Кто разбудит дом Китайца? гл. 13

Как не хотелось братьям немедленно узнать, что же такое есть у них ценное, что может с лихвой заткнуть финансовую дыру, в которую угодил их новоявленный родственник, да еще при этом и безболезненно для всех, но оставаться дольше в этом, насквозь прокуренном пивном заведении уже действительно больше не было сил.

Поднявшись наверх по осклизлым ступеням, близнецы как по команде глубоко вдохнули свежий, ночной воздух.
- Ну и что ты обо всем этом думаешь? – Спросил Михаил, со стеклянным хрустом ломая лед на подстывшей луже.
- Вроде бы, все складно и правдоподобно. Но что-то мешает поверить нашему братику до конца. – Михась тоже по мальчишески разбил ногой зеркальный лед на асфальте. – Пока не могу объяснить, что меня настораживает.

- Аналогичная картина. Наш новый братик отнюдь не выглядит прижатым к стенке.
- Сказал бы я, кем он выглядит, да … - Михась презрительно сплюнул в сторону.
- Сейчас рано пока делать выводы, вдруг у человека хорошее самообладание или такой психологический способ защиты. А знаешь, я ведь кое-что помню. – Михаил вдруг резко сменил тему.

- Малявкой тогда был и в хозяйский дом меня особо не водили, но какие-то эпизоды в памяти высвечиваются. Помню дядю Андрея, он мне конфеты всегда приносил. Такой неразговорчивый, все больше улыбался. Только иногда был очень грустный, приходил к нам и садился в угол с шахматной доской. Отец говорил – Наверное, опять этот приехал. – И сам тут же убегал. В доме начиналась кутерьма.

Вообще-то, к хозяину много гостей приезжало, но «Этого» я запомнил, потому что он всегда был как-то необычно одет. То на нем алый шарф через плечо, клетчатая кепка и необъятное черное пальто, то цветастое покрывало с бахромой, а на голове огромная круглая шляпа. Вот как выглядел в общих чертах наш с тобой папенька, импозантный оригинал. Про лицо сказать ничего не могу, ведь близко к гостю подходить мне строго-настрого было запрещено, но запах его одеколона хорошо помню, резкий, но приятный, совсем не такой, как у самого писателя.

- Значит, ты и Василя помнишь? Ты мне не говорил. – Немного обиженно произнес Михась.
- А случая подходящего не было. Да и рассказывать особо нечего. Я его так боялся, что старался поскорее ушмыгнуть, когда он вдруг появлялся поблизости. Косматый и громогласный, пыхающий своей трубкой, он пугал не только меня, вся окрестная ребятня о нем страшилки сочиняла. А потом он умер и я очень удивлялся, впервые увидев, как отец плачет.

В молчании пройдя обратный путь по уже уснувшим кварталам, братья нашли свою машину, приткнувшуюся на опустевшем пятачке.
- Ладно, по коням и домой, совсем уже поздно. – Сказал Михась с тоской оглядывая подчистую забрызганные грязью бока автомобиля. - На свежую голову, подумаем вместе, как будем выпутываться из ситуации.

Следующий день прошел как обычно, по уже устоявшемуся распорядку – встречи, совещания, переговоры, с той лишь разницей, что каждый из братьев был необычайно задумчив. Миша подсознательно пытался воскресить в памяти разрозненные детские впечатления, а у Михася все больше росла уверенность в том, что их втянули в чужую игру. Игру, правила которой неизвестны, а выигрышем с ними делиться, похоже, никто не собирается. Самое поганое, что обратного пути уже нет. Карты сданы и теперь нужно определяться с козырями. Пусть и не по своей воле попали близнецы в этот водоворот, но если тот, кто решил, что их можно утопить, как слепых котят, сильно ошибается. Их двое, две умных головы и общее обостренное чутье на любые опасности, любые неожиданности. Умение мобилизоваться, быть постоянно на чеку, сообща находить разумный выход в сложных ситуациях, эти качества уже не раз выручали братьев.

Однако, как ни готовься, как не прокручивай в уме всевозможные варианты, но судьба умеет подбрасывать такие сюрпризы, которые можно смело определить в категорию сюрреализма в квадрате. Проще говоря, то, о чем поведал со своей фирменной усмешкой Андрис вечером этого дня, близнецов мало сказать удивило. Минуты две они напоминали безмолвные статуи, зачарованные злым волшебником, прежде чем, скинув наваждение смогли говорить. На сей раз, местом встречи была выбрана центральная городская библиотека. Времени до ее закрытия оставалось совсем немного и Андрис, торопясь и тыкая для наглядности в целую кипу разложенных на столе книг, свистящим шепотом прочитал им целую лекцию из истории Китая.

Эпоха династии Мин, захоронения, масса терминов … Вникнуть во все сразу, понять и запомнить было невозможно. К чему все это, спросили братья, когда пожилая билиотекарша возвестила сердитым голосом – Попрошу сдавать книги, мы закрываемся, будьте внимательны, не оставляйте свои вещи! Вот тогда Андрис, глядя на одну ему видимую точку вдали, сказал.
- Сокровище, о котором я вам битый час толкую, коллекция старинного оружия, украшенная драгоценными камнями, потеряна для мировой науки, для ученых, для всех, кто хотел бы его иметь. Для всех, но не для вас! Потому что стащил его никто иной, как наш дорогой родитель и спрятал у Василя. Вот теперь нужно думать – как его найти. Но прежде необходимо заполучить дом в свою собственность. Чтобы никто лишний больше не сунулся.
- Или не пострадал! – добавил Михась.
- Ну, или не пострадал, если тебе так угодно. – Согласился Андрис.

