Выбор генерала Власова

               

         Не так давно президент России  В. Медведев заявил, что следует категорически выступить против фальсификаций истории России, которые предпринимаются многочисленными псевдоисториками в целях, чуждых интересам Российского государства. Конкретные имена и произведения не уточнялись. Однако, исходя из того, что победа над гитлеровской Германией в 1945 году сейчас в рамках официальной концепции стала считаться чуть ли не единственным историческим фактом, который будто бы способен сплотить воедино «российский народ», мы вправе предположить, что борьба с фальсификациями в первую очередь относится к событиям советско-германской войны 1941-1945 годов.
           Одним из важнейших событий этой войны, что бы ни говорили по этому поводу фальсификаторы истории, явилось образование Русской Освободительной Армии (РОА) и движение генерала Андрея Андреевича Власова в целом. Многие десятилетия наши историки не имели права сказать об этом ничего, кроме банальных фраз о предательстве, о презренных «власовцах», прислужниках Гитлера, изменивших «советскому народу», и особенно – присяге на верность коммунистической партии и советскому правительству. Только в последнее время стали появляться более или менее многочисленные работы о власовском движении. Между тем, библиография в мировой литературе на эту тему насчитывает около 1800 названий.
         В чём же причины образования и формирования РОА? На это ответил сам генерал-лейтенант  А.А. Власов в одном из первых своих воззваний. «Я видел (в июне – июле 1941 года – Г.М.), что война проигрывается по двум причинам: из-за нежелания Русского народа защищать большевистскую власть и созданную систему насилия и из-за безответственного руководства армией, вмешательства в её действия больших и малых комиссаров», - так писал в программном манифесте «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом?» (3 марта 1943) года. - И там же он объяснил ещё одну причину панического отступления советских войск, нёсших огромны, е потери в первые месяцы войны: «Я ясно осознал, что Русский народ втянут большевиками в войну за чуждые ему интересы англо-американских империалистов. (…) И вот теперь я выступаю на борьбу против большевизма и зову за собой весь народ, сыном которого я являюсь». 
         К настоящему времени в судьбе этого человека многое прояснилось. Сегодня мало кто скажет, что это гнусный предатель или политический авантюрист, а тем более ставленник фашистского режима, хотя и такое нередко встречается. Однако целостностной концепции его политической и военной деятельности, видимо, не существует. Имеющиеся исследования и публицистические книги можно объединить примерно в две группы: с одной стороны будут те, кто считал Власова противником сталинского режима,  а с другой – те, кто признаёт его своего рода сепаратистом, стремящимся выгадать себе после победы немецких войск достойное место в том государственном образовании, которое могло бы быть создано Гитлером на территории оккупированной России.
        Соратник Власова В. Штрик-Штрикфельдт свою книгу о нём так и назвал: «Против Сталина и Гитлера» (Франкфурт-на-Майне; «Посев», 1981 г.). Это чрезвычайно характерно для оценки политической программы Власова. Что касается литературы, изданной на территории современной России, то хотелось бы обратить внимание на общий  характер авторских взглядов при рассмотрении исторических явлений такого порядка. Скажем, генерал Д. Волкогонов в своём исследовании о деятельности Сталина «Триумф и трагедия» (М.:1989 г.), касаясь вопроса о так называемой «измене» Власова сказал: «Видимо, у этого человека никогда не было подлинных социалистических убеждений» ( книга 2, стр. 254). И ведь как ни странно, Д. Волкогонов абсолютно прав. По Волкогонову, иметь эти «убеждения»- это и значит быть «патриотом», а не иметь – это верный путь к измене «социалистическому отечеству».
