Творчество в условиях жизни

1
   Дождь стекал по затемненным окнам  автомобиля. Размытые огни фонарей медленно проплывали в киселе ночи. «Мерседес» свернул в узкую безлюдную аллею и остановился у закрытых  ворот.
-  Опять спят! Михалыч, я вам такие деньги за что плачу? Что бы вы,  как сторожа на СЧБ, целыми днями дрыхли? – Анна Борисовна была не в духе, возможно от плохой погоды, может быть от усталости.
-  СЧБ?  Это еще что такое?
-  Склад чугунных болванок. Классику нужно знать.
Машина, прошелестев по мокрому асфальту, мягко остановилась перед крыльцом. Молодой охранник  уже через секунду открыл дверь, и хлопнул огромным крылом зонта. Певица устало сползла с кожаного сидения.
- Завтра в 10 -00, не проспите.
- Ну что Вы, Анна Борисовна, – начальник охраны, крупный мужчина с копной красивых седых волос, укоризненно улыбнулся, - Боже упаси.
Стриженова  изобразила ответную улыбку, и зашагала по ступеням парадного входа. Сопровождающий услужливо приоткрыл массивную дверь. Охранник в холле, встал из-за стола и направился к певице.
- Вас сопроводить?
- Что? – Анна Борисовна очнулась от без мысленного забытья, - Куда сопроводить, в камеру?
-  Почему в камеру? – смутился парень, с короткой стрижкой и пустыми голубыми глазами.
- Потому, что сопровождают в камеру преступников, а дам провожают.
- Простите, Анна Борисовна, – голос звучал подобострастно, но глаза оставались холодными и бесчувственными.
 - Не надо меня  сопровождать, - Стриженова отметила про себя, распорядиться, что бы этого типа больше  в дом не пускали. Такой, за хорошие деньги, на тот свет сопроводит, и глазом не моргнет.
 Войдя в квартиру, она предусмотрительно защелкнула замок.
«Охрана – охраной, но и сама не плошай».
  Прошла по всем комнатам, включая свет. Огромная, жилплощадь,  когда-то предмет гордости, последнее время вызывала приступы гнетущей тоски. Ни картины, ни гобелены, ни ковры под ногами, ни раритетная мебель души не радовали.
«Тоска смертная».
   В прихожей, у двери, диссонируя с великолепием обстановки, серой кляксой маячил большущий картонный ящик, может быть из-под  телевизора, возможно из-под монитора компьютера. Прислуга сбрасывала туда кипы писем почитателей, после того как она отбирала нужную ей корреспонденцию. После того, как ящик заполнялся, содержимое вываливали куда то, наверное, на помойку.      
Почему-то крадучись, она подошла и заглянула вовнутрь. Ящик бал заполнен почти до верха.
     Анна Стриженова письма читала редко. Не потому, что писем не любила, напротив, в начале карьеры, когда послания приходили не часто, она их ждала, а наиболее понравившиеся складывала на тумбочку у кровати и перечитывала перед сном. Как приятно было греться  в редких лучиках зрительских симпатий! Сейчас же популярность только тяготила ее. К тому же, большинство восторженных  излияний - походили друг на друга, как две капли воды. А свободного времени становилось все меньше и меньше. Тратить его на чепуху, не хотелось. Лишь в минуты хандры, когда наплывали воспоминания, и хотелось назад, в полный нелепых страхов и блестящих мечтаний, милый сердцу чуланчик на улице Вольной, она обращалась к этому своеобразному складу.   
    Гора писем благотворно действовала на ее самолюбие. Жестом скучающей королевы Анна лениво извлекала несколько конвертов, всматриваясь в фамилии, пыталась угадать будет ли автор восхищаться или ругать ее. И этого в последнее время хватало.
  На этот раз ее внимание привлек  огромный самодельный пакет, с выпирающими, как у откормленного борова, боками. Обследовав мелкие, но достаточно четкие строки, она представила маленького сухощавого старичка, не поленившегося убить уйму времени на опус, столь бесславно томящийся на свалке отбракованной корреспонденции.
«Хотя, может быть, какой ни будь студент, бездельник и мечтатель, возомнивший себя.… Вот сейчас и посмотрим – кем он себя возомнил»!
  С трудом, надорвав плотную, громко затрещавшую бумагу, Анна Борисовна вынула пачку отличной, мелованной нотной бумаги.
- Батюшки, что-то новое. Ужель  не признанный композитор!? Интересно.
  Бандерольки с магнитофонными кассетами приходили пачками. Отчаянное завывание, иногда, редко, чередовалось с неплохим исполнением, популярных, песен. Еще реже звучали композиции самородков, она даже спела парочку таких хитов. Таланты - самоучки были на седьмом небе. Но ноты…. Ноты приносили только профессионалы, и далеко не бескорыстно.
   Все эти мысли пронеслись в голове, пока она шла к роялю. Взяла несколько аккордов и замерла. Звуки, выраставшие из зерен нот, поразили ее. Исполнив, одно за другим, несколько произведений Анна встала и опять взяла в руки конверт. Только ноты и тексты. Ни слова пояснений. Человек, написавший такое, ни мог не знать о ценности своего труда. Какай то  ненормальный, либо ….  Кто?

