Провал

На этой предпоследней электричке из Москвы мы с Витькой ездили вдвоём. На нашей маленькой платформочке из неё, кроме нас, никто и не выходил, хотя места у нас дачные, но всё-таки дачники старались, видимо, приехать пораньше. А мы с ним работали во вторую смену, так что особого выбора у нас и не было. Вот и в тот вечер всё было как обычно. За исключением одного.
Не знаю, какой чёрт нас дёрнул пойти по мосту. Обычно мы пропускали электричку и переходили железную дорогу низом, по путям. А в тот день, вернее, в ту ночь мы пошли по мосту. Когда мы уже спускались вниз, странное дрожание воздуха насторожило меня. Вдруг неизвестно откуда, посреди прохладной августовской ночи, пахнуло тёплым, даже жарким ветерком, напоённым ароматом незнакомых трав.
- Что за чёрт? – Чихнув, сказал я. – Не люблю я все эти запахи, у меня ж аллергия на цветы. Ты чувствуешь?
- Ага, - ответил мне Витька. – Только не пойму, что это за вонь? И не видно ничего.
У меня-то зрение вообще слабое, а в темноте я обычно вовсе ничего не вижу. Я, может, поэтому с Витькой и любил ходить до дому. Идёшь, болтаешь, и ориентируешься по голосу собеседника. У кого больше минус пяти, те меня поймут. Но и я в этой темноте ощутил что-то неестественное, непривычное. Всё вокруг – запахи, звуки, сам воздух, были какими-то особенными, непонятными и непривычными. Атмосфера казалось плотной, горячей, даже вязкой.
- Что такое? – Я был в полнейшем недоумении. – Вроде бы не то время, чтобы такая жара ночью стояла. Ты прогноз не слыхал, может, какой циклон сегодня пришёл? В Москве-то было прохладно, а здесь прям Африка какая-то.
- Ага, - поддержал меня Витька, - и Луны что-то не видать. Слушай, ты хоть дорогу-то видишь? Я – ни хрена.
- Грешно смеяться над больными людьми. Если б я мог дорогу видеть, я б давно уже дома был бы. Это ты меня всё незнамо куда ведёшь, как Иван Сусанин, а я, дурак, тебе верю, хотя и чувствую, что никакого шоссе под ногами нет. Ты что, правда, что ли, наугад идёшь?
- А ты чего от меня хотел в такой темнотище? Я тебе что, Финист Ясный Сокол? Говорю же, не вижу ни бельмеса. Тут же со всех сторон дачи, так хоть бы где свет горел. Потом, слушай, и правда ведь шоссе нет. Давай постоим, может глаза немножко привыкнут, а то я на самом деле совсем ничего не вижу. Вляпаемся с тобой ещё куда-нибудь, или в кювет завалимся.
Мы остановились и закурили. Наконец-то в этой кромешной темноте хоть что-то стало видно. Хотя бы горящий кончик Витькиной сигареты. Когда он затягивался, сигарета чуть разгоралась и слабо освещала его лицо. С минуту мы постояли молча.
- Ну, чего? – спросил я. – Адаптировался, проводник? Пошли, что ли?
- Слушай, Лёшк, правда ведь не видно ничего. Почему небо-то такое чёрное? Хоть чуть-чуть, да посветлее деревьев оно должно быть? А тут как на югах, хоть глаз коли. Ни хрена не понимаю.
Неожиданно мёртвую до того тишину…Да, тишина дотоле была мёртвой, ватной, хотя места у нас к Москве близкие, да и Одинцово, в пяти километрах, а это городок не маленький, тыщ-то сто точно в нём живёт. Его огни всегда уж было видно, да и шум должен доноситься. И вообще места у нас оживлённые. Внуковский аэродром тоже надоедает. То там самолёты двигатели прогревают, то взлёт, то посадка – шум всегда стоит, ни днём, ни ночью от него покоя нет. Хотя мы и привыкли, живучи здесь, но если прислушаться, вернее, просто включить слух, то, конечно, всё слышно. Но тогда, как ни напрягал я все свои органы чувств, ничего не мог разобрать. И тут мёртвую тишину душной тёмной ночи прорезал странный, громкий, но какой-то визжащий, отдалённый вопль.
- Это ещё чего? – недоумённо спросил во мраке Витька.
