Дарья

  - Время-то у тебя есть, Мишаня? Ага, вот и хорошо! Плесни еще балтийцу водовки на пару пальцев!  Ага! Благодарствую! И слушай, мотай на ус!
 
...Помнишь, приятель у меня был, Генка Барканов? Служил у меня после института? Для него любая женщина была что заяц для охотника – пока не трахнет из ружья, не успокоится! И, надо сказать, охотник по этому делу был из него отменный! Так вот у него девиз был: «Нет такой женщины, с которой невозможно переспать!» На спор! И выигрывал! Тогда тоскливо мне стало от этого, не по душе. Спорил я с ним, ругался, а он приводил и приводил их на съемную хату. А я все выставлял ему бутылки на проигрыш, и искал противовес его словам. Но не мог найти. Сам знаешь. Без женщины – никуда, и я сам подтверждал его правило, и уж было уверился в его правоте, встречаясь и с замужними, и с холостячками. С разными… Разуверился я тогда в женской любви до гроба.

... Работала вместе с нами на севере одна молодая женщина, воронежская, Дарья.  Красивые они, воронежские казачки!   Загляденье, а не баба! Ну, и подбивали к ней клинья все, кто мог! Отбою не было от мужиков, к нам в отдел ходили под любым предлогом. Лишь бы с ней перекинуться парой слов – авось да зацепится! Но она – ноль внимания. Приветливая, улыбчивая, но - безнадежная. Муж ее докторил в госпитале. Так себе хмырь. Пил и обижал ее по всякому – то бил помаленьку, то со своими медсестрами круговертил, а то и домой приводил. Мы его несколько  раз собирались поучить, да она за него заступалась, не разрешала, плакала, а мы свирепели еще больше. Но…. Чужая семья, ничего не поделаешь.
 
  И был у нас капитан, назовем его Костей, кореш мой. Холостяк, балагур и просто нормальный мужик. И стали мы замечать, что посматривает она на Костяна как-то не так, как на нас. И вот в один прекрасный день Костя подходит ко мне, мол, мы сегодня с Дашей придем к тебе в гости, она сама попросила. Только ты, как положено, потом  слиняй к своей подруге, мне хата нужна. Я – в удивлении, но понятно, святое дело! Дождался их, пришли, разделись. Сидим, чай пьем. А Дарья – каменная. Как с острова Пасхи, ни слова, ни шелохнется. Понимаю, волнуется, уходить надо. Я попрощался и ушел, как с Костяном и договаривались.

  Часа через четыре возвращаюсь домой, открываю дверь – вижу, на вешалке чья-то шуба вояцкая висит. А  у нас все, и мужчины и женщины, в них ходили. Раздеваюсь, шасть в комнату – а там, на моем  сексодроме, Дарья сидит и плачет. Я не знаю, что делать – рядом присел, обнял за плечи, а она ко мне прижалась, молчит и носом хлюпает. Что, говорю, случилось? А она – я тебя уже четвертый час одна жду. Как, говорю, меня ждешь, с какого такого перепугу??? А Костян где? Он же…  А она мне в ответ – зачем тебе Костян? Я к тебе пришла, а Костян меня проводил только.

   Я оторопел о такой речи, не знаю, как и быть. Фантасмагория, да и только! Настрой-то на нее, на Дашку-то, отсутствует напрочь, привык к тому, что она для нас не объект! Вроде и женщина рядом, и все в порядке, а не могу и рукой шевельнуть. Ну не было в моей практике, чтоб такое! Тут она меня сама обняла, говорит, мол, я душой давно твоя, а телом – не могу, замужем я! Тут я совсем перестал чего–либо понимать. Но сижу, молчу, только поглаживаю ее по голове да плечам, мол, не плачь, успокойся. Она и впрямь, успокоилась. И говорит – вот я и узнала, какой ты! Как я и мечтала! Теперь я твоя. А ты – мой! Проводи меня! И ушла. А на следующее утро захожу в отдел, а на меня два глаза, как плошки. И не было в них ничего, кроме любви. Никто и никогда больше не смотрел на меня так!  Полгода мы любили друг друга одними только глазами, а летом они уехали на материк. С тех пор и осталась у меня вера в женскую преданность. Вот такой пердимонокль случился!