Отдых на выходные

                - Ну, что поедешь, танкетка готова, назад тоже отвезу. А то одному скучно.
Петр Васильевич Арбатов, ну вылитый цыган, и по внешности, и по повадкам, стоял в дверях кабинета, хитровато щурясь. Это было предложение, от которого невозможно отказаться. Ноябрь, первый снежок, да на пасеку в тайгу, за двадцать километров от поселка, красота! Петр Васильевич, человек заметный, начальник местной котельной, и прославился тем, что очень хорошо стрелял, а еще, пристреливал любое оружие. Бывало, мужики делают поделки, вырежут круг из металла для колеса, где центр?
                - Центр, здесь!
Ткнет пальцем Петр Васильевич, можно не проверять. Но мужики проверят циркулем и подивятся. Вот цыган глазастый, не ошибся! В общем, человек он был авторитетный! Выделялся из общей массы. Да и вообще, компания у них была серьезная. Взять Веню Бокова – потомственный пасечник. БАМ прошел, охотник конкретный! Был такой случай, сосед попросил его заправить бензином «девятку», были трудности с бензином, а у Вени подвязки. Времена были смутные и эту «девятку» пасли. Модная машина была, иномарок еще не было. Приехал Веня на заправочную станцию, деньги за бензин заплатил, а тут, браток подваливает:
                - Ну, что мужик, продаешь машину!?
Веня, быстро оценил обстановку взял, да окатил его из пистолета бензином, с ног до головы и зажигалку подпалил.
                - Ну, что берешь, «бабло» готово, хорошую цену дашь?
Говорят браток, обмочился со страху. Люди очень серьезные, эти пасечники! Отчаянные люди! Но ко мне, относились уважительно. Во-первых, я врач, во – вторых, хоть не большой, но начальник а это поселок, альтернативы нет! Тем более знали, стреляю только уток и рябчиков, пушниной, тем паче лосями не интересуюсь. Они охоту на рябчика, за охоту не считали, так баловство! Пускали в свою вотчину, куда чужим был вход запрещен. Так, что предложение махнуть на пасеку, было мной принято с радостью.
                ***
                В танкетке было тесно и холодно, но она довольно бодро катила по таежной дороге, лязгая траками, двигатель ревел так, будто его обидели, да и нужно заметить, дорога все время норовила в гору! Вообще-то, я не собирался отсиживаться на пасеке все выходные, я решил навестить давнего знакомого, тоже пасечника. Его пасека была в километрах пяти, вниз по Кундели. Паша Вейде пасечник по призванию и по судьбе, поскольку жить в человеческом обществе не мог. Со слов Тимофееча, моего соседа, Пашук, как звали его за глаза, вне тайги, обязательно должен совершить противоправное деяние. Причем его криминальная судьба, вела себя совершенно не целесообразно. К примеру, он мог украсть что-нибудь, для личного обогащения. Ну, я не знаю, что можно совершить противоправного, для личной выгоды, наверное, можно. Но в том и был Паша Вейде, что все, что он делал, не приносило ему дивидендов, а скорее наоборот. Он даже срочную службу проходил на русском острове, в дисциплинарном батальоне. В общем, он был настоящим стихийным бедствием, невысокого роста, коренастый, лысоватый, с чертовинкой во взгляде вечно прищуренных глаз. Бессребреник и мот, ну, в общем, таежный человек! Достаточно вспомнить, как мы познакомились. А дело было так!
Решили мы втроем пойти на рыбалку, на речку Кундель. Экипировались, как туристы-пешеходники (ничего лишнего). Палатка, спальники, коврики, одежды минимум, август месяц! Все-таки, двадцать километров по тайге, с рюкзаками, не предел конечно, но попотеть нужно.
Мои спутники – Виктор врач травматолог и Петр Иванович, главный врач нашей больницы – наш шеф! Виктор – высокий, дородный, громкоголосый и крайне непосредственный! Петр Иванович – атлетически сложенный, спортивный, расчетливый и трезво мыслящий субъект, одним словом, главный врач! Несколько часов по тайге и мы на речке Кундели! Время к вечеру, пора разбивать лагерь. Комары и мошка отрывались по полной программе, а мы, как жертвенные бараны, отдавали свою кровь, безуспешно пытаясь противостоять сотням мучителей, беспорядочными телодвижениями, которые больше раздражали, нежели помогали. Такова наша доля!
                Вдруг из тайги вышел невысокий худощавый человек, в сопровождении маленькой лайки. Он вежливо поздоровался, собака, поджав хвост, подошла к Виктору.
