Вне фрагмента

Перед прочтением спросите себя, действительно ли ваше сознание непрерывно? Если ваш ответ «да» не вызовет в ту же секунду сомнений – дальше можно не читать, то есть вы абсолютно материально полноценны и путь познания иного вам неведом, да и не нужен (во избежание худшего, честное слово!).
Если же вы сомневаетесь – прекрасно; у вас есть шанс немного покопавшись в себе, обнаружить, что там, внутри, есть некая дверца или же просто черта, за которой так темно – хоть глаз выколи, и поэтому – очень страшно…
… Окно, возле которого сидел Шем, находилось в море тьмы, и, если бы не керосинка (странно, откуда бы во тьме керосин?), стоящая на подоконнике, было бы совершенно невидимо. Блики дрожащего пламени выхватывали из мрака очертания рамы, часть человеческой фигурки и своё собственное отражение в стекле.
    Шем смотрел на огонь (на что ещё можно смотреть в такой ситуации?), смотрел долго, почти бесконечно, пока само понятие длительности не потеряло себя и не надоело смотрящему. От этой усталости возникло ощущение тела – материального положения в пространстве – и осознание себя в этом теле.
    Тело сидело, но, как выяснилось, вовсе не потому, что ему  было, на чём сидеть, а просто потому, что не имело возможности упасть (и это при наличии тяжести!). Шем попробовал сменить позу – удалось, но ничего не изменило: окно оставалось там же, где и было, лишь слегка перемещаясь, чтобы всегда оставаться перед глазами. Шем, естественно, попробовал пойти – эффект тот же. Тогда он резко остановился и хлопнул рукой по подоконнику – есть контакт! Несмотря на всю ирреальность происходящего, ощущение было самым обычным, будто касаешься простой, деревянной, давно не крашеной доски, привычной разуму и осязанию.
       Шем не успел даже задуматься о том, почему всё именно так, а не иначе, как руки его, подчиняясь порыву многолетнего опыта первичного познания, сами нащупали задвижки на окне, толкнули и распахнули рамы настежь.
      Ошеломляющий своей невозможностью в этом месте ветер ворвался из тьмы во тьму, зазвенел стёклами, опроверг пустоту звуком, растрепал волосы, отвлёк, закружил и…
     … принёс с собой обрывок бумаги, более похожий на лист дерева, чем на что-либо другое, ибо его, как прожилки, испещряли надписи – карандашом, тушью, пером, кровью, но чаще всего – мыслью, чистой мыслью, ведь во тьме, как правило, редко находится, чем писать. Ухватив листок обеими руками, Шем погрузился в расшифровку, забыв обо всём остальном.
      Сотни чужих голосов роем взвились над ним, воспользовавшись исключительной возможностью быть услышанными. Они кричали, шептали, пели и плакали, взбаламучивая непроницаемый мрак, и пространство, поддавшись их вибрации, принялось раскачиваться, как самое настоящее море. Не прошло и нескольких минут, как окно подхватил неистовый шторм и понёс вместе с Шемом в несуществующем направлении, а он даже не заметил этого, увлечённый перекличкой голосов, владельцы которых были разделены бездной времён и мест, но объединены навсегда общей для всех внефрагментарной тьмой.
« Люди, простите, что умер! Ещё столько не сделано, боже мой! Лимми».
« Только не думайте, что я тут прохлаждаюсь, пока вы там вкалываете… Вам, в конце концов, полезно думать самим. Сетхия».
« Хей, кто там есть! Это ж надо – тут нет меня! И тебя нет, что б ты не думал! Свободен! Кен».
« И по – вашему, это смешно?! Как говно в проруби! Создатель, вытащи меня отсюда! Эрни Лански».
« Если, читая это, можешь говорить – замолви за меня словечко перед Господом, когда он окажется поблизости. А впрочем, всё равно, мне и здесь неплохо. Ник».
« Мой корабль похож на огромный электроорган, и мне есть, чем заняться здесь. Не знаю только, жив я ещё или нет? Узнаешь – напиши! Капитан».
« Я здесь не впервой, и мне жутко надоело. Хотя снаружи – гораздо хуже. Винсент».
« Каждый раз, оказываясь здесь, я, кажется, понимаю, кто я, но никак не могу вспомнить. Помоги мне! Не знаю, правда, кому…»
« Надеюсь, меня ещё ждут где-то, кроме этого места. Шем».
     И тут Шем будто проснулся. Он вздрогнул, изумлённо огляделся по сторонам, словно почувствовав чьё-то присутствие, и этого секундного замешательства хватило, чтобы листок выскользнул из  его пальцев, бесследно растворившись в окружающем мраке, унеся с собой навсегда… Что? Возможность убедиться? Привет себе? Разгадку истинного существования? Даже этого нельзя сказать наверняка.
     Впрочем, у Шема не было времени подумать об утрате, ибо к этому моменту шторм усилился настолько, что приходилось все силы тратить только на то, чтобы держаться за окно, и силы эти быстро иссякали.
     Керосинка подпрыгнула и разбилась о подоконник. Не прошло и минуты, как всё окно было охвачено пламенем и Шему пришлось отцепиться, дабы не вспыхнуть самому.
     Беснующееся пространство швырнуло его в сторону и вверх; впрочем, как раз вовремя – стекло рвануло, и рама разлетелась на куски, которые, прочертив короткие огненные полосы, мгновенно сгинули в абсолюте тьмы.
     Перекувыркнувшись в чернильном море ещё несколько раз, Шем потерял сознание. Да и было ли оно вообще?

      …« Боже, как я устал!» - подумал Шем, и внезапно понял, что уже незнамо сколько бесцельно бродит по городу. Под ногами шуршали не убранные осенние листья, вечереющее, но ещё ясное небо наполняло пространство теплом и покоем, хотя асфальт почему-то был мокрым. «Странно, неужели был дождь? – удивился Шем, - Когда, интересно? Одежда-то на мне сухая! А может, меня не было несколько суток?! Иштар!» - он резко остановился, огляделся, встряхнулся и бросился бежать в поисках знакомого дома.               

                V. & M., 13 марта 2006г.