Серо-зелёный художник

        Однажды я увидел картину.
        Это была удивительная картина. Она открывала мир: дубовый лес и бор под лёгкими лучами солнца. Оврагом вьётся речка; в небесах звенят птицы. На поросший мхом камень присела девушка и, обхватив тонкими пальцами подбородок, задумчиво смотрит куда-то вдаль.
        Картина была написана карандашом. Точнее, двумя карандашами. Серым и зелёным.
        Рядом стояли другие картины: масло и акварель; яркие и унылые. Но я не отрывал глаз от «моего» шедевра. Своей простотой, и щемящей глубиной он покорил меня.
        - Интересуетесь живописью?
        Звонкий, чуть насмешливый голос – я обернулся. Передо мной – изящная девушка, лет двадцати. Бледное, даже холодное лицо; чёрные локоны ниже плеч; тонкая, чуть ироническая полуулыбка. Глаза её, странного серого оттенка, почти смеялись.
        - Чья это картина? – вместо приветствия спросил я.
        Девушка нахмурилась, немного помрачнела. Но всё же ответила.
        - ***. Есть у нас такой художник. Чудак – он все картины рисует в таких красках... Неказисто и вычурно, на мой взгляд. Если уж рисуешь карандашом, то рисуй, как полагается; а хочешь рисовать в цвете... Мне, например, больше нравятся красные тона. – Девушка пожала плечами. – Не понимаю, что вы в нём нашли...
        С тех пор я решил во что бы то ни стало найти этого человека.

        Художник сидит у себя в мастерской – склонился над неоконченным эскизом. Вокруг царит беспорядок; повсюду, как вешний снег, - комья испорченной бумаги. Вся комната оформлена в два заветных цвета и кажется одной из его картин.
        В углу одиноко стоит мольберт. Я не заметил ни палитры, ни кистей – но на столе, широком и дубовом, лежит не меньше десятка карандашей – и все только двух цветов: простые и зелёные...
Художник принял меня радушно, угостил халвой и зелёным чаем.
        Он ничуть не оскорбился, когда я спросил о его необычных картинах.
        - Представьте, - начал он охотно, но как-то печально, - что за всю жизнь вы не видите никаких цветов, кроме серого. Его много, он повсюду, у него миллиарды оттенков – но это всего лишь серый. Вся ваша жизнь словно написана простым карандашом; она так же скучна и безвкусна, как сам простой карандаш... Но вот в ваш серый мир врывается другой цвет – сосем другой... – зелёный! Листва на деревьях, мутная речная вода или даже дом, выкрашенный в зелёную краску – всё это обретает для вас смысл, становится ярким, необычным, волшебным... На ваших картинах – да что там, в вашей жизни! – появляются новые краски. Это чудо, оно великолепно!.. Теперь понимаете? Я пишу жизнь такой, какой она есть для меня, какой я её вижу.
        Я склонил голову.
        - Простите, что затронул эту тему. Мне жаль...
        - О, не жалейте! – добродушно усмехнулся художник. – Я счастлив. Вы просто представить себе не можете, как это прекрасно...
        Мы сидели ещё очень долго, пили крепкий чай и говорили на отвлечённые темы. Художник рассказывал о местах и событиях, где он черпал свои сюжеты; показывал новые эскизы... Я больше не возвращался к той теме, он тоже словно забыл о ней. Единственный вопрос мучил меня всю нашу беседу: а снятся ли ему цветные сны?..
        Я уже собрался уходить, когда неожиданно произнёс:
        - Эта девушка... она есть на всех ваших картинах...
        - О, да... – отозвался художник. – Замечательная особа. С виду холодна, как лёд, а глаза её – настоящий огонь... – он запнулся, сбился и замолчал.
        И тут меня словно током прошибло. Я бросил беглый взгляд на картину. Конечно... Бледная кожа, и тонкие губы, и чёрные локоны ниже плеч....
        Я готов был поклясться, что знаю точно цвет её глаз. В их неверном оттенке Художник, как на палитре, нашёл смесь двух цветов – серого и зелёного.
        Теперь я действительно всё понял.
        У самого порога я обернулся и в последний раз взглянул на Художника. Он, казалось, уже забыл обо мне. Хозяин серо-зелёного мира неотрывно смотрел на девушку, гораздо более прекрасную на его картинах, чем в своей многоцветной жизни...

        Я не знаю, как сложилась их судьба. На следующий день я уехал из ** и больше никогда не возвращался обратно. В своих бесконечных скитаниях я много думал о нём – о необычном Художнике, которого мне довелось повстречать.
        Тот Художник вовсе не был дальтоником. Он просто не хотел замечать других красок, кроме серой и зелёной. Не хотел замечать...
        Что я могу сказать о нём? Не мне судить об этом. Его слепоту порождали и вполне искупали чувства. Художник был неправ – он рисовал не жизнь, а Любовь. Так редко случается эта Любовь – неповторимая краска, перед которой блекнут все другие, и не понять: как же ты мог называться счастливым в этом бесцветном мире?..
        С тех пор я не раз обдумывал смысл фразы «видеть в чьих-то глазах весь мир».
        Я много рассказывал о Художнике другим людям, но никто не поверил мне. Теперь я уже и сам сомневаюсь, был ли он на самом деле, или это всего лишь сон, порождённый долгой дорогой.
        С тех пор прошло немало времени. Я записал эту историю в надежде, что кто-нибудь узнает в ней себя. А всё, что мне осталось в наследство от тех времён – это один навязчивый вопрос: «А какими бы стали его картины, если бы он узнал, что Её любимый цвет – красный?..»

2008