         На деле всё обстоит как раз наоборот. Те люди, которые составляли так называемые «первую» и «вторую» волны эмиграции, были куда как большими патриотами, чем правоверные сталинисты, проводившие свои патологические эксперименты над русским народом. А нобелевский лауреат И. А. Бунин даже выступил со специальным манифестом «Миссия русской эмиграции», в котором особо подчёркивал, что имеются две России – советская и та, которая составляет духовный центр нации, хотя и пребывает в эмиграции. В своей книге Волкогонов отмечает и тот факт, что во время войны будто бы «общая опасность в огромной степени усилила интернациональную сплочённость советского народа» (там же, стр. 254-255). При этом ему никак не удаётся объяснить, почему в первые же месяцы войны в плену оказались 3.5 миллиона военнослужащих, а на протяжении всей войны – по разным данным от 900 тысяч до 1.1 миллиона человек служили добровольцами в рядах вермахта, что составляло около 8% людских ресурсов, использованных Германией во время войны по свидетельству известного историка власовского движения – К. Александрова. Таких цифр и фактов не знала история войн вообще. 
        Что касается «интернациональной сплочённости советского народа», то, пожалуй, и здесь Волкогонов интуитивно прав, потому что на практике такой факт являлся выражением формирования этого самого «советского народа», как чудовищного продукта ленинско-сталинской политики в национальной сфере. Предполагалось, что советский народ придёт на смену русскому и станет послушным орудием в руках большевистской диктатуры. Но до конца он так и не сформировался, тем более в первые месяцы советско-германской войны, а те, кто сохранил в себе качества русского человека, рассматривали вторжение Гитлера как освободительную миссию. Об этом писал и Штрик-Штрикфельдт в упомянутой книге: в начале немецкого наступления «везде в городах и сёлах люди нас дружески приветствовали и принимали, как только было преодолено первое смущение. (…) В бесчисленном множестве случаев советские командиры со своими солдатами ставили себя в распоряжение германских частей. (…) Они хотели сразу же бороться вместе с немцами, против Сталина и его «своры палачей»» (стр. 17,19). И он же рассказывает о своей беседе с Яковом Джугашвили, в то время находившемся уже в плену, в которой тот высказал мысль, что Сталин «боится русского национального движения, новой революции». 
         Как нам думается, именно о такой революции думал генерал Власов.
Дело в том, что русский народ вовсе не стремился к идеалам мировой революции и всемирного господства коммунизма. О бесчисленных жертвах, принесённых им на алтарь новоявленного идеологического кумира, говорилось уже много раз. Приведём для сравнения одну важную мысль А.И. Солженицына (который, кстати, о деятельности Власова ничего не писал).
          «Неправильно пытаться понять войну только с 22 июня 1941. Правильно понимать, что к этому моменту наше население состояло наполовину из тех, кто помнил ещё дореволюционную сытую, спокойную Россию, где не было доносов, не было отречения от родственников, не было этих ночных стуков в дверь. (…) И потом же все видели эту бездарную, позорную финскую кампанию, когда наша огромная страна тыкалась, тыкалась около этой линии Маннергейма, - всем показали, что мы воевать не готовы. И противники наши видели. (…) Оглушительная пропаганда катилась через наши головы, но те поколения, составлявшие больше половины населения СССР тогда, они не верили этой пропаганде. Верила ей подросшая молодёжь да энтузиасты Гражданской войны и коммунистической идеи. Остальные настолько не верили, настолько, - то есть насквозь не верили. (…) И масса населения радостно, когда началась война, вздрогнула: «Ну, конец вам теперь пришёл там, наверху! Теперь-то вас свалят.»». (Из статьи «К 50-летию победы в советско-германской войне». – В кн. А.И. Солженицын «Военное», СПб: 2005, стр. 452-453).   

          Видимо, не случайно события с 22 июня до декабря 1941 года Власов называл новой великой народной революцией, поскольку именно в этот период народ (в союзе с немецкими войсками) был как никогда близок к свержению сталинского режима. К сожалению, не нашлось лидера, который возглавил бы это движение. Эти мысли, конечно, были высказаны задним числом, поскольку в тот период  и сам генерал Власов не думал об этом. 