Я тоже был ошарашен. Подобного звука я не слыхал ни разу в жизни. Он вообще был какой-то неуместный, невозможный, нереальный. Такое сочетание визга и мощи вообще не должно было существовать в природе. Ни с одним из известных звуков он не ассоциировался. Мы с Витькой затихли, напряжённо вслушиваясь в темноту. Откуда-то подул ветерок, принеся с собой новые странные запахи – гниения, затхлости, болотных испарений. У моего лица прожужжало какое-то насекомое. Покружившись недолго вокруг головы, оно село-таки мне на щеку, где я его тут же и прихлопнул. Насекомый оказался очень большим, просто громадным, и каким-то маслянистым на ощупь.
- Гляди. – Вдруг сдавленно, почти шёпотом, сказал Витька. – Луна взошла.
Я поднял глаза. Луна тоже была какая-то ненормальная – маленькая, чуть не втрое меньше обычного размера, красноватого цвета, она бойко, по-крайней мере осязаемо быстро, двигалась по небосводу, почти не давая света. Но и того, ЧТО она осветила, хватило мне за глаза.
- Твою мать… - только и сказал я.
Свет Луны обрисовал деревья, стоящие вокруг нас. И были эти деревья весьма необычными. Судя по их силуэтам, это были пальмы. Или гигантские папоротники. Или громадные хвощи и плауны. Короче, что-то древнее, виданное мною лишь на картинках в учебниках. Что-то древнее и уже давно исчезнувшее.
 - Ты видишь? – не доверяя собственному зрению, спросил я Витьку.
- Ага, - обескуражено ответил он и замолчал, видимо, переваривая свалившуюся на него неожиданность. – Это чего?
- Хрен его знает, - честно ответил я. – Я такое видал только в кино. Парк юрского периода. Сейчас динозавры выскочат и тэ дэ. Только не пойму, мы-то тут при чём?
- Ага, - поддержал меня и Витька. – Глюки всё это. Ты на работе не пил сегодня?
- А ты? – разозлился я. – Ты чего, дурак, что ли, совсем? Ты же то же самое видишь. Или у нас с тобой одновременно крыша поехала?
- Ага, - безрадостно поддакнул он, и снова помолчал. – Тогда это чего?
- Ну, что ты до меня докопался? Я-то откуда знаю?
Тишину опять прорезал громкий, жуткий визг. На этот раз он прозвучал гораздо ближе. Где-то вдалеке стало различимо чьё-то движение. Хрустели и ломались ветки, или листья, или вообще чёрт знает что. Что-то большое двигалось к нам по окружающим зарослям. У меня почему-то возникло ощущение, что оно приближается к нам. И одновременно с этим ощущением захотелось мне куда-нибудь подальше убежать и спрятаться. Не то, чтобы я всерьёз верил в каких-то там динозавров в ближайшем Подмосковье, но всё-таки… Бережёного Бог бережёт. И вообще, чего уж греха таить, забурлило у меня в животе от страху.
- Слушай, Вить, не пора ли нам уматывать отсюда? – Предложил я. – Что-то тут не то. Где-то мы с тобой не там вылезли, что ли… Короче, надо выбираться обратно к станции.
- Что ты фигню-то порешь? – не совсем уверенно ответил он. – Как так – не там вышли? Я что, по-твоему, совсем дурак? Собственную остановку не знаю? Всё это ерунда. Это нам так сослепу всё показалось. А орёт маневровый тепловоз, или дрезина какая. Сейчас лето, железнодорожники как раз пути ремонтируют. Какая-нибудь новая техника у них и визжит. Не хрена курить, пора домой двигать, а то меня жена заест.
Я со злости даже про страх забыл.
- Ты чего, на самом деле дурак, или только притворяешься? Ты что, Луну не видишь? Деревья?
- Это ты совсем чокнулся. Ну и что, что вижу. Ничего такого тут быть не может, потому что не может быть никогда. Это ты дерьма всякого начитался, а теперь психуешь.
- И ты начитался? Разве тебе всё это не кажется?
- Вот именно, что КАЖЕТСЯ. На самом деле ничего этого нет. Глюки. Обман зрения. Бред. Ты как хочешь, а я пошёл домой.
- Кой чёрт – домой? КУДА?  Ты что, совсем сбрендил? КУДА ты пойдёшь? Ты что, не слышишь, что тут кто-то ходит? Слышишь, ветки трещат?
- Слышу, ну и что? У нас тут крупнее кабана или лося никого нету. Мало ли, заблудилось животное, так не сожрёт же оно тебя. Может, это вообще корова. Пошли, хватит тут дурака валять.