   Смахнув с потертой, окаменевшей от времени клеенки,  засохшие хлебные крошки, Сергей, осторожно, словно хрустальную, уложил на стол истрепанную нотную тетрадь. Уложил и задумался.
«Еще месяц назад, была мать. Теперь один. Надо что-то менять, пропаду  ведь.
А год назад была жена. Ушла. Правильно сделала. За что ты Господь меня так»? Потер лицо ладонями. «Нет, сказал же ни капли. Необходимо быть  сильным, нужно бороться». Поднялся и шаркающей походкой двинулся к буфету. «Ладно, полстакана и все. Только бы начать писать, потом уже …». Налил полстакана дешевой водки и маленькими глотками стал пить. На заросшей седой щетиной, тощей шее, противно задвигался кадык. Аккуратно примостив стакан на полке буфета, вернулся к столу. «Все,  вперед». Раскрыл тетрадь, взял ручку и стал писать ноты. Писал он невероятно быстро, задирая острием шариковой ручки грубую бумагу. Лицо преобразилось. Отрешенное и очарованное, оно стало почти красивым. Поблекшие, слезящиеся глаза обрели цвет. Звуки небесные, Божьи звуки, через это хрупкое, изможденное алкоголем и горем тело слетали в наш грешный мир. Он прислушивался, чиркал, переправляя ноты, вскакивал, ходил и вновь склонялся над тетрадью. Сергей Романов творил.
  Поначалу его жизнь складывалась как нельзя лучше. Хотя родители считали увлечение музыкой -  пустым и даже вредным занятием. Эти ВИА, ночные репетиции и выступления на танцах и вечерах, друзья, подруги. Все это, казалось им, и не без основания, к добру привести не может. Именно тогда он и пристрастился к горькой.
 Длинный громкий звонок подбросил Сергея на стуле. Сердце сжалось, ручка вывалилась из пальцев. Растерянный и сгорбленный он подошел к двери, без вопросов открыл замок.
 Два здоровенных мужика, в кожаных куртках, вломились в комнату. Сергей обалдело попятился.
- Анне Стриженовой писал? – спросил один из вошедших, брезгливо оглядывая хозяина и его комнатку.
- А? – Романов, затравленно поглядывая на незваных гостей.
Мужчина сунул ему в лицо пакет.
- Твой?
- Мой, а что?
- С нами поедешь – без обиняков бросил вошедший.
- Почему?
- Анна Борисовна тебя видеть хочет.
- Анна… Борисовна – еще больше опешил Сергей.
- Анна Борисовна, собирайся.
- Но она же… в Москве.
- Да в Москве – заговорил второй вошедший, до этого молча следивший за разговором, - собери вещички. Тебе есть что одеть?
- Одеть? – Сергей глупо огляделся – да конечно. Но… у меня нет денег на билет.
- Не проблема, - одобряюще подмигнул «седой», как его, про себя, обозвал Романов.
- А в чем собственно дело? – несколько успокоившись, спросил Сергей, прикидывая с чего начать сборы.
«Седой» закрыл, наконец, двери, прошел и сел на табуретку. Другой остался стоять на пороге.
- Анне Борисовне понравилось твое, - он сделал паузу, обдумывая выражение, - твои песни. Она хочет обговорить условия контракта. Ну, в общем, что бы ты ей писал. Надеюсь, ты не против?
- Я… нет. Но.
- Собирайся, собирайся – мотнул головой гость. Билеты за наш счет. Кстати, ванна у тебя есть?
- Да, конечно.
- Прими ванну, побрейся.
- Женя, - он обратился к стоящему у двери. Три билета на ближайший рейс на Москву, мухой.
- Есть, - по военному откликнулся парень и исчез.
Мужчина достал сотовый телефон но, увидев на столе нотную тетрадь, крикнул исчезнувшему в ванной комнате хозяину.
- Серега, а как ты музыку пишешь, у тебя даже гармошки нет?
Романов, поспешно, чуть не грохнувшись, высунулся из двери в  ванную.
- А зачем, я ее и так слышу. Главное сосредоточится.
- Ну, ты даешь! – мужчина махнул рукой, приглашая Сергея продолжить свои дела.
Он набрал номер и негромко произнес - Анна Борисовна это я. Нашел. Ближайшим рейсом будем. Приготовьтесь удивляться.   