                - Не вздумайте погладить, укусит!  Вы зря готовите площадку для палатки, идите на пасеку к Паше Вейде, он вас ждет!
                - Ждет!? Это новость!
                - Да, вся тайга знает, что три доктора, на рыбалку пошли, комаров все одно не прокормишь, не хотите к Вейде, пойдем ко мне, но это семь километров, а его пасека, рядом, у подножия сопки, метров пятьсот  отсюда!
                - Идите не сомневайтесь, хоть отдохнете, как следует!
Он исчез также неожиданно, как и появился. После споров и колебаний, мы стали собирать рюкзаки, только Виктор бурчал себе под нос, что все, мол, неудобно, человека стеснять. К пасеке подошли с шумом и помпой, свора лаек окружила нас с лаем и воем. Из дома сразу вышел хозяин, широко улыбаясь. Собаки сразу определили настроение хозяина и отошли в сторону, демонстративно отворачивая морды. Лайки удивительные создания, они безумно отважны и трусливы до неприличия одновременно. К их услугам вся тайга и полное поражение в правах со стороны хозяина, который в летний период их даже не кормит. Зато щедро раздает пинки и тумаки. А по драчливости они идут сразу за фокстерьерами, то есть вступают в драку при первой же возможности. Но нужно отдать им должное, «выяснив отношение» они устанавливают вертикаль власти и четко соблюдают субординацию.
Кроме Паши Вейде на пасеке жила его жена Рая, симпатичная стройная брюнетка, спокойная и рассудительная. Нас ждали, на столе стояли салаты (они, оказывается, сажали на пасеке огород), свежая зелень, картофель тушеный с грибами. Мы прибавили к столу рыбных консервов, копченой колбасы, соленого сала и получился шикарный праздничный стол!
Пашук категорически отказался от водки и коньяка,  взяв с собой Виктора, полез в свои погреба! Откуда-то из недр подземелий они принесли емкость литров на десять с медовухой. Медовуха была холодной, газированной, в меру сладкой и ужасно вкусной. К шикарному столу, к голоду после физической нагрузки, дневной жаре, духоте, жажде от потери жидкости с потом и свободе от кровососущих – это был бальзам, нектар, как будто нирвану разлили по старым эмалированным кружкам ….!
                Когда я открыл глаза, то увидел Виктора лежащего на соседнее кровати, рот его был открыт, но он не храпел, он сипел и постанывал, это выглядело жутковато. Похоже, он был в коме! Я потряс его за плечи, он с большим трудом открыл глаза и ошалело огляделся. По-моему, не пьющий Виктор, был оглушен и встал с кровати, не приходя в сознание! Потом он долго понуро извинялся перед Раей, говорил о том, как он остро чувствует вину! Он, очевидно, не совсем отошел от удара продуктами медопереаботки!
                - Вы не переживайте, здесь все так, обычное дело!
Рая говорила сочувственно и вместе с тем грустно, как будто дело касалось сурового климата или плохой погоды, в общем неизбежности!
 Петр Иванович напротив, был бодр, трезв и успел сгонять на речку искупаться, поскольку пил очень умерено из-за плохой переносимости алкоголя! Но в конечном итоге рыбалка не получилась, так как Пашук не дал всем спать, крича, что сегодня праздник – день Пасечника, требовал продолжения банкета, бузил и шумел, как мог!
Весь следующий день, Виктор провел в горизонтальном положении, медленно приходя в сознание. Мы втроем сидели за остовом праздничного стола, причем мне досталось быть собутыльником Пашуку, а Петр Иванович был наблюдателем (все по той же причине). Мы пили коньяк, поскольку на медовуху я даже смотреть не мог! Так прошла суббота, а в воскресенье домой. В поселок мы возвращались с десятилитровой канистрой меда – презент Паши Вейде. Вот так мы и познакомились!
                ***
                Наскоро попив чаю, я с великодушного разрешения Вени, взял охотничьи лыжи и направился вниз по Кундели в сторону Пашуковской пасеки. Погода была солнечной, но морозной. Настроение бодрое и я неуклюже шагал, стараясь приноровится к лыжам, которые назад не скользят! Охотничьи лыжи – широкие и короткие, дабы не проваливаться в глубоком снегу, снизу подбиты оленьей шерстью, ворсинками назад. Поэтому, рабочий ход, только в одном направленье, то есть, ворсинки задираясь, не дают лыжам скользить назад, но при движении вперед сглаживаются. В общем, система ниппель! Ходьба на таких лыжах требует сноровки и привычки. Но даже без двух этих составляющих, можно вполне сносно передвигаться!
