Кто разбудит дом Китайца? гл. 9

Втроем мы перенесли Пантелея в хозяйские апартаменты, времени и сил понадобилось при этом не мало. Наконец, устроив пострадавшего на широкой постели, мы решили восстановить собственные силы. Заварили крепкий чай и устроились за столом все в той же комнате рядом с винтовой лестницей.
- Жаль, варенье так и осталось в кладовой. – Настасья Семеновна даже глянула из окна на крыльцо дома, видимо прикидывая – не сходить ли.
- Ну, уж нет, второго похода за фирменным угощением я в эту ночь не допущу. – Категорически заявила я.
- Да ладно уж, не переживайте, не пойду. – улыбнулась женщина. – Я сегодня действительно подустала. Сюда-то доплелась еле-еле. У соседки долго была, у нее дочка рожать раньше срока надумала. И вот еще приключения. Надо и силы и нервы в порядок привести, сейчас посидим и успокоимся.
- А вы уверены, что злоумышленник сбежал? Кто знает, а вдруг он до сих пор прячется где-то в доме? - кого-кого, а меня так сразу не успокоишь.
- А что если никого из посторонних не было? Спускался Пантелей по лестнице и случайно оступился? - Начала размышлять в слух тетя Аня.
- Не верю! Муж лестницы в доме на ощупь знает. Он по ним с закрытыми глазами гулять может. Каждую ступеньку сам чинил и перечинивал. Ему кто-то помог упасть. Тут и думать нечего! – Настасья Семеновна даже махнула в сердцах рукой. – Тем более многие знают – Пантелею достаточно ранки, чтобы истечь кровью. Я думаю, здесь была задача изобразить несчастный случай.
- Попробуем представить ситуацию по-другому. – Предложила тетя. – А если ваш муж погнался за кем-то и поскользнулся? А тот от страха и сбежал. Вор, например.
- Тогда хотя бы одна дверь должна была остаться открытой. Но мы же проверили все замки. – Я тоже решила внести свою лепту в обсуждение случившегося. – Может, стоило все таки вызвать милицию, сняли бы отпечатки пальцев и все такое?
- Уйти он мог через кухню, там как раз дверь с автоматически захлопывающимся замком. Мы же так громко топали и кричали, что вряд ли что-нибудь услышали бы. – Настасья Семеновна поглубже закуталась в свою пуховую шаль. – А вот насчет милиции… Пантелей не зря попросил. Сор из избы всегда вынести успеется.
В комнате повисло молчание. Все понимали – только сторож, очнувшись от полученной сейчас немалой дозы снотворного, сможет рассказать, что на самом деле произошло в доме: с кем он встретился и почему ему пришлось пересчитать лестничные ступеньки. Но оставались другие вопросы, ответ на которые можно было получить уже сейчас. Тетя Аня накрыла своей ладонью сцепленные в замок руки Настасьи Семеновны.
- Мужу с вами повезло, при такой болезни иметь рядом собственного доктора – большое дело. Это он вас послал учиться?
- Нет, когда мы познакомились, у меня уже был медицинский диплом в кармане. Собственно судьба и свела нас в больнице.
- Пантелей был вашим пациентом?
- Да вы что! Такого в природе быть не могло! – засмеялась женщина. – Я же по специальности акушер-гинеколог. И работала в родильном доме одного из районных центров. Его название вряд ли что вам скажет. Попала туда по распределению после Кишиневского института.
- То есть будущий муж нашел вас в Молдавии? – Продолжала мягко допрашивать собеседницу Анна Павловна. – А как же он там оказался? Я имею в виду не столько районный центр, сколько родильный дом.