2               

Вошедший первым, начальник охраны загадочно улыбался.
- Позвольте представить господа. Вундеркинд от музыки, гений рифмы, и просто славный мужик - Сергей Витальевич Романов!
Он сделал шаг в сторону, и, сидящие увидали мужчину в изрядно поношенном, куцем пиджачке, когда-то белой, но после многих стирок, порыжевшей рубашке без галстука. Он мял пальцы рук, совершенно смущенный.
Сидевшие за столом в гостиной певицы двое мужчин, напротив, были одеты безупречно красиво и явно дорого. Анна Борисовна не в чем им не уступавшая по части нарядов, изобразила приветливую улыбку. В душе она огорчилась, тому, что перед ней предстало. «Что это, розыгрыш? Бомж какой то». Стриженова представляла его по тому, что слышала…. Сквозь звуки мелодий он проступал высоким,  несколько инфальтивным, молодым человеком, с огромными глазами, бездонными, как вселенная.
« Ну да ладно, может это к лучшему. Не нужно ничего менять в жизни. Проще и дешевле договориться».
Она привстала и указала на свободный стул.
- Садитесь Сергей Витальевич.
Романов нерешительно прошел к  столу.
- Анатолий Михайлович, спасибо за работу. Будете ужинать с нами? - для порядка, обратилась хозяйка к начальнику охраны.
- Нет, благодарю, я, пожалуй, подамся домой, если нет других указаний.
Стриженова кивнула. И перевела взгляд на гостя.
- Проголодались с дороги?
- Нет, нет – Сергей с ужасом смотрел на груду фаянсовых тарелок, ряды фужеров, вилок и ложек.
Молодой красавец блондин, презрительно усмехнулся. Сидящий напротив мужчина, без возраста, улыбнулся доброжелательно:
- Не стесняйтесь, здесь все свои.
- Спасибо – Романов сжался в комок, пытаясь, растворится  в мягкой обшивке стула.
- Клава, включи музыку и подавай – громко проговорила Анна Борисовна, повернувшись к кухне.
 Через мгновение зазвучала мелодия, тихая, завораживающая. Постепенно она крепла, становилась громче, ускорялась, врывалась в душу. Сергей удивленно распрямился, и, погружаясь в музыку, преображался. У наблюдающих за ним людей, с лица сползли улыбки. Да, несомненно, это был автор.
  Беседа перешла к музыкальной теме. Сергей незаметно раскрепостился, выпил водки,
захмелев, перебрался к роялю, затем к синтезатору. Уже изрядно набравшись, подписал какие то бумаги. 
 
Жизнь изменилась. Долгожданное признание и востребованность его творчества – окрыляли. Жил он в гостинице, неподалеку. К десяти часам утра, как на работу, приходил в дом Стриженовой и садился за рояль. Отрешаясь от мира, он засиживался до поздней ночи, и хозяйка, возвращаясь, тихонько проскальзывала на диван и наблюдала, не отводя глаз, за чудом общения гения и Бога. Невероятное уважение и легкая зависть заполняли ее душу, но все это было совершенно ничтожным, перед осознанием рожденной  практически совершенной красоты. Слезы скользили по щекам, переполненное чувствами сердце замирало. Иногда ее захлестывала гордость из-за причастности к чему-то бессмертному, и она выходила на балкон, нервно выкуривая сигарету за сигаретой, думая о беспредельности времени и скоротечности жизни. Наконец Романов затихал, медленно подходил к темному окну, словно провожая  Музу, и,  оседая, превращался в застенчивого, неуклюжего, Сергея Витальевича. Анна бросалась на кухню, разогревала оставленную поварихой еду,  они садились у рояля, разбирая написанное, между прочим, поглощая телячьи отбивные и овощное рагу. Вина Романов не пил, сам, удивляясь своему равнодушию к спиртному. Незаметно для себя он оказался одетым в изысканные костюмы,  на ногах его красовались шикарные туфли из мягкой, почти невесомой кожи.
Постриженный и ухоженный, он стал, если не красавцем - щеголем, то уж, по крайней мере, весьма привлекательным мужчиной. Одним словом, пока он творил музыку, его создавали заботливые и умелые женские руки. 
   Однажды Анна притащила его в пустой театр. Усадила на сцену за шикарный концертный рояль. Он несколько раз начинал играть, путался, и, разволновавшись окончательно, закрыл крышку.
- Ну – ну, успокойся Сережа, такое бывает со всеми. Подыграй, я спою для тебя. Хочешь?
Он кивнул и вернулся к инструменту. Они музицировали часа два. Потом все повторилось, потом стало традицией. Но когда она захотела вытащить его на публику, уперся по-настоящему. И ей пришлось уступить.

   Новая концертная программа и выпущенный диск произвели фурор. Совсем было потерявшаяся среди прочих звездных исполнителей, Анна Стриженова взорвалась сверхновой. Ее голос «пел» из окон, на TV, в авто, по радио. Популярность, как это бывает, уцепилась жадными руками, закружила, замельтешила незнакомыми лицами, любезными улыбками, сладкими речами и, в конце концов, завладела певицей полностью. Романов отошел на второй план.
Сначала они перестали музицировать на сцене. Потом, после недельной отлучки Стриженовой, он перестал приходить к ней в дом. Когда она, слегка освободившись, явилась в гостиницу, выяснилось, что он там не проживает уже дней десять. Анну Борисовну словно кипятком обдало.
-  Куда он съехал? … Как вы не знаете! – она кричала на ничего не понимающего администратора, она грубо «послала» пытающеюся вмешаться в скандал почтенного возраста даму; а сев в машину вдруг поняла, что виновата сама, и еще, что без него не может…  нет, не петь, жить не может! И железная Стриженова разрыдалась, взахлеб, как обиженная девочка. Охрана, переглянувшись, окаменела. Как себя вести в такой ситуации инструкции умалчивали.

