Глава 9 романа Покровитель черновик романа

Глава 9
Раздевающаяся женщина как раскрывающаяся тайна

Последнее время мне было нечего сказать, за меня без умолку говорила Габриэла. С тех пор, как она поправилась, она очень хотела мне сказать что-то важное, а поэтому чаще говорила о себе, причем абсолютно все, что она чувствовала, знала, видела, слышала или просто воображала себе, когда уставала от реальности.
- Я многому научилась у самой себя, - призналась мне она и это ее признание немного повергло меня в шок.
- Мне стоило только однажды всего лишь подумать о счастье, как я тут же становилась счастливой, - смущенно улыбалась она, брызгая мне в глаза надкусанным апельсином.
И тут меня прожгла страшная мысль – апельсинов на острове нигде не было и не росло, так где она могла взять этот апельсин? Она улыбалась, а я лихорадочно перебирал собственные мысли. Они во мне катались, как шарики и громко звенели друг о друга, может от этого у меня так звенело в ушах.
- А где ты взяла апельсин?! – спросил я у Габриэлы.
- Да, тут неподалеку сорвала – соврала, не моргнув глазом, Габриэла.
- А ты покажи мне, - улыбнулся я, едва пряча в доброй улыбке усмешку.
- Пожалуйста, - Габриэла спокойно взяла меня за руку, и мы поднялись вверх по выступам скалы к лесу.
Мы долго с ней бродили взад и вперед, пока у нас обоих не иссякло терпение, что было вполне заметно по ее и наверное, моему лицу.
- Вот здесь росло, - ткнула пальцем в ствол пальмы Габриэла, - но куда оно исчезло, я не знаю. Даже ума не приложу!
- А я знаю, что здесь никогда не росли апельсины, - рассердился я, - когда ты пропала я обошел весь остров!
- Просто чудо какое-то, - рассмеялась она, будто и вправду издеваясь надо мной.
- Что бы ты мне не говорила, я тебе не верю! – я посмотрел ей прямо в глаза.
Габриэла облизнула свои губы и улыбнулась.
- Молчание – согласие, - сказал я.
- Ты о чем-то меня спросил?! – рассеяно вздохнула Габриэла.
«Мужчина без женщины все равно что грешник без преисподней», - подумал я.
Говорить с ней мне уже не хотелось. Что бы я сейчас ей не сказал, уже не имело бы никакого значения. Мы стали разговаривать друг с другом взглядами, я прямыми и беспощадными, она испуганными и уклоняющимися.
- Н-да, - вздохнул я и обломал ветку у пальмы, под которой мы молча стояли уже более получаса.
- Тебе не надоело молчать?! – спросила меня, наконец, Габриэла.
- А тебе не надоело врать?! – сощурился я.
- У меня просто плохая память, - недовольно пробормотала Габриэла.
- И поэтому ты мне врешь, - засмеялся я, пряча в себе приступ гнева.
- Думай, что хочешь, - Габриэла устало прилегла на землю.
Ее движение будто позвало меня вниз к ее страстному и легко доступному телу. Она угадывая мое желание подняла юбку, обнажив свой темный лобок. Еще мгновенье, и я очутился в ней с диким стоном. Она тут же взвизгнула, и оцарапала мне ногтями шею, целуя меня.
- А хочешь я его поцелую?! – и она проглотила стрелу удовольствия.
Несколько сильных толчков, и мое семя исчезло в ее желудке, словно правда в ее постоянно улыбающихся глазах.
- Скажи, зачем тебе это, ведь ты меня не любишь, - провел я рукой между ее лопаток.
- Не заморачивайся, - печально улыбнулась она, - мы сделали друг другу приятно, и хорошо!
- Все, что хорошо – плохо, - вздохнул я.
- Ты просто рехнулся! – засмеялась она, вырываясь из моих объятий, - ты еще не устал руководствоваться одной логикой?!