                Если удача поперла, то и мышьяк впрок! По дороге, между делом, взял двух рябчиков, все не с пустыми руками! В общем, вскоре показалась знакомая сопка, санная дорога и натоптанная тропинка, огибающая верхушку сопки. Похоже, хозяин был на месте, судя по свежим следам. Я на всякий случай снял с плеча ружье, памятуя о нравах пасечной своры лаек. Собаки встретили лаем, но не препятствовали моему передвижению и близко не подходили, а рассредоточились вокруг меня, метрах в десяти. Похоже, лаяли для приличия, ну что ж и на том спасибо! Очевидно услышав шум, в дверях показался Вейде. Он был в драном свитере, на голое тело, брезентовых штанах и калошах на босу ногу.
                - Какая встреча, вот так сюрприз, заходи дорогой! А я тут один, с тоски маюсь! Шошки ерошки!
Добавил Пашук свой малопонятный, любимый слоган. Рад он был чрезвычайно, похоже, совершенно искренне. Оказывается, он приехал на санях, часа за три до моего прихода, привез уголь, растопил печь, прогрел дом. У него были какие-то мелкие дела на пасеке,  в общем, он был совершенно свободен. Он посетовал на то, что с угощением туго, он не рассчитывал на гостей, но хлеб и сало у него имеются. Я вытащил из заплечной сумки двух рябчиков, чем привел Пашука в необычайное оживление. Он засуетился, загремел посудой, а мне велел отдыхать.
                Через некоторое время, мы уже выпили по «соточке» под горячий супчик и делились информацией про жизнь, проистекающую вокруг. На плите уже закипал любимый чай пасечников, из чаги. За окном наступала зима и шумела тайга. Я разомлел, наслаждаясь живым теплом от печки, сытостью от простой незамысловатой еды и удобной походной одежды. Казалось, что время повернулась вспять, лет на сто-сто пятьдесят и я сижу в просторной крестьянской избе, при свете керосиновой лампы. И все проблемы – врачебная зарплата, врачебная ответственность, идиотские инструкции и вся остальная хрень, включая политическую обстановку и международные отношения – до этой самой лампы и даже еще дальше! Мои размышления прервал Пашук:
                - Ты, когда домой собираешься?
                - Завтра, Петр обещал отвезти на танкетке! Ему тоже в понедельник на работу!
                - Дак, может ты не с ним, а? Чего тебе на этой железяке трястись!
                - Нет, я обещал сегодня к ночи придти, к тому же лыжи нужно вернуть, еще искать пойдут, если не вернусь. А ты что предлагаешь мне пешком уйти, почти зимой, в резиновых сапогах? Нет, Паша, это дело серьезное, заезд важен, выход еще важнее!
                - Зачем пешком, коня дам, мне нужно одного коня к отцу отправить, вот тебе и транспорт, а лыжи сейчас отвезем. Так я пошел коней седлать?
Я с сомнением пожал плечами, но промолчал, зная характер Пашука.. Он будет уговаривать меня, если потребуется, всю ночь. С него станется! Время остановилось или еще отмотнулось лет на пятьдесят! Одинокий всадник на дороге, посреди тайги, с ружьем на перевес, готовый встретить любую опасность – зверя дикого, человека лихого. Это уже романтика, я бы даже сказал большая романтика. Во мне стал просыпаться дух авантюризма и жажда приключений, плечи расправились, взгляд стал суровым. В общем, качайте люстру – я плачу!

***
            Мы вышли на крыльцо, пора в дорогу. Лайки со всех сторон стали подтягиваться к нам, повиливая хвостами, очевидно ожидая распоряжений. Конь, по кличке Константин, стоял и лениво жевал сено, помахивая своей метелкой. Он был коричневой масти, обычный коняга, не отличающийся особой статью и ростом. Я был полностью готов и вышел, что называется с вещами! Пашук, вместо того, что бы идти и запрягать гужевой транспорт, вдруг изъявил желание стрельнуть из моего ружья. Я протянул ему свою ТОЗовку. Паша бабахнул, куда то в сторону реки. На звук выстрела, лайки кинулись к коню и окружили его, причем не просто окружили, а стали держать, как лося. Они по очереди делали вид, что нападают, и этим отвлекали его внимание, не забывая, впрочем, держать безопасную дистанцию. Дальнейшие события развивались быстро и драматично! Конь изловчился,  долбанул одну из собак копытом по свирепой морде и умчался вдаль! За ним ринулась вся свора, включая и пострадавшего кобеля! Все произошло так быстро, что мы не предприняли ни каких действий и оставались стоять на крыльце, провожая глазами взбесившихся скотиняг.