3

   Сергей Витальевич воспринял успех Стриженовой  как должное. Он радовался в месте с ней, и даже когда его отодвинули на второй план, не обижался. Его музыка, его стихи пришли к людям, это главное. И не все ли равно кому достались лавры? К тому же Анечка действительно талантливая исполнительница, и только благодаря ее стараниям он … Действительно, после того как она исчезла из его жизни, Романов написать ни чего путного так и не смог. Еще, какое то время, по инерции, чиркал, старался, но потом бросил все написанное в мусорную корзину и тупо уставился в телевизор. Через два дня пришел Эдуард Валерьевич Филиппов, молодой человек, присутствовавший при первой их со Стриженовой встречи. От прежнего снисходительного превосходства не осталось и следа. Он лебезил, противно кривлялся, а когда узнал, о судьбе написанных  последних   вещей – кинулся к корзине. Она была пуста. Эдуард захлебнулся яростью. Слушая его даже в пол уха, Сергей понял, что подписал по существу не контракт, а долговое обязательство. Ему положено за каждую созданную им вещь - 500 долларов, в независимости от объема и дальнейшей популярности. А за его проживание только в этом отеле, Анна Борисовна платит, в сутки - 100 баксов. Так что ему, что бы свести концы с концами нужно писать, много писать, с вдохновением или без оного. Откуда-то взялся коньяк. В груди затлел фитилек обиды. А Эдик все лил и лил, огнеопасную правду, о том, кто есть он - Сергей и кто она - Стриженова.
- Она тобой пользовалась, а ты что подумал? Тебя для этого и нашли на помойке, что бы  запросов больших не выдвигал. Ничего, ты с ней рассчитался по полной программе. За такой успех она ноги должна тебе мыть.
  В конце - концов, они собрались и уехали на дачу. Сергей пропил неделю, потом его стали умело выводить из запоя. И он стал писать, от горечи и безысходности. И написал музыку. Симфонию? Сонату? Реквием? Нечто невообразимое: страшное по сути, и великолепное по форме. Когда он играл ее Эдику - тот плакал. Потом, высморкавшись, произнес:
- Это блестяще маэстро! Но мне нужна песня. Сделай такую же песню, и я буду всю жизнь тебя кормить и поить. Умоляю Серега, сделай!
  Глаза его лихорадочно блестели, руки ощупывали запястья Сергея, словно проверяя, нет ли там какого подвоха. Романова заклинило. Неделю он тупо смотрел на нотную бумагу, пытаясь, что ни будь услышать. Ничего. То ли безымянная музыка выпила его до дна, то ли омерзение к себе и Эдику вытеснило все. Выпивки ему не давали, за ограду не выпускали. Хорошо еще не пороли. Эдик, наведываясь, то орал, то просил. Наконец однажды поставил перед ним ящик коньяка.
- На, жри. Может хоть это поможет.
Не помогло. Заросший щетиной, тупой, дурно пахнущий с дрожащими руками алкаш, окончательно вывел Филиппова из себя. Он выгнал композитора в сарай, и две недели не появлялся.
  Иногда охранники приносили Сергею еду, нет-нет, подавали недопитую бутылку водки. Однажды, какой то  парень принес гитару.
- Говорят ты композитор? Ну-ка спой чего ни будь, отработай свой хлеб с водкой.
Сергей запел. Очень хотелось есть. А еще больше хотелось музыки. Он пел самозабвенно, не для кого, для жизни. Собралась вся охрана. Молчали. Кто-то побежал за едой.
 Романов быстро и жадно жевал курицу, запивая водкой, и опять пел. Мужик лет сорока, не выдержал и, матюгнувшись, прошипел.
- Мужики, такого человека  гробят! Не знаю как вы, а я срать хотел на эту работу. Давай выручать композитора!
 Что уже повлияло на парней  с бритыми затылками: - Музыка? Несправедливость? Стадный инстинкт? - но, бунт, праведный и жестокий состоялся. Дача была разгромлена, сарай спален, а Серега доставлен на «малину».
 Жить в обшарпанной двухкомнатной квартире, постоянно заполненной какими-то людьми, было не многим лучше, чем в сарае. Правда, еды и водки было всегда вдоволь. Иногда Сергея перевозили в другие,  похожие друг на друга, как две капли воды, квартиры. Прибывая в полусне – полуяви Романов умудрялся петь и даже писать на заказ блатные песняки. Скоро молва о самородке - сидельце  разнеслась по всей Москве. Слухи ходили самые невероятные. Говорили, что парень замочил крупного певца, что его ищет вся полиция России и не только. Что он всю жизнь сидел по зонам, отсюда такая проникновенная его боль и  понимание души воровской. Интерес подогрелся нешуточный. Серьезные люди темного мира стали искать с ним встречи. Однажды пришли двое, прилично одетые, заставили привести себя в порядок, выдали костюм, слегка широковатый, но, несомненно, новенький. У Романова душа оборвалась, «это она нашла меня, наконец!», но его увезли в Нижний Новгород.

