Роковая встреча

  - Да и другой случай - сам суди, кто прав, кто виноват. По времени – он был пораньше. Еще на северах.

  …Жили мы там в поселке, в Углях, напротив Анадыря. Почти городок, посмотреть можешь в Гугле. И мой дом там видать! Так вот, жила у меня этажом выше семья. Он да она, молодые ребята, красивые! Он, прапорщик, летал бортмехаником на «Антоне», так Ан-12 называли, а она – вроде как сестричкой в госпитале. И была у нее подруга в Анадыре, тоже девка ничего себе так, в полном порядке. Зима кончалась, к вечеру уже кое-что видно было, но еще морозы под сороковник, да пурги – руки не видать. И вот в такой денек собрался «Антон» в Хабаровск. Экипаж  на «шашечке» (машина аэродромная с раскраской, как в шахматах) уехал на аэродром, и сидел в дежурке, ждал «добро» на вылет. Проходит, значит, час, другой, третий - нашим «добро» так и не дают, что-то там на маршруте было не так, как надо. Тут на мыс Шмидта уходит такой же «Антон», но не наш, чужой.  А поселок-то рядом, рев движков слышен хорошо.

   Наша подруга, думая, что улетел мужнин борт, звонит в Анадырь своей товарке, мол, приезжай, мой улетел надолго, сходим в кабак, оторвемся.  Встретились в кабаке в аэропорту, сняли там двух ребят поинтересней и закрутили с ними. Ребята оба с Анадыря,  им в Углях деваться некуда. Прилетели только что, то ли с Провидения, то ли со Шмидта, дожидались автобуса на Анадырь. Плотно засели в кабаке, слово за слово, наши дамы с этими ребятами обо всем быстренько и договорились. Одна пара осталась  в ресторане ждать оказии в Анадырь, а  наша привезла парня к себе, в Угли. Мол, я незамужняя, дома пусто. Ну и занялись они любовью по полной!  А в то время нашему экипажу вылета не дают, да не дают – в  Магадане запасный аэродром закрыт по погоде. И часам к девяти вечера полет отбили вовсе. Экипаж расслабился малость, на грудь приняли, «шашечку» дождались и в поселок, по домам.

   К тому времени в поселке  уже ветерок гнал поземку под метров двадцать в секунду. Дерьмовая погода, надо тебе сказать! При минус сорока такой ветерок дает еще градусов двадцать в минус! Так что Ташкентом тут не пахнет.  Короче говоря, наш летун прямехонько домой – шасть!  А там – сам понимаешь, дело в полном разгаре!  Прапор слышит – жена его, родимая, вся ритмично так, в охах и вздохах. Хватает он топор, что в углу в коридоре для растопки стоял – и в комнату, убью, мол, совратителя, нах! Тот как был в голом виде, вскакивает – и в окно! Вывалил три рамы и опрометью бежать! Высоко, говоришь? Так у нас зимой снегу аккурат под окна второго этажа было. Прапор – за ним. Убью, гада! - орет  и гонит парня по улице! Прикидываешь? Прапор – в унтах, меховой куртке, и пацан – голый, в чем мать родила. А на улице сорок морозу, да ветерок – двадцатник.

   Короче, наш бедолага оторвался от прапора, добежал до магазина, стекляшкой назывался, вломился в окно и сел, обняв батарею.   Через несколько минут менты приехали на сигнал, сняли малого – и в госпиталь, отморозил себе все, что можно было – ступни, кисти, локти и, самое главное, все хозяйство. Не  спасли. Остался весь обрезанный, как араб.   Эта сучка потом его в госпитале перевязывала. Ясно, поселок на другой день загудел, как улей. Мужики на прапора накатили - за  что, мол, мужика покалечил? Ведь спросил, замужем или как. Баба виновата, домой привела, а  ты ее оставил, гнать на мороз надо было за ****ство! Накатили так, что пришлось  прапору переводиться в другой гарнизон. Так и уехали они через месяц, оставив калеку. Вот бабы говорят, что все мужики – сволочи! А это еще надо посмотреть, что да как...