- Устал, - признался я, - а что делать, если моя логика упрямо тычет в тебя пальцем?
- А может фаллосом? – она игриво дотронулась до него, и я опять ее захотел.
Природа будто взбунтовалась во мне, за все совершенные мной ошибки и теперь пыталась отыграться на моих чреслах. Я опять овладел Габриэлой. Ее затуманенные хмельной дымкой глаза глядели на меня так упоенно, словно только я один был центром ее Вселенной и смыслом ее существования.
Во время оргазма она тихо вскрикнула и закрыла глаза. Она лежала тихо и неподвижно как мертвец… Я не стал тревожить ее сон, я тихо встал и пошел к морю. Окунувшись в теплые волны, я подумал вдруг о том, что мир намного удивительнее того, чем мы можем себе представить. Я ощущал, как моя душа и все мое тело обновляется новой женщиной. Как ее запах постепенно проникает в меня и заполняет все свободное пространство… Секс с Габриэлой не существовал, а посекундно творился заново… Его непрерывная кривая уходила с ее тихим вскриком в небеса, а там наши чувства приобретали невесомость лучей и окрашивали собой уже другие планеты.
И тут мой взгляд сфокусировался на множестве апельсинов, плавающих у берега, а некоторые из них уже валялись на песке, выброшенные на берег волнами. Они ярко горели на солнце оранжевыми бликами, подчеркивая собой для меня плохую память Габриэлы. Выходит Бог есть, впрочем, я это всегда знал, просто он чаще бывает безразличным к нам, потому что решительно ничему не служит.
- Почему ты меня оставил, я еле нашла дорогу к тебе, - пожаловалась Габриэла.
- Просто ты так сладко спала, что мне не хотелось тебя будить, - я обнял ее и кивнул головой на лежащие на берегу и плавающие апельсины.
- Я же говорила тебе, что не помню, где взяла этот чертов апельсин, - улыбнулась весело Габриэла.
Мы с ней собрали все апельсины в два ящика и отнесли в бунгало. Солнце светило ярко, Габриэла насвистывала популярную мелодию из репертуара Поля Мориа, но у меня на душе все равно пролегла какая-то смутная тревога… И еще постоянно внутренний голос повторял одну и ту же фразу – Бог сотворил нас и сбежал! А куда? Неизвестно! Ученые говорят, что мир постижим, но разве они думают о Боге?!
- С кем ты говоришь?! – испугалась за меня Габриэла.
- Сам с собой, - усмехнулся я.
- Наверное, ты пережарился на солнце?
- Возможно, - вздохнул я и снова ее обнял.
- Мне страшно, - поежилась Габриэла, - с кем ты говорил, с собой?!
- Не бойся, это сны, - они приходят ко мне, чтоб мне не было скучно в жизни!
- Да уж, - изумленно произнесла свое восклицание Габриэла, - и ты еще руководил какой-то громадной фирмой, из-за которой мне заплатили, чтоб я тебя затащила на это  гребанный остров!
- И  сколько тебе заплатили, - усмехнулся я.
- Сколько заплатили, столько и отобрали, немного, всего-то две тысячи английских фунтов!
- А почему не долларов?!
- А я им не верю! Они их печатают как фантики!
Стоило мне задумываться о смысле своего существования, если Габриэлу это совершенно не интересовало и она все равно жила, жила как маленький темный зверек, просто для того, чтобы жить и ни о чем не думать.
- Габриэла, а ты кто по национальности?!
- Я армянка.
- Странно, а я подумал, что ты туземка.
- Ну, вообще-то мой папа имел африканские корни.
- Весь мир рано или поздно смешается, - вспомнил я фразу профессора Вернадского.
- О чем ты думаешь? – спросила меня Габриэла. – Наверное, ты так много думаешь, что даже пытаешься осмыслить свое удовольствие! – засмеялась она.
- Н-да, - я озадаченно вздохнул и поглядев на нее, вообще перестал думать.
