Часть шестнадцатая. Не Хэппи Энд

Коварно улыбаюсь и перелистываю ещё 12 будущих глав. А пока вот вам следующая, и даже не спрашивайте, что дальше. Это военная тайна))))Картинка корявая, но зато она есть)))
______
Хочется выть.
Так протяжно и долго-долго.  Я вернулась  к себе, но так и не убрала розу с плиты. Эта печать так и будет лежать, никого не пуская в мой мирик.
Кроме Велиара.
А так я даже не подумаю её снимать.
Я- одиночество. И ничто не изменит меня.
Сижу, пью какую-то гадость, неизвестно что попросила у столика. Кашляю, отплёвываюсь, но продолжаю пить. На вкус кислое и терпкое, на цвет – густой, как кровь на руках…
Хватит!
Перестань о них думать. Вернула им Рум –молодец.  Аж тошнит от мысли, какая я молодец.
Делаю я всё наугад, не разбираясь в поступках. Как сомнамбула, что идёт по крыше. Один неверный шаг, и всё. Летишь с головой…
Переходы, нити, Амелия, Анна – всё смешалось в единое нечто, серую непроглядную пустоту. И не разгадать мне её, как не пытайся.
А Велиар…
Обречённо вздыхаю. Сердце щемит от воспоминаний о нём. Ноет.
А ему всё равно.
Ему не нужна я.
Зачем ИСТИНА нужна миру Лаэрена?
Белая роза лежит на серой плите – вот и весь Велиар.
Засыпаю в непонятном для себя состоянии, и мне снятся виноградники замка Луары…

На утро приходит он.
Рассеянно смотрю на плиту – розы нет. Велиар Митеру сидит на диванчике и пьёт свой любимый чай. Свежесрезанные цветы, что принёс мне он, покоятся в любимой вазе.
-Доброе утро, - улыбается он, а я в непонимании отворачиваюсь к окну и молчу недоумённо.
Галлюцинации?
-Доброе утро. – Повторил всё тем же тоном Велиар, - чай будешь?
Я, растрепанная и сонная, смотрю на него, сев в кровати и беззлобно ворчу:
-Зачем пришёл?
Ответ искренен, впрочем, как и всегда. Все эмоции его всегда на виду.
-Пришёл мириться, - как-то по-детски произносит он это слово. Мириться…
- Вы запечатали меня, не дав даже шанса. Рассказать, объяснить…Как будто навсегда бросили.
Он молчит, ставит чашку тонкого фарфора на столик и в три шага оказывается рядом. Такой родной, такой любимый.
Горячая кровь струится по телу – он обнимает меня. Красные разводы на груди, животе – он пытается успокоить меня.
-Велиар, к чему всё это? Не сегодня – завтра я сотворю более ужасный поступок, и вы снова отвернетесь от меня. Я не контролирую себя…-плачу навзрыд и слёзы смешиваются с алой кровью. – Вы снова закроете меня, бросите…
Бросите.
Бросите.
Почему это слово так пугает меня?
-Соби… - вот и все его слова. – Соби…
Велиар крепче прижимает меня к себе и зарывается лицом в мои волосы.
Словно и не было ничего.
-Уйди. – Отталкиваю его я. – Я чудовище.
Он сопротивляется моим словам.
-Пошёл вон! Я не хочу никого видеть. А тебе…тебе всё равно, что происходит, ты уйдёшь и забудешь, что я… что мы… - всхлипываю я как-то по-звериному. Вою от того, что творит он со мной.
Убивает.
И эта кровь словно не его, а моя…

«Рано ещё не  быть,
…поздно уже поверить…»

-Мне не все равно, Соби! –трясет меня Велиар, пытаясь пробиться сквозь толщу моего отвращения. – Я хотел придти, но они…Я обещал им!
-А мне? Мне, что ты обещал мне? Тебе безразлично, есть я или нет меня! – гадко смеюсь я прямо в лицо, сумасшедшая.
-Я ждала тебя! – и замираю.

«…Я не могу дышать, мне не видно неба
Я не могу понять, был ты или не был…»

Вокруг только розы, кровь и поцелуи Велиара. Я не могу понять себя, так к чему стремиться? Строить что-то? Лучше всё сломать…
-Уходи.
Отпихиваю его от себя. НЕ надо мне вашей любви, сударь.
-Ты считаешь, что я равнодушен к тебе? Я ничего к тебе не чувствую?
Я с удивлением в голосе замираю, не сразу поняв его вопроса.Но слова неслись вперед меня.
-Да, ты ничего не чувствуешь. Стоит тебе покинуть меня, как сознание твоё меняется…
В его глазах застыла боль, я вижу это. Но продолжаю делать больно…Я сама делаю выбор.
Он разворачивается и идёт к серой плите без слов, забрав все до единой розы.
 И не сразу до меня доходит смысл его последней фразы:
-Я очень люблю тебя, Соби…
Закусив губы, чтобы не закричать, я молча валюсь на кровать и рыдаю.
…мне…мне же всё равно!

