Стокгольмская Рапсодия

(Повесть о банкирше и азюлянте)


Их познакомил кто-то в Интернете – Гизошонок, кажется. Откуда, Вы спросите, он взялся, этот Гизошонок -  а откуда они берутся, эти милые гизошонки, суетятся, передают новости, знакомят всех, наконец. Ведь, не сами  же все знакомятся? Ну вот – опять: познакомил и пропал: А ты теперь расхлебывай, как придется. Но нужен, до зарезу, нужен «Кто-то», кого можно ждать с работы, кормить мацой, смотреть телевизор, дожидаться – когда в кровать. Тем более, (опять этот Гизошонок!) расписал эти качества нового друга слишком живописно, приплел Лошака, и, как всегда, моржа…
Что делать? Судя по письмам в Агенте, мужчина во цвете лет, продюсер, добивается шведского гражданства ( А – никуда я его не пущу!), что же делать, что же делать б?
Был бы жив Исаак Моисеевич Клякин и Туба Хаимовна Понаровская – они бы подсказали, но они лежали на Востряковском кладбище, можно сказать, рука об руку, в соседних, надежных, на века, гранитных могилах… И молчали. То есть, конечно, трепались, когда никто их не слышал, а так делали вид, что умерли, причем весьма натурально.
Неска – о ней пойдет наш рассказ – сорокалетняя банкирша с привоза, квартира в Москве – правда сын. Изобиловавший тестостеронами, и уклоняющийся от призыва, сын, разумеется, был бомба замедленного действия, но Неска имела на него влияние. Он свою Цилю гребет, - думала она, - вот и мине нада…
Этого Продюсера надо срочно охамутать – когда еще выловишь такого сома, а жизнь то бежит  - глянь на Хроноса ( мать его! Звездануть бы по стрелкам – да, как всегда, не то, что надо – в руке)…
Стогольм – а ули Стагольм – не город что ли? Живописно: Море, гавань, королевский дворец, правда, остальные все хоккеисты, бл, - но с Кабалой в союзе (Неска была с Кабалой в союзе), как-нить, споравимся на…
Начальницей быть хорошо, и Боиг взруливал, где ему не поставили бракованные детали, и ввысь а до Стока всё два часа лета.
Он встретил ее у трапа – она не спрашивала, как прошел – пальто, шапка Адидас, целое состояние на нём. Кроссовки белые – Торшин – последняя модель, ули – кругом сухо: все подогревают испаряют, не то что наша русская мрязь, бл.. Произвел впечатленье гад – под два метра, если правда Гизошонок грил: «как у моржа»… при этой мысли у Нески перехватило дыханье, её повело, как пьяную, но Фло ее подхватил ( Ваще-то у него был ник Горанфло) , имя у него тоже было Вальдек – но в имени было что-то дикое, нордическое, а Неска была уроженка садов Соломона – Вальдека она страшилась…
Но когда ее потащило, она уцепившись за Фло, слегка зацепилась нарочно, жар бросился ей в глаза, даже стыд, и она выпрямилась. Они поняли друг друга, и Вальдек спросил: Ты в каком Отеле?
Я, я города не знала, выбрала наугад: «Примаверу»….
Твою мать!!! Лучший отель города. Его за километр все обходили. Каки, бл, там цены…
Ну поехали, в Отель – пролепетала Неска – надо же  чумоданы отвезть хыть..
И поехали,  и вошел несчастный азюлянт по золотым ступеням (ударение на я), они остались одни, карлик, по сравнению с Вальдеком, ушел, Неска раскрыла чумодано, достала оттуда шарфик в виде золотого руна, и повязывая Фло на бычью шею, прошелестела: сама вязала, как Пенелопа…
Пенежопа – подумал Гризодубов( у Фло фамилий было больше чем в загсе. Запретят ему под одной въезжать – он под другой… Даже Миграхаунд его за это уважал…)
Вощем, звалил Миграхаунд Пенежопу на балдахин и впер моржа целиком с туловищем, глупой башкой и перьями… Десять лет никого не пер, а тут: захотел и впер…
Надо бы перекусить…
Ща: запасливая Неска открыла чумодан, а там и струдель, и фиш, и маца, запеченная с яйцами – вся еда кошерная, но Соломону (Фло себя уже окрестил в Соломона) было пофиг, он тока хрипло спросил: а выпить есть?
