Разновесие

У брата погибла жена. Он на три года младше меня. Как погибла? А нынче не удивительно погибать, удивительнее жить. Таксист пьяный был, ну, и не справился с рулём. Жену Лёшкину сразу насмерть. У таксиста того голова в двух местах проломлена была - выжил.
Я брательнику говорю, мол, спрячем его, в смысле, закопаем, давай. Куда там! Нивкакую! Две дочки без матери остались. Ленке тогда восемь было, а Ольге на два года меньше. Беда! Ладно, родители под боком. Лёха, сам-то шофёр дальнобойщик. В то время по неделям в командировках пропадал, а тут такое дело. Он из-за дочек-то из шоферов слесарем тут же, в гараже остался. А что делать, девчонок поднимать надо было.
Вот я ему и говорю:
- Давай закопаем идиота!
А он, Лёха-то, и говорит:
- А что изменится?! Может, жену верну?! Он-то, шофёр, и сам чудом выжил! Приходил раза три уж ко мне. Сидит, молчит. Видно совесть совсем замучила. Деньги обещал высылать каждый месяц, пока дочки не вырастут. Я сказал - нет! Никаких денег чтоб не было. Мучается человек, вижу же!
Ну, его, Лёху! Раскис. Нет, так-то он ничего, после смерти Анны держался. Не запил, не раскисал. Целый год один, без женщины, значит. Матери спасибо - помогает. А на втором году они и сошлись, Лёшка и Люда. В Церковь брат стал ходить, сказал, что в Бога поверил.
Я ему, было, начал говорить: Как это так? Поверил! Да ты же комсоргом в десятом классе был! В партию собирался! И вдруг, на тебе! В Бога поверил! Не верю!
А он мне в ответ:
- Не веришь? Ну... и не верь.
Тихо так сказал. Я даже удивился, Лёха и так тихо, не закричал, не заспорил...
Стали они, Лёшка с новой женой по монастырям ездить. Каждое воскресение в Церковь ходить. До Церкви у нас десять километров, потому как она в соседнем селе. Пешком ходить приходится. Сёла-то наши обнищали, ни совхозов, ни колхозов. Машин нет, о лошадях уж забывать стали, какие они, лошади? Вот же, дожили!
А Лёха полдня в воскресение в Церкви стоит! Чего там такого интересного?! Весь воскресный день у них с Людмилой на это дело уходит. И дочек приучили с собой в Церковь.
Лёшка к вину не прикоснётся, тихий стал, добрый. А главное - спокойный. Я другой раз ему чего и плохого скажу, а он всё одно:
- Бог с тобой, брат..., одумайся пока не поздно!
И знаешь, задумываться я часто стал. Так ли я прав, так ли у меня всё хорошо, правильно ли живу. Книжки божественные, что Лёха давал мне, стал почитывать.   С начало-то я в них ничего не понимал, не понимал, чего это они по выходным всё в церковь, да в церковь. А тут вычитал, что и мне на литургии присутствовать можно. Пока, значит, поп не скажет, чтоб оглашенные уходили. Я так понял, что оглашенные, это которые не верят, без креста значит.
Лёшке заранее сказал, что в воскресение с ними пойду. Он на меня как-то так посмотрел, странно так посмотрел, но хорошо.
Вышли рано утром, ещё половины седьмого не было. Люда сказала, что литургия в девять, но придти раньше надо, чтобы записки за здравие или за упокой успеть подать.
А какая красотища-то у нас в рань такую! Дорога всё полями да лесами, загляденье! Племянницы всю дорогу песню о Христа-младенца пели, как сад у Него был. Он розы выращивал, а потом детям раздал всё. А Его люди спросили:
- Как Ты себе венок сплетёшь, в твоём саду нет роз?!
А Христос ответил им: - Вы забыли, что мне остались шипы?
Вот люди ему из шипов венок и сплели. От того венка у Христа кровь на лбу, как розы... Душевная сильно песня! У меня аж слёзы вылезли! Когда это со мной было, я и в детстве не ревел!
А в церкви, когда поп сказал, чтобы такие, как я уходили, я и совсем разревелся. Так хорошо, спокойно мне там оказалось, а тут - уходить.
Раз пять я туда с ними, ходил, а потом захотел, чтобы крестили меня. Уж больно спокойные они все там, добрые, стоящие в Храме. И мне таким захотелось стать -спокойным.
Вот только одно мучает меня - почему в Храме все такие добрые, сочувственные, предупредительные, а на улицу выйдешь, как в лохань с дерьмом окунёшься! Противно всё! Почему?!



апрель 2006г.