Последняя ночь

-"Здрасте, девушка"

-"Здрасте"

-"Не желаете выпить?"

-"Ближе к делу"

-"Сколько?"

-"А что надо?"

-"Мне по-быстрому"

-"Десять"

-"Пошли"



Вот такой небольшой диолог и мы уже идём по большому городу.

Ночь. Цоканье каблучков и сиплое дыхание рядом, ничто не может спасти от того, что так упорно маячит глазами.
Этот город грязен. Запах мочи в подворотнях, перемешивается с дымом дешёвых сигарет. Под ногами хрустят осколки битого стекла, шестым чувством понимаешь, что только что прошёлся по харче. Отратительно. На каждом углу перевёрнутые урны, в них копошатся крысы, выискивая чем бы поживиться, а рядом играют на нервах бездомные собаки, рычащие при молейшем шёрохе.

Но при этом город светится и блистает, греясь в фальшивом свете безчисленных фонарей и рекламы. Мельком осматриваю себя в ближайшую витрину. Жалкое зелище.
На губах розовая помада, рваные чулки, растёгнутая до последней пуговки блузка, миниюбка. И во всём этом молодое тело. Не мытое, пахнущее мужчинами и улицей.
Отвращение подкатывает  горлу. Как можно хотеть Это?

Но мой спутник не слыша очевидного немого вопроса, продолжает идти подле меня. Такая же жирная свинья, как и все. Типичный неудачник, а его жена такой же бегемот. Вечно сидит перед телевизором, а если и допустит к себе, то только в мессионерской позе, закутавшись поуши в одеяло. А муж тем временем ищет новых ощущений на стороне, молодое, согласное на всё, поддатливое упругое женское тало.
Не стреляй глазками, сделаем всё в лучшем виде.

Вот и мотель. Дёшево, убого я бы сказала, но всё же родное. Меня тут знают, у меня даже есть любимая комнатка в этой каморке. Сама она ничем не отличается, только вид из окна больно уж хорошь. Там, за прозрачными стёклами, за старыми деревьями спрятан парк. Каменные дорожки, маленькие мостики, старинные фонтаны и много-много скамеек. Мало где остались такие тихие местечки. Но почти каждый вечер там встречаюстя молодые пары, страстно, самозабвенно, целующиеся на этих самых скамеечках. В такие интимные моменты, когда мужские руки блужают по твоему телу, чужие глаза как будто бы не нужны.

Однажды, прогуливаясь в свободное от работы время, я забрела в старую часть парка. Не так далеко от меня, в далеке, я увидела стройный женский силуэт, скрывающийся за поворотом, почти сразу же оттуда послышался крик и приглушонные мужские голоса. Незамеченной мне удалось дойти до дерева, за которым скрылась фигура и выглянуть из-за ствола.

Двое парней насиловали девушку. Один держал её руки, а второй уже задирал юбку. Девчёнка извивалась и просила отпустить, но в тот момент, когда рука парня проникли под ткань нижнего белья, она замерла. Рука проникла глубже, жертва изогнулась и простонала сквозь зубы. Другие две руки сколзнули ей под майку и нашли грудь, а она стояла раздвинув ноги и стонала так страстно, так протяжно. А потом, чувствуя, что рука васкальзывает из неё, сдвинула ноги, не желая отпускать.

Я ушла так и не досмотрев до конца. Последнее, что я увидела, обернувшись, было то, как девчёнка лежала на скамейке, ширко раскинув ноги, парня между ними и другого, расстёгиващего штаны напротив её лица.

Можете мне не поверить, но я ушла оттуда вовсе не страдая от желаниять быть на её месте. Мне хотелось забыть всё что я видела, как можно скорее.
Да, я шлюха. Я зарабатываю себе этим на жизнь, но это не значит, что я падший человек. Я, как и все люди умею любить, ненавидеть, желать и отвергать. Просто я не гожусь для другой работы. Когда-то у меня была другая жизнь, но это сейчас не важно. Я вседа считала и продолжаю считать, что нельзя пренебрегать своим телом, нельзя бездумно отдаваться к каждому встречному, а потом капать на мозги друзьям и родным. Проститутка - это такая же работа, в  ней есть свои плюсы и свои минусы, есть свои обязанности и свои правила, по которым нужно уметь играть. А эта девчёнка в парке не сможет сказать зачем она позволила им сделать это с собой. Они наиграются и уйдут, а она останется. Одна, на этой холодной скамейке и будет ждать следующего человека, который её пожалеет.

Глупая девчёнка.


А я сейчас как  раз стою напротив этого парка. На высоте третьего этажа. Прикинула, что если спрыгну, будет очень больно.

В номере всё так же пусто.

Большая кровать, устеленная чистыми покрывалами, выцвевший коврик на полу, картина с цветочком на попуотклеивавшихся обоях и тумбочка, сиротливо пристроившаяся у кровати.

Мой спутник кряхтя стягивает с себя пиджак и расстёгивает брюки. Обратного пути нет. Надвинув кепку на глаза, мы начинаем представление.

Он садится на кровать. Медленно подойти к нему, приспустить юбку. Я не люблю, когда люди дышат так спокойно. Мне нравится быстрый бег сердца, чувство пульса на языке. И можешь быть уверен, я делаю это не для тебя, просто сейчас мне так хочется. И поэтому я меняю правила игры.

Покажи мне свои руки. Тёплые. Замечательно.

Снимаю трусики сместе с юбкой и представляю ему возможность полюбоваться мной. Ты робеешь. Нет, я так не хочу. Направляю его руку. По бедру, спускаясь по ягоцам, по внутреннему бедру. Переношу руку себе на живот, ниже, ниже. Что дышишь как утопающий щенок, росслабся и получай удовольствое. Стон. Не мой, разумеется.

Он валит меня на кровать. Упираюсь руками ему в грудь. Я ещё не закончила. Подонок. Он зажимает мне руки над головой, коленом раздвигает ноги и тр@хает.
Чувствую на щеке какуе-то влагу. Я плачу? Или это его слюна? Он отпускает руки, пытаюсь выползти из под него, но его руки на моих бёдрах припресовали меня к кровати.

Дико больит спина. Он до крови кусает мне грудь.

Секундная передышка, только для того, чтобы встать на колени. Так больно, так глубоко. Бьёт по ягодицам, по спине, оставляя после себя кровоподтёки. Очень больно. Страшно унизительно.

Неожиданно всё прекращается. Отпускаю спинку кровати. Оглядываюсь.

Он стоит в полный рост, лицо перекошено от ярости. Удар ногой по спине. Падаю на бок. Ещё серия ударов по животу. Хлёсткие пощёчины перемешиватся с пинками. Больно. Железная хватка на волосах. Притягивает к себе. Даже не думай, сволочь. Ещё один удар ногой, тело с гохотом падает на пол. Снова такое ощущение, что голова попала в тиски и в следующий момент следует удар головой о край тумбочки.

Теряя сознание, чувствую холодное лезвие на своей шее. Резкий выпад слева направо.

Вот так и умирают люди. От них не останется ничего. Почти всё о них проглотят такие же люди, а если что-нибудь да останется, россыпится осколками стекла под ногами  прохожих.

Она лежала голая в луже крови, а рядом с ней в багровой луже, одиноко плавала бумажка, купюрой в десять лат. Женское тело стоит на порядок больше, но за душу в самый раз.