Ещё четыре дня я разговариваю лишь с Элвисом и стенами. Записала историю Рум, пытаясь понять закономерности и попытаться в следующий раз сотворить что-либо подобное.
Пару раз заходили Арис и Лукреция, но я просила их покинуть  мой мирик без объяснений.
-Они и так переживают за тебя, Соби, - укоряет меня Руминистэ. Только ей позволено быть здесь.
Сидим на подоконнике и наблюдаем, как сонный город просыпается.
-Пусть представляют, что я замурована, навсегда.
-НЕ разыгрывай из себя обиженную, Соби. Всё равно в тот момент даже ты считала себя виноватой. И они…они искренни, в каждом своём слове.
-Я не разыгрываю.
Ангелоподобная улыбается и ласково касается моей руки. Теперь и у неё пропали перчатки, тёплые пальчики не сочатся кровью.
-Тогда что? Что тебя оскорбляет, что не дали слова сказать? – вопрошает она.
Я понимаю, что Рум права, но как-то тошно от этой правды.
-Мой брат…Олег…ненавидел меня. Он всегда боготворил меня. Считал примером, а когда увидел меня с Крис, то…Мир ушёл у него из-под ног, и он сбил меня с криком на машине. – Смотрит в окно Рум  печально на мир, что оставила она. – Он по-своему был прав и я не виню его.Нужно уметь прощать.
В сердцах я бью по стеклу и Руминистэ  вздрагивает.
-Я не виню никого, мне за них страшно. Что я ещё могу сделать, как ещё я могу причинить им боль – вот от чего я хочу защитить их. От себя самой!
Она встает и отряхивает платье.
-Хорошо. Тебе решать. Только знай – и так они тоже страдают.
Рум уходит, а я продолжаю пялиться в окно. И изредка мне кажется, что к стеклу тихо крадутся красные нити…

Ближе к вечеру опять приходит Арис. Она виновато жмётся у серой плиты, даже мяч её завис в воздухе и не слышно его насмешливых шлепков.
-Соби…Ты это…прости нас. Знаешь….
-Арис, забудьте про меня. Меня нет. Я виновата. То, что Рум вернулась, это случайность, не более.
Малышка неловко улыбается мне. Её серебристый глаз, не мигая, буравит меня. Прости, прости, прости…
-Я била тебя заслуженно. Мне было так больно…Но сейчас не поздно всё исправить, просто мы так были напуганы, как и в тот день, когда Златовласка…
-Арис, уходи. – рычу я и отпихиваю малышку вон, из мирика. Ещё чуть-чуть и я прижала бы её к себе, эту маленькую чудачку с бутафорной грудью.
Меня нет…
Я в слезах ложусь и засыпаю. Потому как ничего другого не остается.
И мне снится сон. Красные нити проникают сквозь окно, пугливо  и не спеша. Кружат вокруг меня, как тогда, в палате Анжелики. Пританцовывая, я  ласкаю их руками и счастливо смеюсь, а они щекочат меня.
Затем я выбираю одну из них, осторожно отделяя из клубка. Она небольшая, в отличие от остальных.
Как раз, чтобы накинуть на шею.