 В зале ресторана к нему уверенным быстрым шагом подошел высокий, отточено одетый в меру надушенный господин, взял за локоть и повел в какой-то будуар.
 -  Мирон – протянул Романову руку не молодой уже, но подтянутый грузин и кивком отпустил приведшего его франта.
-  Сергей.
-  Слушай, у меня есть предложение. Хорошая сделка. Есть очень хорошая девушка. Очень хочет петь. Ты ей сделай программу. Я тебя сделаю знаменитым, богатым, - что захочешь! Серьезно. Я проверил твою биографию. Все знаю генацвали. Знаю ломать тебя бесполезно, поэтому прошу. Очень прошу. Деньги у меня есть, много, сколько хочешь. Ну что? 
Сергей пожал плечами, – попробую. 
- Вот дорогой. Попробуй, постарайся. Мамой клянусь, ничего не пожалею. Завтра я тебе ее покажу. А сейчас отдыхай. Водку не дам, а вино дам. Му-а – он поцеловал свою щепоть, -  не вино, нектар. Я тебя уже люблю.
 Девушка пела сносно, а душа его истосковалась по настоящей музыке, и дело пошло. Сергея не унижали, но и не вдохновляли. Только иногда он забывался, видел перед собой ЕЕ и тогда творил. Он написал десять песен, две из них были хороши.
Девица появилась в рейтингах, и моложавый грузин приобрел ему квартиру в Нижнем.
 
4

- Толик, найди его. Я тебя очень прошу, То-ли–ик – Анна Борисовна бессовестно рыдала на широкой груди начальника охраны.
- Ну, чего ты? Найду, куда он с лодки денется. Что ты ей богу, как дите неразумное – Анатолий Михайлович гладил густые так и собирающиеся закучерявиться волосы. Потом достал платок из кармана и сунул в руку звезде.
-  Ладно, утрись. Тебя с телевиденья ждут. Хочешь получить журналистское расследование, с отягчающими выводами: - Мол, зажала Стриженова талантливого мужика, хотела поиспользовать, ан да смылся талант, не вынес эксплуатации.
Анна Борисовна отпрянула, в глазах заходили черти.
-  Ты, ты что, в самом деле…
-  А ты думаешь, они вашу «осисяй любов» описывать станут? Если брать голую юстицию, все так и было. Поэтому, пока я его не нашел, ты просто молчи. Бельмондо?
Стриженова уныло кивнула и уставилась в пол.
- Так, где маска!?
-  Какая маска? – певица подняла зареванную физиономию. Анатолий провел ладонью по ее лицу и расплылся в дикой зубастой улыбке. Стриженова грустно улыбнулась.
- Зови уже. Будет им маска.
Аляповато одетый, высокий, с хорошо заметным брюшком и огромной лысеющей головой, мужчина средних лет уверено проследовал в кресло. Не обращая внимания на Анатолия Михайловича, он вывалил на журнальный столик, какие-то бумаги, и  приступил к их изучению. Скоро в комнату ворвалась Анна Борисовна. От растерянной придавленной жизнью девицы не осталось и следа.
-  Ах, вот оно что, Ренат, тебе просто негде было почитать свои писульки! – начала она с места в карьер. Ренат Файсуддинов, ведущий репортер редакции «МузТВ» грузно подался вперед. На секунду протянутая ему ладонь певицы исчезла в широченной лапе, с непропорционально короткими пальцами. Приложившись к ней толстыми губами, репортер прогудел:
-  Анечка, заинька, мои поздравления. Вы подняли на дыбы бедную нашу эстраду, словно  некий рыцарь, пришпоривший ожиревшую от безделья кобылу. Я хочу Вас – он сделал паузу, плотски ухмыляясь, -  к себе в студию.
-  Перебьешься. Разбирайся со своими кобылами сам.
-  Понимашь... Они уставились глаза в глаза. Через пару минут Ренат отводя взгляд, вновь ухмыльнулся, -  есть вопросы, требующие пояснения. Я бы не хотел их объяснять односторонне.
-  Например.
-  Со времен Дунаевского, страна не была так серьезно увлечена легкой музыкой. Не могу не отдать Вам должного, но… Дунаевский и Дуня ни есть одно и тоже. Хотелось бы узнать о композиторе.
-  Мне тоже.
-  У вас был заключен с ним…
-  Вы хорошо информированы.
-  Работа наша такая, Анна Борисовна.
-  Я не приписывала себе авторства. Есть фамилия имя и отчество. Ищите.
-  А вот это мой второй вопрос. К чему эти прятки? Мы, конечно же, его ищем. Ищем, поищем, а найти не можем. От кого он прячется? Или может быть наоборот, его кто-то прячет?
-   Почему я должна знать об этом лучше тебя?
-  У нас конечно не Швейцария, но страна людей относительно свободных. Крепостное право уже отменили Анна Борисовна. Не знали?  Уж больно контракт Ваш с композитором не…  Как бы помягче. Не равноправен. Вы конечно человек влиятельный. Но эксплуатация  и тем более укрывательство людей против их воли карается законом, знаете ли.
-  Я не кого не укрываю. Он ушел и это его выбор.
-  Солнце наше, Анечка. Когда человек уходит, его можно найти. Когда человека нельзя найти, это наводит на разные грустные мысли.
-  Ты Ринат псих, или нарываешься? Я тебя сказала, что не знаю где этот человек
-  И только ради истины одной…. Мадам, я пришел с открытым забралом, в надежде узнать хоть что-то, и ухожу ни с чем. Совесть моя чиста. Передача о загадочном композиторе, с Вами ли, без Вас ли, состоится. Не далее чем на следующей неделе. Официальное приглашение Вам доставят по почте.
Произнося заключительную речь, Ренат торопливо засовывал в папку бумаги.
     Анна успела разглядеть среди них копию контракта заключенного с Сергеем. Господи, какая же дура. Ну почему не перезаключила контракт? Да и вообще предупреждал же классик: « Не гонялся бы ты поп за дешевизной»  Так тебе и надо. Кем ты стала Стриженова?  Стерва ты и есть.
Репортер, расшаркавшись, удалился.
Ладно. Побилась головой о стенку, теперь думай. Откуда у него контракт? Мой экземпляр в сейфе. Сережин или Самуила Яковлевича?  Она нажала кнопку местной связи:
-  Анатолий Михайлович ушел?
-  Да Анна Борисовна, минут пять.
-  Хорошо.
Пальцы дрожали, никак не попадая на кнопки мобильника.
-  Толик. Есть ниточка. Слушай…
-  Не спеши. Я уже возвращаюсь. Чуяла моя печень, кто ей жизнь искалечит. Еду уже, еду.