         Но сначала следует напомнить некоторые факты из судьбы Второй ударной армии, которой он командовал в самый трагический период её существования. К тому времени за плечами Власова была уже большая военная карьера, активное участие в зимнем контрнаступлении под Москвой, ( с начала декабря 1941 года он командовал 20 армией, сыгравшей важнейшую роль в этой операции) присвоение высокого воинского звания. 17 декабря 1941 года Сталин приказал открыть Волховский фронт для развития наступления на осаждённый Ленинград. Фронтом было поручено командовать ещё незадолго до этого репрессированному К.А. Мерецкову, и уже 29.12.1941 года, не соразмеряя ни соотношения сил, ни уровень боеготовности войск, Сталин поставил ему задачу освободить Ленинград «общим ударом». Эту задачу призвана была решить Вторая ударная армия, которой вначале командовал генерал-лейтенант Н.К. Клыков. В своих воспоминаниях К.А. Мерецков писал о неготовности этой армии к выполнению поставленной задачи. Об этом же говорят и воспоминания участников боевых действий.«В январские дни и ночи 1942 года стрелковые полки в пешем строю шли к Волхову. На 10-15-минутных привалах бойцы падали от усталости прямо в снег и, несмотря на мороз, тут же засыпали. Их поднимали с трудом. Это были воины 366-й и 382-й стрелковых дивизий. Они должны были войти в пробитую во вражеской обороне брешь на чудовском направлении, развить успех и заменить измотанные тяжелыми боями части первого эшелона.
Введенный в пробитую брешь 13-й кавалерийский корпус существенно продвинулся в сторону Любани, освободив от врага большой лесисто-болотистый район юго-западнее этого города. За корпусом, на его флангах, действовали стрелковые подразделения. 25-30-градусный мороз и глубокий снег затрудняли продвижение. На пути встречались незамерзшие заболоченные места и речки с наледью на поверхности. Обувь намокала и промерзала, сушить ее было негде, так как костры разводить запрещалось. Выбивались из сил обозные и артиллерийские лошади. Подвоз продуктов и боеприпасов усложнялся с каждым днем. (К тому времени на посту командующего Второй ударной армии Клыкова сменил генерал Власов.- Г.М.).
К концу марта почти трехмесячное наступление приостановилось. 2-я ударная армия перешла к обороне. На болотах возводились дзоты, оборудовались минометные и артиллерийские позиции, прокладывались бревенчатые настилы и гати, минировались подходы.  (…) Наступила весна. Снабжение нашей армии, глубоко вклинившейся в занятую противником территорию, еще больше ухудшилось. Не хватало боеприпасов, продовольствия, обмундирования. Некоторые подразделения оказались отрезанными от основных сил обнажившимися болотами. Транспортные самолеты, помогавшие нам, часто гибли от "мессеров". Командование фронта решило отвести в первую очередь спецчасти и 13-й кавалерийский корпус. Я видел, как через деревню Чауни, где располагался штаб 61-го гвардейского стрелкового полка, шли конники генерала Гусева, держа в поводу изнуренных лошадей. Не лучше выглядели и сами кавалеристы. Армия выходила через узкую горловину между Мясным Бором и Спасской Полстью» - писал участник боёв Я. Ф. Карелин. Армия попала в полное окружение. Между тем Сталин категорически запретил отступление. Все попытки прорвать окружение оказались безуспешными, так как силы были явно неравными.
К началу июня Второй ударной армии уже не существовало. Считается, что погибло от двадцати до тридцати тысяч человек, взято в плен (по немецким сведениям)  тридцать три тысячи военнослужащих, в том числе и генерал Власов. О том, что он взят в плен не просто так, а его пленение имело для немецких войск большое значение, свидетельствует тот факт, что немцы, взявшие Власова (капитан М. фон Швердтнер и зондерфюрер К. Пельхау), получили: первый Крест военных заслуг, а второй – месячный отпуск, как свидетельствует уже упоминавшийся К. Александров.
