Эскалатор

А что если дорога в чистилище, рай или ад, в какую-то сортировочно-распределительную точку там, наверху или внизу, это... обычный эскалатор. Как в метро. Может только скрипит под ногами пострашнее и пропасть под ступеньками поглубже, а может цвета какого-нибудь другого, но эскалатор!

Никаких объявлений пассажирам, никаких "держитесь за поручни", порядок и так соблюдается. Стойте справа, проходите слева. И стоят, и проходят. Не сразу понятно, что все это значит и куда ведет – ни "выхода" вверху, ни "платформы" внизу. Рекламных щитов на стенах тоже нет, никаких вечных депозитов, никакого алкоголя, никаких супер-премьер, ничего – голые своды. Белые. И медленно ползут ступеньки.

Какое занятие самое излюбленное у пассажиров эскалатора? По-моему, разглядывать проезжающие мимо лица. Знакомые, конечно, разговаривают, кто-то по привычке торопится, вприпрыжку бежит вниз, кто-то через две ступеньки вверх. Их мало. В первом случае это недопонимающие, заложники привычек, и в обоих – любопытствующие.

А ведь все мы грешны, так? В любом случае? Хорошо. Пусть ту малую толику безгрешных, искупивших грехи за себя и за того парня еще в жизни земной, лифтом поднимают и оперативненько проводят через «служебный» вход. Но остальные, мы с вами, добираются эскалатором. Бесплатным, правда, как соцобеспечение, положенным.

И вот, стоят люди. «Люди» – хорошее, подходящее слово. Стоят разные люди – молодые и старые, низкие и высокие, отрешенные и задумчивые, люди с нервным, бегающим взглядом, люди криминального вида, люди осунувшиеся, румяные, пухлые, веселые... Разные люди. А ступеньки ползут – вверх и вниз.

Чем дольше едешь, тем меньше встречаешь мелькающих торопыг – любопытствующих и недопонимающих. Есть ли здесь такое понятие, как «дольше»? Есть. Если не понятие, то ощущение. Остаточное, но уж очень глубоко въевшееся. И вот, когда это "дольше" примерно равняется плюс-минус бесконечности, когда всем уже все понятно, все эти совершенно разные люди – палитра, ассортимент, если хотите – спокойно стоят и смотрят на движущуюся ленту лиц, которые, в сущности, просто картинки. И попадаются среди этих картинок героически выглядящие матери с малышами на руках, карикатурные неряшливо одетые мужички с каменным взглядом в никуда и огромные усатые дяденьки в коричневых дубленках, костюмах и галстуках, выглядящие чересчур серьезно, но зажимающие пальцем страничку в дешевой книжке про очередного спецназовца. Проскакивают явные иностранцы, непременно в очочках, шарфах и пальто, или же рубашках-поло и брюках без стрелок, офисные дамы среднего звена, среднего роста и средних лет, черный пожилой мужчина, одетый как в 80-е, тетенька, которая уже почти бабушка, с жутко модной и ужасно идиотской книгой в руках, симпатичные своей молодостью и свежестью девочки и...

Встречаешься взглядом с совсем ничем не примечательной девушкой, которая озаряет этот бесконечный тоннель лишь загадочной лукавой улыбкой, такой мягкой, какая бывает только от веселых и счастливых воспоминаний. Хотя, может быть, на ее эскалаторе что-то смешное вытворил пьяный бомж, или она слушает какую-то песню, которая веселит ее каждый раз, или... Машинальным движением поправляешь прическу, а потом недолго смотришь ей вслед. Soleil! Soleil! Soleil!

А ступеньки медленно ползут – вверх и вниз, вверх и вниз, вверх и вниз…