- У женщины, которую привезли к нам из одного дальнего села, были тяжелые роды. Двойня – это всегда не просто. А тут на лицо были серьезные осложнения. Мы долго боролись за жизнь матери и уже практически не надеялись, что и новорожденные появятся на свет живыми. Но чудо! Первый мальчик сам закричал, а со вторым пришлось повозиться, но и он в конце концов пусть слабенько так, но запищал. Мы все – и врачи, и сестры, и нянечки – были счастливы. Знаете, это особое состояние. В любой больнице есть гинекология и родильное отделение. У нас они располагались на одном этаже и соединялись узким проходом. Так вот эта перемычка была чем-то вроде пограничной полосы. Открываешь одну дверь и попадаешь в тягостную атмосферу – боли, страдания и … какой-то безысходности. А за другой дверью точно в воздух взмываешь. Такие же палаты, но настроение совсем-совсем другое, тихо-радостное. В обычной жизни детский плач может раздражать, а здесь – это самый приятный звук. Однажды в родильном отделении случилась авария, лопнули трубы отопления. Ремонт длился месяца полтора. Надо было видеть врачей акушерского отделения? Они буквально завяли. Затяни ремонтники процесс починки еще на какое-то время, и нам ей Богу пришлось бы весь персонал роддома по-настоящему выводить из депрессии. Так вот, после той сумасшедшей ночи, когда я уставшая до чертиков, но довольная плюхнулась на диван в ординаторской, в дверь заглянул мужчина. Не успела я еще ответить на приветствие, как он уже протянул мне огромный букет роз. Я благодарно прижала цветы к груди, думая про себя – наверное, родственник только что разродившейся молодой женщины. Но уже через минуту розы со всеми своими шипами полетели в голову дарителя. Я просто взорвалась от негодования, откуда только силы нашлись. Представляете, этот субъект предлагал не много – не мало не отдавать потомство Марийке, той самой измученной роженице. Мол она все равно в беспамятстве, а очнется, скажите - ребенок родился мертвым. Накричала я на нахала, вытолкала взашей и немного успокоившись, домой поплелась. И нате вам – у порога квартиры сидит голубчик, поджидает меня. Хотела снова скандал устроить, но неожиданно для самой себя сказала – заходи. Трудный у нас получился разговор и долгий. Лишить младенцев матери – это же грех такой, что за всю жизнь не замолить. Опять же деревенская девка с детьми без мужа ох как настрадается! В ее сторону только ленивый не плюнет. А сколько обидных слов придется услышать малышам? Что делать, как выбрать наименьшее зло. В общем, скажу я вам, он меня почти уговорил. Покачала я головой – к кому же мы двоих сразу пристроим? В детский дом не отдам. И тут Пантелея ровно что стукнуло. Как услышал он про двойню , так сел обратно за стол и сказал - а теперь другой разговор будет.
Настасья Семеновна, словно вдруг очнувшись, засуетилась.
- Ну, мы с вами и засиделись! Такой поздний час, вы устали, я сейчас быстро постель приготовлю.
Тетя Аня по - доброму усмехнулась и подперев рукой подбородок, сказала:
- Час уже скорее не поздний, а ранний. Не волнуйтесь за нас, выспаться мы успеем. Вам сейчас не легко. Продолжить рассказ, значит, открыть некую чужую тайну. Ведь так?
- Верно.
- И вы не знаете – имеете ли на это право?
- Да, не знаю. А еще до сих пор у меня осталось чувство вины. Правильно ли я тогда поступила?
- Милая Настасья Семеновна! События тех лет напрямую коснулись нас всех. А значит, нам жизненно необходимо знать правду. Нынешняя ситуация очень серьезная. Получается, если мы во всем не разберемся, как же будем защищаться? Как поймем – от чего и от кого ждать угрозы?
Пройдя несколько раз от стола до лестницы и обратно, женщина резко повернулась к нам. Молча постояла, вглядываясь в наши лица и, наконец, устроившись в кресле, снова окунулась в воспоминания.
- Я как-то сразу поверила Пантелею, хотя история, которую он мне рассказал, выглядела не правдоподобной. Но вы же знаете, в жизни все просто никогда не бывает, все время что-то где-то перепутано. И это нормально. Скорее уж я отнесусь с недоверием к тому, у кого все ясно и понятно.