- Да ты чего, совсем не соображаешь? Ничего не понимаешь? Мы не в посёлке, а вообще неизвестно где. Мы куда-то провалились, возможно, попали в какой-то другой временной континуум, или ещё что. Может быть, на мосту открылся тоннель в другое время, или портал. Так что единственная возможность нам с тобой спастись – это вернуться обратно, попробовать разыскать выход в этот тоннель, если он ещё не закрылся.
- Ага, - уже совсем уверенно ответил Витька. – говорил же я тебе, чтобы ты поменьше фантастики читал. Вот и дочитался. Континуум, - передразнил он меня. – Нахватался всякой ерунды, вот тебе и мерещится. Так ты идёшь домой или нет?
Честно говоря, в этот момент я заколебался. Его уверенность в собственной правоте была непробиваема. А я в этот момент был совсем растерян, и все эти версии приводил исключительно ради того, чтобы хоть как-то оправдать всю эту чертовщину. Не знаю, может быть Витька и убедил бы меня, если бы совсем неподалёку не рухнуло с грохотом и треском огромное дерево. Шум его падения вспугнул, видимо, местную мелочь, до сих пор мирно дремавшую в темноте, и она завизжала, заскрипела, зашуршала, рассерженная и недовольная, на разные голоса. Все эти звуки были настолько чуждыми, дикими, и, честно говоря, страшноватыми, что я решился.
- Ты как хочешь, а я пойду на станцию. По крайней мере, это где-то в сотне шагов, направление я помню, так что попытаюсь вернуться туда и найти портал.
- Ну и хер с тобой, - решительно отрубил Витька. – Я пошёл.
Он выбросил сигарету, огонёк которой, описав плавную дугу, приземлился метрах в пяти от нас. Разбросав во все стороны искры, он осветил на мгновение какой-то необычный белый цветок с тремя острыми тонкими лепестками. Вид этого, с позволения сказать, цветочка, окончательно убедил меня. Я затоптал свой окурок, и двинулся по направлению к станции, оставшейся где-то за спиной.
- Придурок, - презрительно бросил мне на прощание Витька.
Я, в общем-то, и не обиделся. В такой идиотской ситуации каждый волен выбирать свой путь. Я решил вернуться. И всё, на что я мог положиться в данном случае, было моё обоняние и внутренний компас. Обоняние сразу подсказало мне, что мы попали в прошлое (а может быть и вовсе в другое измерение – кто знает?). А ориентироваться мне должно было помочь неведомое чувство, переданное мне многими поколениями моих предков по мужской линии, когда-то давным-давно охотившихся и промышляющих в дебрях лесов, подобных тому, в котором я сейчас находился.
Уже через пару минут осторожного продвижения в густом мраке, я учуял своим аллергическим носом что-то привычное и родное – то ли запах испачканного мазутом пыльного гравия, которым засыпано железнодорожное полотно, то ли вонь выхлопных газов прошедшего тепловоза – не знаю, не часто мне приходилось классифицировать подобные запахи. Но он придал мне уверенности в правильности принятого мною решения и направления движения. Приободрившись, я смело зашагал сквозь темноту, и тут вдруг услышал, да и почувствовал всем телом недалекую мягкую, но тяжёлую поступь неведомого существа. Я невольно обернулся. В неверном, еле различимом, красноватом свете незнакомой маленькой луны, я увидел слабо освещённую громадную голову  с разверстой пастью, в которой бледными искорками блестели гигантские зубы. Мутной желтизной светились маленькие глазки. На что похоже было это существо – не знаю, так как видел я его всего несколько мгновений. Тело моё среагировало на опасность гораздо быстрее мозга. Охваченный паникой, я ринулся в противоположную от ужасающего существа сторону, зацепился за что-то ногой и, чудом успев выставить перед собой руки, грохнулся на асфальтированные ступеньки железнодорожного моста. Очки упали и разбились, но это уже были мелочи. Я уже находился в безопасности, по-крайней мере, надеялся на это. Но я ещё слышал звуки и запахи того, чужого мира. Я услышал оглушающий топот огромных ног неведомого существа, бросившегося вдогонку за кем-то, через несколько секунд до меня донёсся и последний крик его жертвы, исполненный ужаса. По-моему, кричал человек. А может быть, мне только показалось.

03. 08. 1995.