Обстановка во сне меняется. На письменном столе целуются две Руминистэ, а вокруг них танцуют кролики. За столиком сидит Анна Васильевна в высоком головном уборе и шипит на меня сквозь зубы. Рядом с ней высокая бутылка с  непонятной  надпись «самогон», Анна отпивает прямо из горла и начинает горланить на весь мирик песни.
Снова нити. Мой мирик расступается. Та, короткая нить, не уходит вместе с остальными, а трогательно обвивает запястье. Седоволосая моя врагиня бросается вдогонку за нами и пытается отобрать её, но нить лишь кусает её за пальцы, крепче прижимаясь ко мне.
А я иду и смеюсь, шагая по мёртвым мирикам Лаэрена. Проникаю в картинный мирик Котовски,  и подхожу к ушастому. Он удивленно поворачивается на зов, и спрашивает, всегда ли я хожу как лунатик, во сне. Я улыбаюсь и прошу в ответ его зеркальце.
Он сопротивляется, пытается укусить, когда я сама начинаю забирать его.
Анна Васильевна гневно машет мне кулаком, а я вырываю у ушастого зеркальце-ключ и растапливаю его в ладони.
Котовски кричит в ужасе и просит вернуть скорее…
А я лишь улыбаюсь в ответ на его мольбу.
И сон переходит в сон.
Из расплавленного стекла я леплю клюю, похожий на ключ Руминистэ. Продеваю неспешно в отверстие нить и завязав концы, одеваю на шею плачущего Котовски.
Сон переходит в явь.
Я в мирике Котовски. Он, плачущий, передо мной. Я, одевающая на шею его ключ.
Мама моя…
Мирик ушастого Виктора расцветает, становится похожим на яркий, радужный замок. Прожекторы становятся колоннами, в рамах появляются картины.
 С рук его пропадают перчатки, а на голове появляется широкополая шляпа с пером. Такая красная, что режет глаза с непривычки. В картинном мире Котовски не было никогда ярких красок. Кроме Арис, разумеется.
-Откуда я здесь? – захлёбываясь от страха, спрашиваю  я.
-Из пустоты, как будто не существует для тебя ни мириков, ни ключей. В облаке красных нитей.
Сглатываю слюну.
Страшно.
Я не контролирую себя, свои действия.
-Всё хорошо, Соби? – спрашивает меня Виктор, а я прошу в ответ повернуться.
Я хочу увидеть его имя.
Он нехотя поворачивается ко мне спиной, а на его шее пульсирует красная нить и сияет серебром имя.
Как у Рум.
«КОТОВСКИ»
И никаких шрамов, чёрных и уродливых.
Никакого отношения к миру ОТТУДА-УЖЕ ПОЧТИ ИЗВЕСТНО-ОТКУДА.
Теперь и Котовски свободен.
На какое то мгновение Котовски бледнеет, словно туманом растекается по мирику, а потом в судороге падает на белоснежные плиты.
-Я…я там умер, да? – испуганно смотрит он на меня, а я киваю. В том мире Виктора Бауэра уже нет.
Лишь мёртвая оболочка.
Он вздыхает и шепчет:
-Это хорошо, а  я так боялся…я же на самом деле очень трусливый, Соби.
Я обнимаю его,  глажу по лицу:
-Нет, Котовски, ты не такой. Ты очень хороший. Это я трусливая.
И улыбаюсь настолько ласково, насколько могу.

Остались лишь мы.
Арис, Лукреция, Велиар.
И я, которую все называют Соби.

Кто же я такая?
НЕ понять мне себя, непонятную. В переулках души я брожу… И простить себя, непрощённую, до сих пор за грехи не могу…
Может быть, я нечто умирающее и оттого притягивающее нити-жизни. Бывшие, затерявшиеся.
Может быть, придёт время, и я пойму всё раньше, прежде, чем умру.
Ведь я пока единственная, кто может сделать это.

Я улыбаюсь и тороплюсь в мирик Велиара, розовый сад.
Иду мириться.
Всё хорошо, я поняла всё.
Бояться не нужно.
Белые лепестки роз в пятнах крови. Мне не привыкать. Я бегу по каменистой тропинке и ищу взглядом его.
Спешу на звук лязгающих ножниц, острых, как бритва. Из-за кустов наконец-то появляется он.
Одетый в залатанную школьную форму, такой одинокий и… любимый. Ветер ерошит его тёмные волосы, молнце не отражается в слепых глазах.
Это он.
Велиар Митеру.
Мой Велиар.
Тихо подхожу к нему и обнимаю. Прижимаясь сильно-сильно.
-Милый, – шепчу я. Он оборачивается, улыбается в ответ и целует.
Я закрываю в блаженстве глаза, согреваясь его теплом и любовью. Губы его ласкают мои, я ловлю каждое дыхание.
А потом он вонзает садовые ножницы прямо мне под рёбра.
Ловлю ртом воздух и оседаю в любимых руках, кашляя кровью.
-Так должно быть, Соби.- говорит он мне, а потом кричит в небо кому-то. -  Я обещал, что сделаю это  – я сделал!
-Так надо. – Шепчет он, а в глазах темнеет. Он проворачивает ножницы внутри меня, зажимая мои всхлипы поцелуем.
-Прости меня, Соби… Но другого Анубиса быть не должно…
В глазах моих тьма.