Як же, маю, - неожиданно перешла на украинский диалект Неска, - овсяный напиток…
У-у-у-у-у – бля – не выдержав, завыл Рогопердов…
И тут же,уже понахалке , снова всадил Неске свово моржа  в мутную заводь. И то бл.. Приидет який-нибудь Христо-фор «Колумб» в извракном одеянии, а ты приятно проводишь время. Ему и досада – сразу не до суда станет, до страшного…
Шампанского она-таки заказала, и Соломон попил (ударение на первом слоге), а овсяным напитком они подмылись в Примавере, из-за теракта, воды не было второй час.
Ну, поехли теперь осматривать город, не в  Ничёпинг же приехали, - сообщила Неска, вагина которой горела сильнее пламени ада.
Пошли,  - угрюмо согласился Гризодуб.
Тут тока оценила Неска свой бакалавр путешествий :  турбаркасы отходили с черного хода Примаверы, и называлось это «Прогулка по гавани» а пообок стоямши королевский дворец. «Интересно, как там живет эта Сильвия Берлусконя?» - подумала Неска. И как ей впихивает ее Карл: густав, или не густав?...
Тут они сели в дредноут, золотым руном собственного ткачихи обвязала Вальдекову выю, чтобы, не дай «O store Gud, nar jag den varld beskader», не продуло ненаглядному… И вот: поплыли. Хорошо, Неска захватила перчики фаршированные фазаном: холодно было на пулубе, заливало ее от борта до борта – штормило, как всегда, бл.. Бросились они в шлюпон: причалили в миг. Вольденсон вытащил свою торбу из моря и изрек: ули тут плавать, когда северная гавань и есть красивейшая часть города  тока осухопученная, штобы можна было гулять, не опасаясь штормов и торнадо. Вот он старый город: гуляй – не хочу!
Больше всего в жизни, кроме одной вещи, Неска любила фьорды. Может продать Банк на… Поселиться здесь с «Солей» ( Неске уже природнился чем-то фло-Вальдек), а сынка на хер в Израиль в хасиды – нефуй бездельничать до 30 лет!
Гуляли они весь день, а Неска все любовалась пезажем. Зашли, конечно покушать: Неска взяла фрикадельки 10 порций, а Вальдек десять стаканов кофе. Плотили каждый сам за себя. Вощем, день удался на славу!
На славу, судя по счастливому Нескиному виду, удалась и ночь. Морж Валдефира немного опух и стал смахивать на пеперела на току. Проснулся Вальдек, что Неска сбежала с кровати. Он вышел, а там Неска сцепилась с господином из-за пудинга на шведском столе. Фло налил себе джина с тоником и пошел в спальню. Странно: он тотчас заснул. Явилась возбужденная Неска.
Не стыдно тебе, женщину не спас? – хохотнула Несенция.
Як не спас?
Неска выглянула в коридор, там как цыпленок гриль торчащими вверх ножками, на спине лежал тот самый мужик.  Да, подумала Неска – да…
Ну, седня куда?
Для  начала взгляни в окно.
А что там. Смена караула.
Ты что?
Смена караула королевского дворца. А ты думала Кремля?...
Пойдем в него, если хочешь…
Хочу. Я везде хочу. Виновато взглянув, Неска лукаво казала: ведь я еще ниглде не была..
Ростислав до сих пор не помнит, как он пережил тот день. Ибо они побывали в Ратуше, Рыцарском доме, острове Святого духа, шведской королевской опере, старом городе – Гамластане, в Королевском Дворце и даже: в Соборе Св. Николая. Но в последний заходить не стали. Постояли, прислонившись к нему Женями, и заорали в один голос :Тэкси! Тэкси!