Конечно, как мы говорили со ссылкой на книгу Д. Волкогонова, сомнения не то что в правомерности, а вообще в легитимности большевистского режима, несомненно, были у Власова и раньше, но мысль о создании собственных вооружённых сил стала для него главенствующей именно в плену, так как первый документ, призывающий единоплеменников собираться вокруг Российского освободительного движения (РОД), так называемое Смоленское воззвание Власова датируется уже 1942 годом. Тогда же создается и Русский Комитет – первая организация, преобразованная впоследствии в Комитет освобождения народов России (КОНР) – 1944 год. В 1944 году начала формироваться и Русская освободительная армия (РОА). Интерес к этим вопросам особенно проявляется в наше время, потому что сейчас мы снова стоим перед проблемой выбора пути.
Говоря о сталинском режиме, Власов писал: «Высшие достижения Русского народа неразрывно связаны с теми периодами его истории, когда он связывал свою судьбу с судьбой Европы, когда он строил свою культуру, своё хозяйство, свой быт в тесном единении  с народами Европы. Большевизм отгородил Русский народ непроницаемой стеной от Европы. Он стремился изолировать нашу Родину от передовых европейских стран. Во имя утопических и чуждых русскому народу идей, он готовился к войне, противопоставляя себя народам Европы». Заметим в скобках, что последняя мысль во многом созвучна тем концепциям, которые развиты в книгах В. Суворова «Ледокол», «День М» и других.
Отвечая на вопрос о необходимости создания самостоятельной русской освободительной армии, Власов писал: «Ни Сталин, ни большевики не борются за Россию. Только в рядах антибольшевистского движения создаётся действительно наша Родина. Дело русских, их долг – борьба против Сталина, за мир, за Новую Россию. Россия – наша! Прошлое Русского народа – наше! Будущее Русского народа – наше!».
Уже тогда (в 1941 году) в Дрездене была выпущена брошюра М. Розе «Сталин». В ней были приведены цифры политических заключённых в СССР:
        «В 1922 году было 22 лагеря на 6 тысяч человек,
        в 1930 году – 90 лагерей на 1 млн. 500  тысяч,
        в 1932 году -140 лагерей на 2 млн. 800 тысяч,
        в1936 году  - 250 лагерей на 6 млн. 500 тысяч,
        к 1938 году число заключенных составляло примерно 8 млн. человек. С мая 1937 по 1941 год военными трибуналами вынесено 1193 смертельных приговора командирам армии разных чинов» (Данные приведены в книге А. Бахвалова «Генерал Власов. Предатель или герой?» , СПБ: 1994 г., изд. «ВШ МВД России»). Эти данные, в отличие от тех, которые приводились А. Солженицыным, пока никем не оспаривались. Нет никакого сомнения, что Власов, будучи в плену, был знаком с приведёнными фактами.   
Выше уже отмечалось, что около миллиона советских военнослужащих, оказавшихся в плену и перешедших на сторону немецкой армии, воевали в её рядах. Среди них были и  генералы Краснов и Шкуро. Но свою задачу Власов понимал совершенно по-другому: речь шла о формировании армии под командованием русских и независимой от немецкого командования. 7 августа 1942 года Хильгер, бывший советник германского посольства в СССР, сообщал в Берлин о ходе допроса Власова: «Несмотря на то, что Власов достаточно информирован о чрезвычайном положении в области продовольственного снабжения и о нарастающей усталости населения от войны, он всё же полностью исключает всякую возможность того, что Сталин уступит или будет устранён от власти изнутри.(…) По его мнению сопротивление русского народа можно сломить, лишь доказав, что Германия не имеет таких намерений (превратить Россию в колонию – Г.М.), а согласна обеспечить существование России и Украины в форме, например, протектората». (Цит. по книге А.Н. Колесник «Генерал А.А. Власов – предатель или герой?», М.: 1991 г., стр. 53).
Не удивительно, что такая позиция Власова не вызвала энтузиазма в правящих кругах Третьего Рейха, тогда ещё упоённых своими успехами на восточном фронте. К тому же никаких «предательских» показаний на допросах, протоколы которых сохранились, Власов не давал. Об этом прямо пишет К. Александров: «Власов НЕ давал никаких «исчерпывающих показаний» немцам на допросах июля 1942 – не знаю, кто сочинил такую чушь. Протокол допроса Власова немцами сохранился, он минимален, по сравнению с протоколами допросов таких выдающихся советских генералов как Лукин, Понеделин, Мазанов и др. Власов, например, сообщил, что где-то за Уралом создается новый индустриальный центр, а союзники высадятся в Европе в 1942 году. А вот драгоценный генерал Лукин сообщил немцам на основе своих бесед с одним из генштабистов Красной Армии: А) Суточное производство танковв СССР; Б) Количество формируемых стрелковых соединений в тылу (на основании секретного постановления Совнаркома СССР). И кто из них дал «исчерпывающие показания»?