Открываю глаза, а в глазах моих тьма.
Я в темноте. Вокруг густая темнота. Трогаю грудь – ни пореза, ни ран, ни крови.
Ничего.
Вначале мне кажется, что и это мне снится. Как и нити. Но чувствую – это неправда. Это не сон, это действительно произошло.
Оседаю в непонимании на холодный и отчего-то склизкий пол. Нашариваю в карманах наощупь Элвиса.
Его нет.
Я…
Где же я, чёрт!
Приподнимаюсь в непонимании и кричу.
-Кто-нибудь!!! Кто-оо-нии-ибудь! Ну же!
И тишина в ответ.
Наверное, вот какая она, смерть…сейчас я стану красной нитью и мои надежды рухнут вместе с Соби.
И словно огни электрички, перед глазами начали мелькать события.
Я уже бежала сквозь слёзы через парк. Сквозь серые угрюмые деревья, не разбирая дороги. Падала, снова поднималась. Бежала, сбивая прохожих.
Я уже и не понимала, а может быть, и не помнила, почему, куда, отчего пытается убежать. Просто мчалась вперед.

И снова темнота и хлюпанье под ногами. Разноцветная сумасшедшая карусель настигает меня вновь и…
  «Лишь бы подальше…»
   Странная боль переполняла меня. Колкая, грязная – она словно стала моей  сутью. Не выдержав этого, настоящая суть ушла на дно сознания…
Я выныриваю в ужасе из картинок бегущей меня и кричу от боли, обиды и непонимания.
Разрезаю тьму.
   В глазах зарябило. Я продолжаю бежать.  Запнувшись о гнилой ствол дерева, я плашмя падаю на грязный снег. Лицо погрузилось в ледяную воду, проломив тонкий лёд, сковавший лужу.
Пара неосознанных вдохов в поисках живительного воздуха и я уснула.
   Навсегда.
Навсегда?
Я откидываюсь назад, сидя на корточках в темноте. Под рукой копошится нечто. Я отдергиваю руку в ужасе, но затем понимаю, что это нити.
Что ж, пришёл мой час.
Нити вырываются и освещают пространство розовым светом. Расползаются вокруг, заполняя всё вокруг.
Я вздохнула и протянула руки к ним.
Что ж, не судьба мне спасти Лаэрен.
Не судьба.
Я уже готова была слиться с ними, но они разбежались в сторону, а на том месте, где они расступились, лежал Элвис.
И телефон.
Он ярко переливается, кнопочки горят радостно.
И та мелодия. Мелодия Амелии. И в загробном мире существует связь.
Я беру трубку.
-Да, -улыбаюсь я.
В ответ тишина, а потом злое рычание:
-Ты же умерла, сука. Только что умерла от кровоизлияния в мозг! Так кто ты тогда, хватит  меня мучать!
Я пожимаю плечами и смотрю на Элвиса:
-Может, я твоя совесть?
Она рычит и продолжает поток ругани:
-Кто там ? Кто ты, тварь? Я не виновата, что Сашка упала в ту лужу, что она так среагирует на мои слова! Я думала, она всё поймёт. Она сильная, она должна была понять это!
-А ты тогда кто?
-Я слабая, мне можно причинять боль! Да, я предательница, я разрушала всё…Но я слабая, мне можно…- и минут на пять всхлипы.
-А кто такая Сашка? – шепчу я.
Амелия злобно сопит, радостно так.
-Значит, это не она! Кто, кто так надо мной шутит?!!!Александра мертва, она только что умерла.

Значит, я не Соби, мультяшный персонаж, с татуировкой на шее и бинтами. НЕ Нелюбимый. Я Александра, спящая в глубине сознания, на руинах попранной дружбы и слепого, безжалостного предательства.
Это так…глупо.
Я улыбаюсь себе и молчу. Амелия что-то кричит в ответ, а я лишь молчу.
Через некоторое время я говорю ей:
-Мне пора, Амелия. Я действительно верила, что мы подруги, а ты…- болезненно сглатываю, морщась от потока воспоминаний. – Ты слаба, ты права. Ты просто больна, дорогая. И неизлечимо. Сходи к психиатору, пока не поздно…
Она ругается, а я отцепляю Элвиса от телефона, и пока он не истаял, произношу:
-Прощай, Амелия. Живи и радуйся.А мне пора.
Телефон пропадает, а я улыбаюсь медвежонку:
-Пойдём, милый. Нам пора. Нас заждались…
И скольжу сквозь занавес красных нитей, становясь одной из них…

_____
продолжение ползёт. 17"Она как Соби"