Их тоже было двое - близнецы Михаил и Пантелей. Для американского штата Юта имена диковинные. Матери Майкл и Пэн помнить не могли, она умерла при родах. Новорожденными их передали сначала в приют, а затем в пятилетнем возрасте определили в приемную семью. Братья росли сорванцами, за что получали от щедрых на тумаки приемных родителей постоянные нагоняи. Семья русских эмигрантов, решившая однажды сделать красивый жест – взять опеку над детьми соотечественника, на дальнейшие действия свои силы не рассчитала. Воспитатели скоро устали раздавать шлепки и подзатыльники и сдали близнецов в интернат для трудных подростков. Полутюрьма – полупритон, интернат адаптировал к жизни непоседливых братьев по своим правилам. Не разевай рот – останешься без обеда. Во время не увернешься, можешь стать посмешищем. Но зато, здесь никто не смеялся над твоим происхождением. Нет родителей – мать умерла, а отец сбежал, ну и что? Каждый третий такой. К восемнадцати годам, к моменту, когда, наконец можно будет сказать «адью» дорогому учебному заведению, у Пэна с Майклом созрел план: подзаработать денег и поехать в Россию. Там найти отца. Бессонными ночами горячим шепотом обсуждались самые мельчайшие детали. Как доехать к океану, напроситься на корабль, а перед этим набраться ума-разума у какого-нибудь морского волка, чтобы не попасть впросак в плавании. Обдумывалась даже одежда, которую надо приобрести для долгого путешествия. Но главный вопрос – зачем искать бросившего их отца – не задавался никогда. Их целеустремленность, подогретая юношеским максимализмом, выражалась всего одним словом – надо! Но как это обычно бывает, претворить в жизнь задуманное быстро и легко не получилось. Без малого год ушел на то, чтобы заработать и скопить хотя бы какие-то деньги, с которыми можно отправиться в путь. На океанском побережье их тоже никто не ждал с распростертыми объятиями. За билет даже в самой плохой, некомфортабельной каюте требовалось выложить неподъемную для парней сумму. Несколько месяцев близнецы бичевали в порту. Работали и жили где придется: разгружали пеньку, чинили канаты, перекатывали бревна. Завели массу друзей и приятелей, а кое с кем стать непримиримыми врагами. В числе последних был Рой. Парень примерно одного с Майклом и Пэном возраста, давно прибился к порту. Его здесь хорошо знали, но не любили. За язвительность, высокомерие и постоянную готовность спровоцировать драку. Рой ходил по лезвию ножа, в прямом и переносном смысле. На его счету было немало кровавых разборок, но наглому мексиканцу пока удавалось выходить сухим из воды. Встретив братьев, он просто кипел от ненависти, изрыгая оскорбления и обидные прозвища. Тем не менее, открыто нападать на близнецов, не решался. Хилыми ребята никогда не были, да к тому же всем было известно, как они стоят друг за друга. В одно прекрасное утро в порту началось оживление – на каботажное судно срочно набирается команда. Рейс будет дальний, с заходом во множество стран, в том числе и в Россию. Пэн с Майклом были одними из первых, кто пришел наниматься в матросы. Капитан охотно подписал контракт с двумя сильными парнями. Все было замечательно, мечта, наконец, начала сбываться. Правда, был один неприятный штрих – уже на корабле ребята столкнулись с Роем. Тот усердно драил палубу и делал вид, что с ними незнаком. Негласное перемирие на удивление длилось довольно долго. Законы в плавании жесткие – каждый занят своим делом, у каждого своя вахта. Работа тяжелая, но не без радости. Каждый новый порт – огромная порция впечатлений. Капитан свое дело знал, брал один выгодный фрахт за другим. А судно все ближе и ближе шло к берегам неведомой России. Тот очередной порт, куда причалил их корабль, был таким же пестрым, шумным и просолившимся, как и другие. Братья собрались на берег, но вот незадача – у Пантелея заболел напарник, пришлось остаться на борту. О том, что произошло в прибрежном кабаке, ему пытались объяснить несколько раз, но лица друзей были где-то там, за плотным туманом. Все вокруг утонуло в этой вязкой нереальности. Была лишь одна близкая и страшная мысль, которую надо было как-то уяснить – Майкла, Миши больше нет. Его убил Рой, подло, в спину всадив нож. Найти мексиканского ублюдка и разорвать голыми руками, посмотреть в его стекленеющие глаза, увидеть его агонию! Но почему невозможно двинуться, кто так навалился, что почти нельзя дышать?