                В Архиве УФСБ Петербурга и Ленобласти хранится протокол допроса чекистами сотрудника немецкой военной разведки, допрашивавшего Власова после пленения в июле 1942 года, капитана Торндорфа. Этот самый капитан или майор (не помню сейчас чина) честно сказал: что никаких ценных показаний Власов не дал, потому что вспомнить он ничего существенного, кроме характеристики Власовым Жукова и Мерецкова, не может.»
Однако впоследствии положение быстро начало изменяться. Но, уже поняв замысел Власова с самого начала, с ним согласились сотрудничать многие представители старой эмиграции. Среди них – генерал Туркул, полковник Кромиади, граф Ламздорф, офицеры Кравченко, Путилин, Томашевский и другие. Власову удалось договориться также с руководителями Российского общевоинского союза (РОВС), организации, созданной ещё по указанию генерала Врангеля; НТС «Новое поколение», частью казаков (кроме воевавших под командованием генералов Краснова и Шкуро) и Русским национальным союзом участников войны (РНСУВ). Лидер русских эмигрантов во Франции того времени Жеребков  встречался в Париже с рядом русских эмигрантов, в том числе и с вдовой Д.С. Мережковского – З.Н. Гиппиус и сообщил ей о деятельности генерала Власова.
Немного позднее в деревне Дабендорф под Берлином был организован учебный центр под руководством Власова со штатом в 1200 человек. Там же издавались две его газеты «Доброволец» и «Заря». Обе они выходили по два раза в неделю. Активно поддерживал РОД известный немецкий писатель Эрих-Эдвин Двингер, которому, кстати, за его прорусскую позицию было запрещено печататься в Германии. Вот, пожалуй,  все силы, на которые поначалу могло опереться власовское движение. Но, начиная с 1943 года, в связи изменением положения на фронтах, ситуация стала меняться. Ещё в 1943 году против власовского движения выступали Г. Гиммлер, Р. Лей, А. Розенберг. Единственным, кто сочувствовал Власову, был руководитель немецкой молодёжи Б. Ширах. Сам же Гитлер относился к этому движению с осторожностью, понимая, что создание независимой русской армии в собственном тылу является серьёзной опасностью для Рейха, и даже констатировал (на одном из совещаний), что создание организации, подобной РОА, положило бы конец притязаниям Германии на Востоке .
В феврале 1943 года, когда власовское движение стало набирать силу, Сталин провёл ряд процессов, на которых были заочно (!) осуждены и приговорены к расстрелу бывшие генералы Красной Армии А.А. Власов, В.Ф. Малышкин (ближайший сотрудник Власова, впоследствии казнённый вместе с ним, и некоторые другие). Комментируя этот факт,  немецкий исследователь власовского движения И. Гофман сделал вывод, что Сталин больше всего боялся создания «прогерманского русского правительства».  И он же констатировал: «Если 1 дивизию РОА, в общем и целом, можно считать дисциплинированным,  боеспособным и надёжным соединением, то, конечно, с определённой оговоркой: она была надёжной лишь в смысле русского освободительного движения, но не как послушный инструмент в руках немецкого руководства». 
Как уже говорилось, в 1944 году РОД было преобразовано в КОНР. В него входили руководители белоэмигрантских организаций Руднев и фон Лампе (у А. Колесника последний назван «Лямке»), «от Российского общевоинского союза – генерал белой армии –Балабин, Абрамов и Крейтер; от Национального союза участников войны – Туркул; от парижского отделения белоэмигрантов – Жеребков». ( А. Колесник, цит. соч., стр.72). Тогда же создание этой организации приветствовали «имперский министр Франк, заместитель Риббентропа Лоренц и руководитель словацкого марионеточного правительства Тиссо» ( там же). Было принято решение о создании РОА.