5
Мирон, Лилия и Сергей отмечали свой первый успех. Клип с участием Лили стал лидером хит-парада на этой неделе, и сегодня закончилась подготовка к первым, серьезным гастролям.
Лилия была счастлива, Мирон доволен. Сергей радовался за всех.
- Хочу выпить этот благородный сок за  успешное начало. Лили, у Вас большое и светлое будущее!
- Только благодаря Вам Сережа, только благодаря Вам.
Мирон, откинув салфетку, поднялся из-за стола
- Ай генацвали, ай мужчина! Как сказал!  А я хочу  выпить за ваш талант. И еще за то, что ваш талант не затерялся в этой большей, нелюбящей талантов, стране. Что не говори,  талант это лоза,  а лоза поднимается вверх, только когда имеет крепкую опору, предпочтительно -  из золотых нитей. Я хочу выпить за нас троих!
Хрустальный звон взлетел к высокому, украшенному лепниной потолку.
- Серго, почему  ты все-таки не хочешь, что б твоя музыка была подписана, твоим именем? Ты кого-то боишься? Клянусь мамой, нет такого человека, которого ты должен бояться!
- Мирон, нет такого человека. Я, правда, не хочу привлекать к себе внимания. Просто я думаю, начать свою жизнь с нуля.
- Мне рассказали, как ты появился в Москве. Это женщина тебя ищет, и у нее железная хватка. Ты должен ей денег? Хочешь, я сам с ней поговорю?
- Я ничего ни кому не должен! И с этой женщиной видеться не желаю. Я хочу одного, покоя. Ты обещал, что выполнишь любое мое желание. Отпусти меня в Алма-Ату. Или, лучше, отправь, куда ни будь, в Тмутаракань, в аул, в горы.
-  Рано еще, генацвали.  Ты здесь нужен пока.
-  Я уже исписался, Мирон. Мне подзарядка нужна. Идеи, какие ни будь. Хотя бы от суеты этой уйти.
- Ты исписался!? Серго, я плохо разбираюсь в музыке, но поверь, я сердцем чувствую, что из пальца высосано, а что из души взято. У тебя нет плохой музыки.
- Но и хорошей нет!
-  Дорогой, давай так, еще год, и я построю тебе аул в Кахетии, заселю его гуриями, под каждым деревом поставлю рояль, и буду навещать тебя только один раз в год.
- Эй-эй! – запротестовала Лилия,  - это что еще за аул с гуриями?! А я? Мне тогда тоже аул с парнями.
- Вай. Почему женщины такие неблагодарные, Серго? Почему им все время нужно иметь больше, чем имеют? На лице Мирона не дрогнул ни один мускул, но изменились глаза… Заглянувшему в эти глаза человеку, непременно захочется бежать не оглядываясь.
-  Девочка, если я узнаю, что кто-то делит тебя со мной, я отдам тебя в проститутки, и прикажу, что бы каждый день у тебя было сто мужчин. Думаю, ты захлебнешься этим счастьем.
  Лилия сжалась под жестким взглядом своего друга-хозяина. Шутить ни кому больше не хотелось. Выдержав паузу, Мирон повернулся к Романову.
-  Завтра, на ТВ будет программа посвященная тебе. Кто-то копает под Стриженову, собирается сделать скандал. Я думаю, как этот скандал отразится на нас? Что нужно предпринять?  Я вижу два варианта развития событий:
- первый вариант -  ты появляешься в студии под своим именем, становишься знаменитым, подтверждаешь, что Стриженова тебя использовала, открываешь свой псевдоним, объясняешь, что Лилия твоя протеже, что писал и будишь писать только для нее. Обо мне упоминать не надо.
- второй вариант – ты остаешься Сергеем Гладковским, ни когда не появляешься на телевидении и вообще в музыкальных кругах, забываешь Стриженову и прочих людей из прошлой жизни. Короче, начинаешь с нуля. Ты только, что об этом говорил.  Так что ты выбираешь? - Зеро?
 