Жизненные силы молодого организма не дали утонуть в беспамятстве. Пантелей выкарабкался, не захлебнулся в горячечном бреду. Здоровье восстановилось, но прежнего – веселого и компанейского Пэна не стало. Обида на жизнь, на судьбу и на отца затопили его сознание. За что им с братом досталось такое детство, тумаки да затрещины и не капли ласки и сочувствия? Почему пришлось жить волчатами и, наконец, на чьей совести по большому счету гибель Михаила? Сейчас уж точно, во что бы то ни стало надо найти отца, хотя бы ради того, чтобы задать ему все эти вопросы.
На российский берег Пантелей сошел решительно. В надежде, что до цели путешествия осталось уже совсем немного. Но если бы он знал тогда, что это только самое начало пути, на преодоление которого ему понадобиться столько времени, сил и терпения, то может быть, все бы сейчас было иначе.
Поиски отца заставили Пантелея исколесить немало дорог. Побывал он в молдавском селе, познакомился с родственниками, не сказав тем о своем происхождении. Покатался по разным российским городам, параллельно заново обучаясь языку. Добрался в результате и до Шанхая. А там в это время, во всю разгорелся скандал, с пропавшим приданым Лоны.

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – тот, кто как крейсер раздвигает мелкие суденышки, твердым шагом разрезает атакующую толпу это и есть он – его отец. Стоит напружиненный, готовый отразить удар, крепкий, сильный, с крупным породистым лицом, со смоляно-черными волосами, слегка тронутыми сединой на висках. У Пантелея кровь отлила от лица. Подойти, высказать в лицо все то, что так часто повторял про себя. Задать вопросы, которые жгли, мучили и его и Майкла. Надо это сказать, надо, но … позже.

Потому что, если это сделать сейчас - значит добавить боли в черные раненые глаза, нанести еще один удар ко всем тем, что сыплются со всех сторон. Пусть защищает он сейчас какого-то чужого парня, но как дерется! На него навалились все – полиция, местные вельможи, крикуны-газетчики. А он не гнется, настоящий боец. Нет, никогда Пантелей не был одним из стаи, добивающей раненого зверя. Но уйти, исчезнуть и забыть, когда, объехав полмира, наконец, нашел и увидел – это тоже не в характере Пэна. Ничего, придет час и будет серьезный разговор. А пока надо подождать и … помочь. Между тем семья Василя в спешке собирала домашний скарб и улаживала финансовые дела. Парень с ясными глазами предложивший свои услуги был совсем не лишним. Тем более оказался он сноровистым и отнюдь не болтливым. Вопросов ему много не задавали и сам он, не торопился о себе рассказывать. К бывшему матросу быстро привыкли и все чаще восклицали – что бы мы без тебя делали! Так и приехал Пантелей обратно в Россию то ли со своей, то ли с чужой семьей. Когда был заложен дом, то как-то само собой подразумевалось – парень будет жить вместе со всеми. Куда ж без него? Он и плотник, и столяр, и садовник, в общем – на все руки мастер. А главное, что Василь ценил прежде всего – самостоятельный и надежный человек, тот, с чьим мнением он всегда будет считаться. А как же отложенный серьезный разговор? Волнения после переезда поутихли, вроде бы самое время? Но нет, не хочет Пантелей открыться отцу. На этот раз совсем по другой причине. Дочери упорхнули из дома, из под тяжелой деспотичной руки. Кто остался? Сын Андрюша, мягкий, добрый, но какой-то бесхребетный. Янис, литовский парень, ласковый красавчик и отменный жулик. Ох, как не хватает Василю опоры, продолжателя рода, наследника! И вот тут-то вновь взыграла в Пантелее сыновняя обида. Мысленно обращаясь к отцу, он говорил:
- Ты знал, что мы родились, но ты бросил нас. Бросил на произвол судьбы. Тебе и сейчас не важно – живы ли твои дети. Захотел бы – нашел. Но ты даже пальцем не пошевелил. И я не такой дурак, чтобы броситься к тебе на грудь и проблеять – не переживай, папочка, я сам пришел.