В это время Гитлер отдал распоряжение рейхсфюреру СС Г.Гиммлеру начать образование в рамках СС национальных формирований. Среди них были образованы известные нам по ведущейся до сих пор полемике дивизии СС «Эстония», «Кавказ», «Галичина», Русский казачий корпус СС под командованием генерала фон Панвица и другие. В бывших республиках СССР, ставших ныне самостоятельными государствами, и поныне нет единого мнения о роли этих образований в деле национального самоопределения. Однако с РОА дело обстояло иначе. Армия Власова не состояла под командованием Гиммлера, который в то время стал её уже поддерживать. Тогда же, в ноябре 1944 года Э. Кальтенбруннер от имени Гитлера послал Власову телеграмму о назначении его главнокомандующим РОА.
Известно, что во время встречи с Гиммлером в сентябре 1944 года Власов сказал: «Вы должны знать и то, что сам Сталин не верил, что вы верите в победу одним военным сапогом. Он рассчитывал на политическую атаку с вашей стороны. Ранней осенью 1941 года Сталин созвал совещание всех командующих армиями, он выразил своё торжество по поводу политических провалов Германии и признался, что его волновали не первые успехи германской армии, а возможность, что Третий Рейх выставит как козырь «русскую освободительную армию». Тогда уже, г-н министр, Сталину пришла в голову мысль со своей стороны прибегнуть к уловке и, начиная с 1942 года, объявить войну «отечественной». Тогда он впервые упомянул наших исторических героев. Сталинская теза, в рамках жизни СССР, была настолько необычной, что она была принята генералами Красной Армии только после большого колебания, да и то с недоверием». ( «Очерки к истории Освободительного Движения Народов России», Изд. СБОНР, Канада, 1965 г., стр. 67).
Тот же  Штрик-Штрикфельдт приводит интересное суждение Власова о Гиммлере: «Я думал увидеть кровожадного чекиста вроде Берии, настоящего великого инквизитора, для которого я только «русский унтерменш»… А встретил я, как мне, по крайней мере, показалось, типичного буржуа. Спокойного и даже скромного. Никаких заскоков, как, скажем, у Лея… Напротив, скорее, некоторая неуверенность. (…) Да, Гиммлер как бы извинился передо мной, что его довольно долго вводили в заблуждение «теорией об унтерменшах»… Я не думаю, что Гиммлер умён. Он кажется мне, скорее, ограниченным, узким и педантичным. Он из деревни, а значит, как я, крестьянин. Любит животных… Он открыто признал многие ошибки, сделанные до сих пор. И это мне понравилось. (…) Если я его правильно понял, мы можем сформировать 10 дивизий. Русский Освободительный Комитет может сразу же начать действовать как суверенный и независимый орган».  ( Цит. соч., стр. 342-343). И автор делает вывод, что «служа своему народу, он заключил сейчас соглашение с Гиммлером, как Черчилль в своё время со Сталиным» (стр. 344). Однако Гиммлер до конца относился к Власову с большим недоверием. Иногда Власова называли «русский де Голль». К тому же в православном соборе в Берлине в честь КОНР и РОА глава русской православной церкви заграницей митрополит Анастасий отслужил торжественные службы.
