Библиоголик
Как приятно было брать в руки красные, с золотым тиснением книжечки «Золотой библиотеки», только ради них стоило научиться читать.
Мне четыре года. Летний день, во дворе частного дома, где живем в ожидании обещанной папе квартиры. Как всегда, собрались подружки. Все они обитают в частных домах, но их участки сплошь заняты огородами, крохотные площадки у входа вытоптаны и загажены курами. У нас же раздолье: качаются в гамаке, носятся в тени старых яблонь, а когда устают от беготни, устраиваются на громадной садовой скамейке, рассказывают весёлые истории, хохочут, поют, Только мне невесело, Сижу на крыльце с книгой на коленях и канючу: «Ну, папочка! Ну, можно мне поиграть с девочками?», Суровый папочка непреклонен: «Пока не дочитаешь, не разрешу». С трудом продираюсь сквозь буквы и слоги. Та книга про девочку и белочку была первой. И единственной, прочитанной без удовольствия.
Дед не верит, что внучка научилась читать, устраивает экзамен. Потихоньку вызывает в кухню и, указав на заголовок газеты «Правда», приказывает: «Читай!». Рассмешил его торжественный вид, а задание показалось до обидного примитивным. Прочитав название газеты, принялась бойко тараторить передовицу. Дед застыл в изумлении.
В пять лет я лихо проглатывала толстые тома, а родители не знали, как отвлечь милое дитя от этого запоя; на моё счастье, в доме и в саду множество укромных мест, куда можно забиться с книгой. Злодейские заросли малины и крапивы превратились в книжный рай, никто не догадается искать в колючках неженку, не способную вынести прикосновения даже самой ласковой шерстяной кофточки.
Отношение к книге почти религиозное, фанатическое; библиотекари, букинисты и библиофилы воспринимаются, как близкие родственники.
Летом детский сад выехал на дачу. Раскладушка юной воспитательницы посреди спальни, изножьем к двери, а вокруг неё, как лепестки цветка, детские кроватки. Однажды поздно вечером пришёл к воспитательнице молодой человек, кудрявый, жизнерадостный блондин. Они перешептывались, хихикали, обнимались. Внезапно она рассердилась и, оттолкнув назойливого гостя, прошипела: «Ты что? Нельзя! Видишь, эта ещё не спит» - и указала на меня. Молодой человек снисходительно посмотрел в мою сторону: «Да что эта шмакозявка понимает?!», на что девушка ответила серьёзно: «Всё понимает. Она даже читать умеет». Юноша раздумывал недолго: «Вот что, малая, иди сядь туда и не оборачивайся, пока не разрешу, иначе голову оторву». Сидеть ночью на крыльце в одних трусиках холодно и страшно, впереди стена чёрного леса, позади за раскрытой дверью в комнате - мерный скрип раскладушки и голоса, но оборачиваться нельзя, жутко даже представить, как будет выглядеть моё туловище без головы. Но вот страшный человек уходит. Сбегая с крыльца и застёгивая на ходу белоснежную рубашку, скалится на меня уважительно-недоверчиво. «Это же надо! Такая маленькая, а уже читать умеет». Мелодия недоверия в голосе обижает. Гораздо менее обидно то, что меня выгнали на крыльцо дрожать в ожидании появления лесных чудовищ. Всё во мне кричит: «Умею, умею! Действительно умею читать!», и страшно становится не от черноты ночного леса, а от мысли, что могла бы и не знать этого таинственного мира книг.
Свидетельство о публикации №209062000938
Елена Гвозденко 25.06.2012 19:36 Заявить о нарушении