Надо отдать должное, мстительность никогда не была чертой характера Пантелея. Он по-прежнему выполнял свою работу по дому и отстаивал интересы отца, когда в этом возникала необходимость. Но всегда, что называется, держал дистанцию. Это всегда давало ему право на самостоятельность и независимость. Поэтому, именно ему и поручил Василь нелегкую миссию, связанную со второй дочерью. Но вот тут-то и вышла осечка. Может быть и сделал бы Пантелей все так, как просил писатель, не родись у Марийки близнецы. Что тут сыграло главную роль – обида за несчастное детство, память о брате или все таки желание наказать отца, но он решил поступить по своему. А решение было таким: одного малыша оставить Марийке, двух ей будет просто не поднять, тем более родился второй мальчик очень слабеньким, он может просто погибнуть без постоянного медицинского надзора. Значит, вторую кроху надо выходить. Кто это сделает? Настасья! Так получилось, что переболев в детстве, женщина на всю жизнь осталась бесплодной. Через месяц здоровье Марьяны поправилось и вместе с малышом ее отправили домой. А Настасья с Пантелеем за это время оформили документы на усыновление второго мальчика и … зарегистрировали брак. В дом китайца незаменимый работник вернулся уже с семьей. Конечно, Василь был недоволен поступком своего посланника, конечно долго метал громы и молнии, но успокоившись, наконец, пришел к выводу – прав Пантелей, что оставил ребенка матери. Зачем еще один грех брать на свою и так далеко не безгрешную душу. А о малютке, с которым приехала Настя, хозяин вопросов не задавал. Его это не касалось.
В тринадцать лет Мишу отправляют в суворовское училище. У мальчишки мечта – стать военным. Настасья плакала и наотрез отказывалась отпускать ребенка в другой, такой далекий город. А Пантелей был за, видел в этом проявление характера настоящего мужчины. Кто ж знал, что по иронии судьбы в тоже самое училище отправят и Михася, правда совсем по другой причине. Подросток совершенно отбился от рук и родственники понимали, еще немного и он прямой дорогой попадет в колонию для несовершеннолетних. Как братья встретились, как поняли, что они не просто удивительное зеркальное отражение друг друга, а сыновья одной матери, это отдельная история. Но чему быть, того не миновать. Теперь на каникулы и в отпуск в дом китайца приезжали уже двое. Василь к этому времени уже несколько лет покоился в могиле. Сласти и подарки готовились по случаю приезда в двойном объеме. Как все близнецы, ребятам нравилось носить одинаковую одежду, иметь одинаковые вещи, даже прически у них были совершенно идентичные. Другое дело, по характеру братья разные. Михась – своевольный и самостоятельный. Фантазия у него била ключом. Особенно, если дело касалось проказ. Михаил – мягкий, уступчивый и очень совестливый. Не трудно догадаться, кто всегда был зачинщиком безобразий и кому доставались все шишки. В учебе была аналогичная картина. Мише знания давались легко. Его усидчивость и любознательность ценилась преподавателями. А вот Михась вспоминал об учебниках лишь накануне сдачи зачетов. Но у него было волшебное средство оставаться на плаву, придуманное самой природой. Кто из вас не слышал о том, как близнецы используют свою похожесть, особенно при сдаче экзаменов? После окончания училища братья, как ожидалось, должны были выбрать военную карьеру. Однако ребята решили иначе. Они отправились в Кишинев, где легко поступили в институт, готовящий финансистов. Далее простой сценарий – по окончании учебного заведения оба уже здесь устроились в крупные фирмы, а затем каждый завел собственное дело.
Долгий рассказ, плюс тяжелая ночь утомили Настасью Семеновну. Мы с тетей поняли, терпением женщины больше злоупотреблять не стоит. Но как же главный вопрос?
- Спасибо за вкусный чай и за беседу – начала раскланиваться Анна Павловна. – Только, напоследок хотя бы намекните, что там случилось, на дороге? Неужели муж вам ничего не сказал?
- Пантелей Васильевич все вам объяснит, как в себя придет. Вы нам люди теперь не чужие. Я как узнала, так за сердце схватилась. Переживала, еще бы! Но что поделаешь! Жизнь мудрее нас, кому ведь что на роду написано, так тому и быть. – закончила туманную фразу Настасья Семеновна.
Пожелав ей хорошенько отдохнуть, мы отправились восвояси.