После манифеста о создании РОА в её ряды изъявили желание влиться казачьи части (около 50 тысяч человек), сербские части Летича и армия генерала Недича. Были предприняты попытки связаться со штабом оппонента Тито - Драже Михайловича. ОУН в лице С. Бандеры отказался воевать совместно с «москалями», но сам Бандера был на переговорах с Власовым. Но вместо предполагаемых десяти дивизий удалось сформировать только две. Было и около пяти тысяч лётчиков. Сроки уже поджимали. Но для дальнейшего развития власовского движения времени не оставалось. В последние дни войны «1-я дивизия РОА/ВС КОНР не собиралась вмешиваться в Пражское восстание, но ей был предъявлен ультиматум со стороны немецкого Пражского гарнизона – сдать оружие. Этот ультиматум хранится в одном из конвертов, кажется к 15-му тому архивно-следственного дела (могу уточнить, - автор цитаты К. Александров).  (…) Власов не находился при 1-й дивизии. Он появился в дивизии только к 30 апреля и высказался против вмешательства дивизии в восстание. Но не потому, что хотел быстрее бросить своих людей, как утверждает ведущий, а потому что считал (совершенно верно!), что дивизия потеряет 2–3 драгоценных суток и не успеет уйти в американскую зону, что и произошло. Из-за восстания Буняченко не успел пересечь демаркационную линию. Более того – самого восстания бы не было, если бы власовцы не согласились его поддержать 2 мая 1945 – в тот день, когда получили ультиматум из Праги». Работы  К Александрова по истории власовского движения по точности концепции и значимости приводимых им фактов вообще заметно выделяются среди работ отечественных исследователей. Для примера приведём откровенно мифологический факт, имеющийся в цитируемой выше книге А. Колесника о том, что 7 мая 1945 года Власов будто бы направил маршалу Коневу, командующему 1-ым Украинским фронтом телеграмму такого содержания: «Могу ударить в тыл немцам» (стр. 86). Значительная часть военнослужащих РОА, оказавшихся в зоне американской оккупации, была предательски выдана Сталину, против чего, например, резко возражал генерал Деникин, находившийся в это время на территории США. Любопытный факт сообщает в своей мемуарной книге советский разведчик А. Судоплатов о выдаче П.Н. Краснова и А.Г. Шкуро англичанами в тот же период. Она была противозаконна и не предусматривалась даже ялтинскими соглашениями. Их фактически «обменяли» на бывшего германского военно-морского флота гросс-адмирала Редера и группу высокопоставленных немецких офицеров, оказавшихся в советской зоне оккупации, хотя советские власти рассчитывали воспользоваться обширными связями Редера и имеющейся у него ценной информацией. Но «пожертвовали» этим во имя страстного желания «отомстить».
Процитируем  документально обоснованное суждение К. Александрова о суде над Власовым и его сторонниками: «Власов не был казнен на основании приговора Военной коллегии Верховного Суда СССР от 1 августа 1946 г. Это ложь. Власов и его подельники были казнены на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 23 июля 1946 г. В соответствии с решением Политбюро смертный приговор Власову должен был вынести генерал-полковник В.В. Ульрих – тоже великий ревнитель правосудия – в заседании Военной Коллегии. Всех было решено повесить 1 августа в условиях тюрьмы. Таким образом, Власов и его подельники были казнены:
А) На основании решения неинституционального органа власти;
Б) На основании решения руководящего органа партии, виновного в развязывании массового террора в стране в 1930–1940-е гг. и в смерти миллионов советских людей (как было зафиксировано в определении Конституционного суда РФ по «делу КПСС» в 1992 году). И приговор, вынесенный таким «органом власти» не может считаться наказанием по суду, тем более возмездием». 
Подводя итоги, мы можем сказать, что революция, задуманная генералом Власовым, с попыткой опереться на войска вермахта и на собственную освободительную армию, не удалась. Конечно, это закономерно, и сроки формирования частей РОА были слишком незначительными, и военно-политическая ситуация была далеко не той, что в 1941-42 годах, да и Сталину к тому времени уже во многом удалось создать вместо русского так называемый «советский народ». Этому народу требовалось новое божество, которым и стал Сталин. «За Родину! За Сталина!» - с этими словами шли на смерть комиссары и командиры, преданные сталинскому культу.
Генерал Власов сделал свой выбор. Был ли он верным? На этот вопрос мы едва ли сможем ответить однозначно, да и история вопреки некоторым её толкователям, не знает однозначных решений. Но он был и оставался до самой смерти истинным русским человеком и не шёл на поводу ни у каких пророков «светлого будущего». Это трагическая фигура, такой она остаётся в нашем сознании и сегодня. 
Июнь 2009 г.