Пару дней влюбленные провели в номере, тут Неске пришлось расщедриться на фураж: А то и лошаковый выглядел уже, как маз с единственной горящей фарой.
Но на то и отъезд, чтобы вносить облегченья и радостную суету. Вольдегров проводил свою (он считал) банкиршу, домчал ее на взятом в прокате порше в этот, как его, вот, блять, гадкое слово – актюбинск, нет, бля – в ничёпинг!  А там уже вальяжно:  наподобье  фламинго взлетали и садились аэробусы, так что долго прощаться им не пришлось. Но все же , едва не прищемив голову, на взлете просунув стриженую челку в алюминиевую дверь, Неска крикнула на весь Сток:  М-о-о-о-о-й!!!
В очаяньи, Вальдек и Несса вернулись на исходные рубежи. В таких случаях влюбленные долго под впечатлением звонят друг другу, выходят в агент, совершают иные глупости – одним словом, точь-точь, как наши герои. Месяц длилось их восхищенье друг другом, пора было заводить речь о супружестве… Вальдек становился банкиром, (после азюлянта-то), Инесса замужней женщиной. Каждый получал, что заслужил, вроде, у Бога.
Но вечером 24 февраля Инеске почему-то приспичило Вальдеку-Фло позвонить. Разговор носил необязательный, даже какой-то пустяковый характер, ведь все уже почти было готово: и кольцы с бубликами, и венчание в Синагоге, че ей не спалось – дуре, короче позвонила она. Она говорила долго, как умеют говорить гражданки Востока,  Горан стал уже уставать, и намекнул, что он устал, и уже поздно, но она неожиданно стала повторять, щас, подожди, щас… щас…
И вдруг Вальдек услышал, как она мочится… Он живо представил ее, сидящую на унитазе, невольно вдохнул едкий запах ее густой, обрамлявшей вагину, шерсти. Звук шипящей женской мочи оскорбил его.  Преодолев пол-Европы, он словно хлестнул ему в лицо, будто обрызгал дорогущую его рубашку Хелли Хансон,  частично затопил Apartment, мимоходом наехал на всю Швецию и, в частности,  Собор Святого Николая. Если бы случились Халльс, или Черный квадрат, они написали бы ту симфонию. Никогда никто не слышал шипенья такой шипучки, потому что ее скрывают нормальные люди. Никогда еще феромонский запах не окутывал на планете огромные площади в несколько тысяч трансцендентальных га. 
Соломон все ждал, когда у нее кончится моча, но Неска словно пивная бочка мочилась, мочилась, мочилась, обдавая Флольдека ароматом и нежностью филистимлянских лугов, журча так, что, если быть идиотом, это журчание можно было ощупать, прижаться к нему, стать с ним одним целым…
Вот что: из гебни она – озарило Вальдекса.
И Вальдекс повесил трубку.
Она тут же перезвонила: ты что, любимый, Горанка?
Никогда ему не было так противно.
Мужчина снова надавил рычаг.

На этом наша история заканчивается. Сколько Неска ни звонила Новинсону, сколько ни пыталась заманить его на День Ангела, намекая на их брак, оплатив поездку, - переменить его она не смогла.Что расстались с невестой? – участливо осведомились в Миграхаунде.
Буду Азюля ждать.
Долго же Вы прождете…
Семь лет прожил Горан в Швеции, и тут только понял своим умом, что все, бля, в курсах,только он - нечто иное: "украинский дурилка".
Подумал так Валденс, обжегся (ударение на последнем слоге) текилой, спустил золотое руно в сортир, и весь в Рибоке пошел в гавань. Поперек фарватера, так чтоб никто больше не мог пройти, расположился огромный российский шлюп неизвестного назначения. Русичи привычно праздновали. Кругом болтались цветные бумажные ленты, едко воняло водкой, мерзостью нестерпимой; звучала гармошка и колокольцы. Вальдек вдруг как-то задышал, задышал: как-то часто-часто. И его всего вырвало.
21 июня 2009 года.