 Это была как защитная реакция, но потом, когда она снова повторила свой вопрос, я сказал:
- Я опять хочу тебя!
- Да, ты совсем уже рехнулся! – возмутилась почему-то Габриэла.
Однако ей не удалось от меня отвертеться. Секс был единственный на острове занятием, от которого совершенно невозможно было отказаться. Со временем мы даже стали обсуждать себя в сексе.
- Мы были сегодня великолепны, - обычно говорила Габриэла.
- Да нет, это ты была великолепна! – радовался я.
Однако спустя какое-то время у Габриэлы ко мне неожиданно появились претензии.
- Ты слишком быстро кончаешь, - как-то недовольно заметила она.
- Неужели?! – удивился я.
- Нет, ну на самом деле! – фыркнула она.
- Получается так, что низы не хотят, а верхи не могут, - отшутился я.
- Ну, раньше-то у тебя ведь все получалось! – с вызовом крикнула Габриэла.
- А ты веришь в Любовь? – спросил я, и Габриэла стыдливо потупилась, у меня даже возникло ощущение. Что я уличи в чем-то виновную преступницу.
И действительно, через мгновенье Габриэла разрыдалась, она валялась у меня в ногах и целовала мне ноги. Она что-то пыталась мне сказать, но проглатывала слова, слезы ей мешали говорить. Она мычала, как корова, но не от удовольствия, а от страдания, которое озарило ее всю изнутри.
- Мы должны напиться, - прошептала она, уже перестав плакать, - у меня здесь недалеко зарыта одна бутылочка.
Она встала и пошатываясь пошла к пальме, на которой раньше были спрятаны видеокамеры. Именно из-под этой пальмы, из кучи песка она вырыла бутылку вина «Злата капля». Мы открыли бутылку с помощью ножа и выпили. Это было превосходное вино. Мы пили с ней по очереди из горлышка за Любовь, которую желали найти друг в друге. Кажется, нам что-то мешало стать более близкими и светлыми, словно какая-то темная тень пролегла между нами.
- Я хочу тебя, - сказала Габриэла, когда мы выпили вино и мы совокупились.
На этот раз нас пронзил ослепительный оргазм, нарисовавшийся на несколько секунд на ее восхитительном лице. Секс стал для нас высшей сферой общения, он как музыка и молитва снимал всякое напряжение и уводил за собой на немыслимую высоту.
Теперь мы утоляли свою жажду вином, которое Габриэла вырывала отовсюду, будто оно здесь произрастало в пене, под камнями, и во всякое время занимались сексом, который попутно звали любовью. Жизнь текла легко и незаметно. Так же незаметно у Габриэлы рос живот. Продуктов, как и вина, на нашем острове было хоть завались, но я уже не задавался вопросами:
- Кто меня сюда упрятал, и кому это было нужно?!
Девять месяцев пролетело так незаметно, что я даже не помню, что все это время делал. Впрочем, у меня был самый простой и банальный ответ:
- Пил вино и занимался сексом!
Наконец Габриэла разродилась приятным малышом с такой же смуглой темной кожей, как у Габриэлы. За большие остроконечные ушки мы назвали малыша Микки-Маусом. Микки-Маус соблюдал тишину и спокойствие только тогда, когда мы занимались сексом. По-видимому, малышу очень нравилось наблюдать, как родители занимаются сексом, хотя нам с Габриэлой на самом деле хотелось больше поговорить.
Мы уже не обсуждали свой секс, мы обсуждали нашего малыша. Как он поел, как нам улыбнулся, как здорово пукнул, а затем покакал. Как радовали любые его естественные потребности и справляемые им надобности. Наш малыш, как и мы, не носил ничего на острове. Было очень тепло, поэтому необходимость носить одежду отпала как-то сама собой. Правда, иногда Габриэла одевалась и раздевалась, но делала она это только ради меня. Думайте, что хотите, но раздевающуюся женщину можно сравнить с раскрывающейся тайной.