6
 - Итак, договор, фигурирующий в деле Файсуддинова, принадлежит Романову. Изъял его у хозяина Филиппов, когда умыкнул Романова к себе на дачу. После того, как дачу ограбили, Сергей пропал. В списках покинувших наш грешный мир, он не числится. Значит, скорее всего – жив. Понимая, что такой человек   обязательно себя проявит, я присмотрелся к неожиданным взлетам в эстрадной и около эстрадной тусовке. В Нижнем Новгороде появилась, певичка, Лили, помнишь, даже ты отметила ее репертуар. Так вот, пишет ей  один единственный автор Сергей Гладковский. Кто он? Что он? – ни кто из корифеев не знает. На людях не появляется, с корреспондентами не общается. Прикрывает его некто Мирон,  из криминальных  авторитетов. Не далее как вчера,  его люди интересовались у меня Романовым. Осторожно интересовались, аккуратно, так что прощупать их, вывести на разговор не удалось. Но, учитывая все выше перечисленное,  полагаю, что Гладковский и есть, наш с вами искомый Романов. Не знаю, почему он связался с Мироном? Как крепко влип? Знаю одно, вытащить его, будет делом нелегким.
- Нужно вытащить, Толик!
- Позвольте продолжить, сударыня?! Завтра,  певицу Стриженову, обвинят  в надувательстве и укрывании выдающегося музыкального деятеля нашего времени. Подкоп идет от Филиппова. Я с ним крепко поговорил. И он порассказал, как открыл Сергею глаза на тебя. Широко открыл. Не думал, что это недоразумение в штанах, может так хитро куснуть. В общем, похоже, Сергей Викторович крайне огорчен и обижен. Не уверен, что он изъявит желание перейти на нашу сторону. Хорошо, если завтра не предъявит с экрана обвинения в Ваш адрес. 
- Наплевать! Пусть говорит что угодно. Лишь бы появился. Я... Мне нужно с ним увидеться. Как хочешь, устрой встречу. Бери все деньги. Не помогут деньги, выкради его.
- До начала передачи не удастся…
- Да, черт с ней с передачей! Мне не рейтинги, мне Сергей нужен, понимаешь ты!
- Понимаю. Влюбленные думают одной половинкой мозга, и ничего кроме глупости, придумать не могут. Смотри: тебя нагло оболгут, поднимется скандал. Это ерунда. Но ты ухватишься за Сергея, с одной стороны подтверждая клевету, с другой наживая себе серьезных врагов. Ладно. Романов, скорее всего, пошлет тебя… опять же подтверждая, какая ты бяка. Ты получишь стресс, тебя запинают, втопчут в грязь. А вот иначе. Сергей перекинется к тебе, но тогда уже его начнут рвать, как свежую кость. А он не ты. Его сломают как сушку к пиву. На вас ополчится криминал. Это не Филиппов. Эти умеют ставить подножки.
 Теперь мой план: ты даешь бой на ТВ, я устанавливаю контакт с Романовым, подготавливаю его, уточняю какие виды Мирон имеет на него. Забиваю… устраиваю встречу всех заинтересованных лиц. Мы вытягиваем композитора на свет божий, но уже по нашему сценарию. Красота. Ну?
-  Я хочу его видеть завтра, а лучше сегодня.
-  Почему все гениальные люди – идиоты?
-  Толик, ты башкой думаешь, а у меня сердце болит. Я чувствую, если мы его сейчас не найдем - мы его не найдем.
 - И часто твое сердце тебе подсказывало что-нибудь путное?
-  Подсказывало!
Анатолий Михайлович сплюнул, и крутнулся на вращающемся кресле.
- Ладно. Воля Ваша. Мои ребята  устанавливают адрес Гладковского. Через час два позвонят. Можно будет выезжать в Нижний. Устраивает?
-  Не злись Толик. Через час буду готова. Спасибо.