                - Да, могут угнать далеко!
Пашук зачесал затылок.
                - За все нужно платить, надеюсь, ты получил удовольствие от выстрела!
Сказал я с сарказмом. Невольная задержка меня расстроила, очень хотелось вписаться в световой день. Перспектива ехать верхом в темноте, не особенно радовала, учитывая мои кавалерийские навыки. Пашук и в самом деле был самым настоящим стихийным бедствием. Похоже, Тимофеевич был прав, говоря, что все его выходки не обходятся без последствий.
Пашук махнул с сожалением рукой и резво побежал в направлении погони. Я остался один, проклиная свою авантюрность. Говорила мне бабушка…
Тем не менее, спустя час, я неуклюже взбирался в седло, при помощи чурбана и Паши Вейде. Ну, все, с Богом!
                - Если жеребенок увяжется, пусть идет с тобой, к отцу!
Напутствовал меня на дорожку Пашук.
Жеребенком оказался жеребец, явно превосходящий размерами моего конька. Он пристроился в кильватер и мирно брел, как на привязи, уткнувшись в задницу Константина. Ну, раз вреда от него нет, пусть себе идет – решил я!
               До большой дороги вела узенькая тропинка по довольно крутому отлогу сопки, конь шел, осторожно ступая самостоятельно выбирая дорогу. Мне было не уютно, конь не мотоцикл, на нем сидишь высоко, а тут еще, как глянешь вниз,  сразу появляется неприятное чувство, где-то под коленными ямками. Будто ты идешь по краю пропасти! Так мы дошли до реки, и я уже было успокоился! Внезапно, выродок, от гужевого транспорта встал на колени и начал пить воду из полыньи, втягивая ее, как насос. Я навис, над водой чудом удерживаясь в седле! Я вцепился в луку села, как клещ, но силы мои, имели предел. Этот гад, по моим подсчетам, выпил не менее ведра, а я не знал, можно ему пить холодную воду или нет.  Вдруг он простынет и заболеет, а я виноват, не доглядел. Еще меня беспокоил вопрос, а может ли он встать с колен с седоком более центнера весом!? Если нет, то шансов простудиться и заболеть у меня больше чем у него, купание в полынье мне обеспечено! Кундель речка мелкая, так что еще возможны чисто механические повреждения моего организма, а ледяная вода, она хоть в Кундели, хоть в океане, одинакова. В полном отчаянии я начал уговаривать Константина прекратить столь опасное занятие!
                Костя, хватит уже, ну попил маленько и хватит. На улице холодно, потеть не придется, поедем медленно!
 Увещевал я, стараясь говорить, как можно ласковей. Наконец, коняга, прекратил свое занятие и, как мне показалось, довольно легко встал с колен. Ура! Можно продолжать движение в родные пенаты! Жизнь обрела другой смысл, и я ощутил себя одиноким рыцарем, мушкетером «и вообще встречать меня, в поле не советую!». Верхом на коне, патронташ на поясе, за плечом ружье, на шее большой нож. Я был молод, силен и (зуб даю) чертовски хорош собой! Но, как только мы вышли на широкую дорогу, возникли проблемы. Жеребенок - акселерат впал в игривое настроение и стал активно приглашать меня и Константина, поиграть. Он тыкался мордой, то мне в бок, то коню, козлил и взбрыкивал! Причем, тычки были очень ощутимые, я чуть не свалился на землю, получив удар в бок нахальной мордой. А глаза такие веселые,  озорные глаза. Кто-то вез по дороге сено, и клочки валялись по всей дороге. Вот эти клочки и стал подбирать Костя, поминутно останавливаясь и нагибаясь. Скорость передвижения, упала до состояния «перерыва на обед»! Я начал завидовать идущим пешком, но спешиваться поостерегся. А вдруг, не смогу снова влезть в седло! Очень медленно мы продолжали, жуя сено, игриво взбрыкивая и размышляя о бренности жизни!
                Судя по пару на выдохе, морозец усиливался. Все, мое терпение кончилось, пора призвать к порядку вверенных мне животин! Я направил коня к ближайшему дереву и отломил добрую ветку. Незамедлительно треснул разбушлатившегося жеребенка промеж ушей, тот шарахнулся в сторону. Константин, чуя неладное, взбодрился и ускорил шаг. Я заорал:
                - Но-о!
