Весна... весна идет...

Ранним пасмурным утром Лёка сидела на кухонном подоконнике...За окном сырость и грязь.
-"Весна"-подумалось Лёке, "вот такая хреновая весна."
"Весна, весна"-пела Сурганова в ее плеере.
Хотелось свежего воздуха. Квартира в которой она жила была коммунальной.
На общаковой кухне Клавдия Ильинична варила суп, делала пережарку из морковки и лука на ароматном масле. Хотелось свежего воздуха.
"В коммунальной квартире содом и гомора, кошки рожают, дети орут"- заливалась Светлана со своим оркестром.
Мимо окна пробежал Сёмочка, трехлетний сын еще одной соседки.
-"Сёмка, ты что носишься тут? Видишь суп варю, ошпарю еще, будешь тогда орать. Совсем родители одурели, не смотрят за дитем"-разразилась тирадой Клавдия Ильинична.
Из комнаты Сёмочкиных родителей доносились недвусмысленные крики, стоны и скрип кровати.
-"Одного им мало, еще хотят, нищету плодить,надеются что жилплощадь им дадут. Дадут, капк же, место на кладбище им дадут."
-"Ты что бурчишь, Ильинична?"- на кухню вышел представитель третьей семьи коммуналки-Петрович. Имени его не знал никто, возможно, что он и сам его уже не знал.
-"Иди к чертям, бурчишь, я тебе сейчас половником по хребтине побурчу, так побурчу. Опять отравой своей дымить пришел."
"Отравой" Клавдия Ильинична называла Беломор Петровича. Зашумели спички в коробке, чиркнули одной из них. К запахам говяжьего бульона, жареного лука и Петровического перегара добавился и запах Беломора.
Петрович зашелся в кашле от первой затяжки.
-"Да когда ж ты издохнешь, никакого покоя, то пьет, то отравой своей людей морит, а теперь еще и бацилы свои раскидывает"- продолжала Клавдия Ильинична.
Из-за двери послышалось жалобное мауканье.
-"Мусечка моя, девочка моя сладенькая, одна ты у меня хорошая. Покушать пришла, сейчас, сейчас, на тебе колбаски. Деточки всю тебя обглодали. Похудела как, кушай, кушай, киска моя"- Клавдия Ильинична кормила своего недавно окотившегося зверя. Как зверь котился слушала вся квартира, ночью. Даже у незлобного Петровича начали сдавать нервы, но все обошлось. И к Мусечке проживавшей теперь под ванной добавились еще три котенка. Пока безымянных. В ванну же ходить стало весьма проблематично, так как Мусечка в каждом видела похитителя своего ребенка и начинала шипеть и кидаться на ноги.
Крики и стоны за стеной усиливались, спинка кровати начала долбиться в стенку примыкавшую к кухне.
-"Совсем обнаглели, совесть потеряли- зашлась в крике Клавдия Ильинична. -Я им сейчас..."- и начала стучать половником по стенке.
От таких сокрушительных ударов с потолка начала осыпаться штукатурка и попала аккурат в глаза нарушительнице всеобщего спокойствия.
-"Ах ты, твою мать, сто раз говорила, ремонт пора делать, никому ничего не надо".
Моргая и ничего не видя перед собой, она начала пятиться назад, к умывальнику и волей случая задела филейной частью ручку сковородки, резко отскочила. Сковородка и ее содержимое незамедлительно оказались на полу и спине любимой кошки. Кошка с воплями бросиласи прочь с кухни. В момент отскока была задета кастрюла с бульоном и ее постигла та же участь. Бульон разлился по полу и впитался в вельветовые штанишки Сёмочки и нагреваясь они доставили ему массу неудобств и дискомфорта. На крик ребенка прибежал отец, и мать, на ходу застегивая халат. Клавдия Ильинична стояла над раковиной, промывая глаза от злосчастной штукатурки и одновременно пыталась внушить догмы морали и нравственности Сёмочкмным родителям. Которые в свою очередь взывали к неаккуратности и нелюбви к детям и вообще всему живому. Петрович тихо ретировался в свою комнату. Крик, ор, шум, гам.
-"Весна, весна идет, весне дорогу"- все еще пела Сурганова в плеере Лёки.
Солнце выглянуло из-за тучи. На улице защебетали птицы.
-"Весна"-подумала Лёка, "а жить-то хочется."
И улыбаясь вышла с кухни...