруг словно заметил меня впервые, обернулся, чуть не упав с табуретки, и с надеждой в голосе спросил:
 - А вот ты вчера коньячок заныкала – может, ты знала, что я вернусь?.. Может, так и надо?..
 - Не знаю я, как оно надо, Шем, - вздохнула я. – Одна только Мирра, наверное, знает, да я не видела её никогда.
 - Мирра, говоришь? А вот Джордж говорит, что я на Винса похож… А я его тоже никогда не видел… - он грустно усмехнулся, глотнул ещё коньяка и ещё опаснее качнулся вместе с табуреткой.
 - Шем, пересядь-ка на диван, а? Что у тебя за дурацкая привычка? Опять заснёшь на полу. Холодно уже, знаешь ли!
    Шем послушно встал, немного шатаясь, сделал два шага и плюхнулся на диван. Как почти что всякий психически неуравновешенный человек, он быстро пьянел, терял остатки логических связей, а порой даже впадал в бредовые состояния, но так ему всё-таки было легче жить – не пытаясь осмыслить и связать воедино ускользающие обрывки собственной реальности, не думая, что же всё-таки происходит там, вне фрагмента. Я села рядом и обняла его за плечи.
 - Ты не знаешь, Иштар, там маяк горит?.. Или нет?..
 - Не знаю, Шем – он же там, а мы ещё здесь.
 - А ты правда веришь, что я возвращаюсь на его свет?.. В смысле… Что я там… тот я… Могу видеть и знать, что… ты ждёшь меня?..
 - Верю. Скорее всего. Иначе – зачем бы мне его зажигать? Главное – ты тоже верь. Хотя бы пока ещё идёшь, пока что-то помнишь.
   Долгую, долгую секунду Шем смотрел мне в глаза, и что-то, словно бы птица какая-то, промелькнуло в спиральных небесах и исчезло, бросив мне под веки горсть солёных снежинок. Я моргнула и уставилась на свечу в надежде их растопить, а Шем свенулся калачиком и уснул, положив голову мне на колени. В такие вот моменты я всегда думала: а что, если я не усну? Не исчезнет же он прямо вот так, под моим наблюдающим взглядом? Но мне ещё ни разу не удалось не уснуть, будто и надо мной был властен тот самый загадочный Ветер, против которого не попрёшь. Как же всё-таки Шему удалось вернуться?
   Я осторожно встала, сходила за одеялом и подушкой, уложила Шема поудобнее, налила себе остатки коньяка и подошла к окну. И вдруг там, за тёмным стеклом, увидела вместо своего отражения… Ну, словом, не совсем уж незнакомое лицо, но, всё-таки, явно не моё. А что самое удивительное – совершенно не испугалась, даже будто обрадовалась этому явлению.
 - Ну что, ты и есть та, кто всё знает? – непринуждённо спросила я и чуть не подмигнула нежданной гостье.
 - Вобщем, наверное, да, - спокойно улыбнулась она в ответ. – Ты не держи его, Иштар, не пытайся, от этого никому не становится лучше. Ляжешь спать, он исчезнет и в назначенный момент вернётся.
 - Кем назначенный момент?
 - Тем, кем он является вне фрагмента. Помнишь, когда-то он пытался выйти в другой мир самим собой, чтобы кое с кем поговорить? Так вот, этот человек - двоедушец, одна из душ которого – Шем. Поэтому-то он никогда не встретится и не поговорит с этим, с Девятым; поэтому Шем фрагментарен, впрочем, как и Девятый, только тот, скорее, двухфрагментентен. И Шем появится здесь тогда, когда одна душа Девятого сменит другую, а сам Девятый перешагнёт во второй фрагмент, - отражение начало заметно бледнеть, таять в ночи, в колеблющихся ветвях.
 - Эй, подожди! – крикнула я, - А что, если этот Девятый насовсем останется с Шемом в качестве души? Что тогда останется мне?
 - Тогда ты навсегда останешься со мной, в качестве моей души! – засмеялась она и развеялась в ветреной тьме, а я ещё долго смотрела в стекло, не совсем понимая, почему в нём ничего не отражается.

                М.Т.А., 17 ноября 2004г.