Слегка стегнул конька по филейной части я покрепче вцепился в луку седла. Конь уже почти перешел на рысь и …! Я почувствовал, как седло стало сползать набок, а дорога стремительно приближаться! Мать - земля приняла меня в свои объятия!  Поднявшись на ноги я вдохнул с облегчением, оба прохвоста стояли невдалеке, не думая убегать, у Константина седло висело под брюхом! Похоже Пашук, решил поразвлечься подсунув мне этого выродка и небрежно его запрягая. Ну не верю я, что человек опытный, мог так запрячь коня, что он распрягся на четверти пути! Во мне стала закипать злость, я сам люблю веселые шутки и розыгрыш! Но что б так, бросить человека посередь тайги, зимой, в резиновых сапогах! Я начал злится. Что поделать, в этом был весь Паша, и шутки у него были на уровне дисциплинарного батальона.
                Первое, что я сделал, это надежно привязал коня к дереву! Жеребенок стоял поодаль, очевидно, уловив мое состояние. Внимательно изучив конструкцию седла, я приступил к восстановлению конструкции! Из народного фольклора я помнил, что главное нужно затянуть супонь! Что это такое,  я представлял весьма смутно, но затянул какой–то сыромятный ремень под брюхом, упершись коленом в мягкий, но упругий живот! Ну вот, седло сидело на месте, и я повел коня в поводу, до ближайшего удобного бревна. Заготовив сухих веточек, я с трудом взобрался в седло. Дальше пошло все, как по маслу! Как только я с хрустом ломал веточку, Константин, увеличивал скорость движения, до приемлемой. Его хватало, метров на пятьдесят. Далее он съедал пару – тройку клочков сена (я же не зверь), и я снова с хрустом ломал ветку. Это была победа! Я двигался вперед почти с крейсерской скоростью. Так прошло часа четыре, а может пять. Быстро смеркалось, с минуты на минуту, я ждал окончания пути! От жилища старшего Вейде, до поселка – километра три. Избавившись от балласта, я пройду эти километры, максимум, за час. А там - кофе, горячая ванна, теплая постель и прочие дары цивилизации. Даже электрический свет мне представлялся по другому: а холодильник; а телевизор - ох! 
              Вдруг, Константин остановился, как вкопанный! Ломание веток, понукание, были бесполезны. Он стоял не двигаясь! Я был в замешательстве! Спешившись, я стал тянуть его за узду вниз по дороге, делавшей крутой правый поворот. Конь упирался четырьмя копытами, вытягивал шею, прядал ушами и выпучивал глаза, но не двигался с места, даже на миллиметр! И это, когда по моим подсчетам, мы были почти у цели! Это был удар в пах, со стороны неблагодарной скотины! Мы так и стояли на дороге, друг против друга. Полный цейтнот! Я потерял счет времени, на небе появились звезды. Может быть впереди хищник – медведь, или стая волков и конь их чует?! На всякий случай, я верхний ствол зарядил картечью, а нижний пулей! Еще два патрона с картечью и один с пулей переложил из патронташа в карман! Исключительно для удобства. Поправил нож, висящий на шее, и расстегнул стопор, дабы, можно было достать быстро. Ну вот, я готов принять бой. Это все, что я могу сделать для тварей, которых мне доверили. Это не бойцовские собаки, это кони. И я обязан их защищать, а не они меня. Я мысленно попрощался с родными и друзьями, попросил, на всякий случай у всех прощенье, и приготовился к самому худшему. Лучше конечно медведь, чем стая голодных волков. На них у меня боевых патронов не хватит, а кто сказал, что у меня есть выбор!?
             Вдруг, у меня промелькнула мысль – а что если обойти опасный участок стороной? И я потянул коня в лог. Он пошел! Мы спускались по крутяку, тщательно выбирая дорогу, среди чапыжника, кочек и молодых осинок в изобилии росших на склоне. Через минут  пять спуска, я услышал лай собак. И тут до меня дошло, Костя, просто хотел сократить путь. То есть, мерзавец решил пойти напрямик, минуя изгиб дороги. Он сопротивлялся изо всех сил уйму времени, лишь бы не пройти лишние сто метров! Я поставил ружье на предохранитель, дабы не было случайного выстрела.  Выходные дни подходи к завершению. Я подходил к дому Вейде – старшего, размышляя о пережитом. Впрочем, ни о чем не жалея.