   Сергей  сидел у телевизора его кулаки сжимались, а лицо краснело.
« …По нашим данным, Сергей Романов гражданин Казахстана, был силой доставлен в Москву, по приказу примадонны Российской эстрады Анны Стриженовой. Воспользовавшись тем, что этот человек имеет склонность к злоупотреблению алкоголя,  певица заключила с ним кабальный контракт, и заставила работать на себя. Бедняга творил, не выходя из комнаты, практически под домашним арестом. Вот оно – лицо современного шоу бизнеса! Друг певицы, прекрасный певец и человек, Эдуард Филиппов, возмущенный столь варварскими действиями Сриженовой, решил помочь несчастному человеку. Он практически похитил Романова у рабовладелицы. Но, буквально через две недели, дача, где он укрывал Сергея Викторовича, была ограблена, а гениальный композитор, достояние творческого мира России бесследно исчез. Я не хочу бездоказательно обвинять кого-либо в криминальных поступках. Но вот запись телефонного разговора с Эдуардом Филлиповым. Буквально вчера, к нему явился начальник охраны Стриженовой, и, запугивая, пытался заставить молчать певца и свидетеля драмы одного из талантливейших композиторов современности. К счастью Филиппов не из тех, кого можно запугать. Послушайте…»
  В дверь позвонили. Романов пошел к порогу и заглянул в глазок. Перед дверьми стояла Стриженова.
- Аня! Иди скорей. Там по телевизору…
- Знаю. Ерунда. Ты то как? – Стриженова нежно гладила лицо любимого, состарившееся, но  выбритое и вполне свежее.
- Как ты жил? Почему ушел? Из-за меня? Из-за контракта? Хочешь, я отдам все, что у меня есть?! Хочешь, я все брошу? – певица прижалась к его груди и захлюпала носом.
- Анна Борисовна! Аня… - от растерянности Сергей потерял дар речи.
- Ты сможешь меня простить? – Стиженова отстранилась и подняла полные слез глаза.
- Простить? Господи! За что? Ты моя добрая фея, ты подняла меня со дна, ты…
Анна Борисовна  закрыла его губы своими, не дав договорить. Они слили дыхание в долгом поцелуе, не замечая ни чего вокруг.
 Анатолий Михайлович прикрыл дверь и, чиркнув зажигалкой, присел на перила.

Переговоры велись за тем же столиком в «Тамаде», где совсем недавно праздновали выпуск клипа Лили.
… ты уходишь к ней? -  Мирон криво улыбнулся и глотнул вина.- Ты не можешь уйти к ней, потому что ты мой, генацвали! Мы с тобой обо все договорились здесь, три дня назад. Забыл!?
- Мирон, - вступила в разговор Стриженова, - я заплачу, назови сумму.
- Милая, это не тот случай. Мне нужен композитор, деньги мне не нужны.
- Я не вещ Мирон! Я люблю эту женщину и ухожу к ней! – Сергей заиграл желваками, сжимая под скатертью кулаки.
- Любовь – это прекрасно, Серго, это по-мужски – уйти к любимой женщине.  Но мужчина должен, прежде всего, держать данное им слово.
-   Я Вам… Я … - композитор покраснел и сник.
- Хорошо. Анна Борисовна, бросило серебряную вилку на скатерть. – Хорошо, он будет писать только для вас, но мы уедем в Москву. Вы заключите контракт, где все оговорите…
- Нет. В Москву  вы не уедите. Маэстро будет жить в квартире, которую я купил ему здесь.
- Почему?! – Романов воздел к люстрам руки и схватился за голову.
- Потому, что я знаю жизнь, знаю людей. У людей очень короткая память. Счастливые люди - ее практически не имеют.
- Я обещаю! 
- Ты обещал быть Сергеем Гладковским. И точка! По крайней мере, на ближайшие два года!
   Наступившую паузу нарушил Анатолий Михайлович: -  Господин Аджова  прав. Слово нужно держать. Мирон Аронович, всегда держал свое слово. Или были исключения?
 Как у вас с памятью Мирон Аронович?
Два взгляда направленные друг на друга скрестились словно клинки.
- Ты о чем?
- Об одном бизнесмене, который открыл в Нижнем Новгороде  сеть ресторанов. Кажется, это было  в 1998-м.
 Мирон скомкал скатерть, словно собираясь швырнуть содержимое стола на паркет.
- Хорошо. Он поедет в Москву, но в течение двух лет, каждый месяц должна быть песня для Лили. И не дай Бог вы об этом  забудете!

Вместо эпилога.
               
                Загадочная смерть.
 Сорока пяти летний сочинитель популярных мелодий и песен, Сергей Романов, вчера днем выбросился из окна номера на двенадцатом этаже отеля в Майами, где они вместе с певицей Анной Стриженовой проводили медовый месяц. Полиция Майами ведет следствие. Вдова, утверждает, что это дело рук русской мафии, не уточная при этом, какая связь существовала у композитора с преступным миром. Напомним, что  судьба талантливого сочинителя, весьма запутана. Его звезда на небосклоне российского шоу бизнеса  засияла не без помощи примадонны, затем последовал громкий скандал, связанный с исчезновением  маэстро, который вскоре объявился  в обществе певицы. В эстрадных кругах ходили слухи о далеко небескорыстных отношениях  Стриженовой с тогда еще неизвестным, композитором. Есть факты, подтверждающие кабальные условия, на которых  молодой композитор должен был писать музыкальные композиции для известной исполнительницы. Будем надеяться, что следствие выяснит причина загадочной трагедии.