- Страдания обогащают, это несомненно, но молодые люди, почему вы считаете, что вправе обрекать на страдания меня? – Библиотекарша уже давно стояла перед их столом, всем своим видом выражая недовольство задержавшимися посетителями. Казалось, ее круглые очки, чудом балансирующие на кончике носа, и те, сверкали осуждающе.

Уже в гардеробной, застегивая пуговицы щегольского пальто, Андрис предупредил.
- Через три дня я улетаю. Давайте разработаем план действий.
Подумайте, прикиньте, взвесьте. Мы ограничены во времени, но не в изобретательности. Перед отлетом встретимся и поговорим. Созвонимся. Пока. – И первым вышел на улицу.
К своему удивлению братья успели заметить, что парень сел в машину, которая по видимому дожидалась именно его.
- Надо же, как быстро он успел обрасти знакомствами, а ведь уверял, что приехал в наш город впервые и никого здесь не знает. – В словах Михася была явно ощутима ирония. - Другое дело, может быть он строго рассчитывает собственное расписание дел, запланировал, например, столько-то времени просидеть в библиотеке и к определенному сроку вызвал такси.
- Ну да, что-то вчера в баре он на закоренелого прагматика совсем не походил. – Возразил ему Михаил, одновременно придерживая дверь перед той самой библиотечной служащей, которая несколько минут назад заставила их покинуть читальный зал.

- Спасибо, сударь! Вы очень любезны! – поблагодарила почтенная дама. – Вы не из наших постоянных посетителей, я бы вас запомнила.
- А что, постоянные посетители никогда не пропустят вас вперед и хлопают дверью перед самым носом? – Миша решил поддержать диалог.
- Ну, невежливые люди встречаются везде, хотя в библиотеке все таки пореже. Я о другом, вы с вашими приятелями взялись за такую сложную тему, как холодное оружие Востока, а без предварительной подготовки или специального образования это сложновато. – Дама поправила свои старомодные круглые очки, которые самым отчаянным образом по-прежнему балансировали у нее на кончике носа. – Может быть вы из числа практиков, то есть каждодневно имеете дело с оружием, а теперь решили подтянуться по теоретической части?

- О, нет. Моя практическая деятельность хоть и предполагает соперничество и постоянную борьбу, но пока Бог миловал, без применения колющих и режущих предметов. Дырокол и нож для резки бумаги я думаю не в счет. – Михась улыбнулся, его брата несло, как знаменитого Остапа.
- Сейчас немногие интересуются историей развития искусства поединков. Не техникой самообороны – пособия по карате, дзюдо, самбо и прочим видам борьбы у нас затерты до основания, хотя их и в книжных магазинах можно купить свободно, а именно изучением наследия мастеров. Я, признаться, приятно удивилась, когда молодой человек – ваш приятель попросил сделать ему подборку по данной теме. А ведь было время, когда в нашем читальном зале лекции об истории оружия собирали массу слушателей. И читал их человек, которого я готова была слушать часами, сам Камолов.

- Кто? – В один голос спросили братья.
- Камолов, Василь, знаменитый писатель и коллекционер оружия, которое он собирал по всему свету.
- Очень жаль, что в то время подобные выступления не записывались хотя бы на аудио-кассеты. Вот бы послушать! – Медленным прогулочным шагом Мишка уже давно шел рядом с библиотекаршей. Михась, с интересом прислушиваясь к их беседе, следовал чуть позади.
- Кассеты действительно не записывались, но это не значит, что не велись обычные записи, ручкой в тетрадке.
- Уж не вы ли конспектировали эти лекции?

- Отвечу так – и я в том числе.
- И что, тетради сохранились?
- Вот что, молодые люди. – Женщина остановилась и развернулась к братьям. – Мне импонирует ваше неравнодушие к истории и галантное отношение к ее древней служительнице. Давайте знакомиться!

Клавдия Валентиновна Успенская работала в центральной городской библиотеке, по ее выражению, со времен царя Гороха. Дружила практически со всеми местными писателями. В молодости ей посвящали стихи и музыкальные произведения. За ее руку боролся не один десяток кавалеров, но увы, Клавдии суждено было остаться незамужней. Ее выбор сердца, красавец-телеграфист погиб на фронте. Верность ему она пронесла через всю жизнь.
- Не знаю как вы, а я просто закоченела от холода. Мальчики, приглашаю вас погреться. Я вам все про себя выложила, а за чаем вы мне исповедуетесь. За одно покажу тетради с записями, вас они кажется, очень интересуют.

Идти оказалось всего два шага, поскольку они уже давно стояли на углу дома Клавдии Валентиновны.
- О, и Оксана дома – Сказала она взглянув на уютно светящиеся окна третьего этажа. – Это очень кстати, вам будет о чем поговорить.
На призыв мелодичного звонка, дверь тут-же распахнулась, как показатель того, что хозяйку здесь ждали с нетерпением. Из полутемного подъезда, появившаяся на пороге девушка, показалась сотканной из света – то ли от слишком яркой лампы в коридоре, превратившей ее золотистые волосы в сияющий нимб, то ли от широкой улыбки, вкупе с огромными серыми глазами, озарившими нежное лицо. Никогда не жаловавшийся на сердце Михаил вдруг почувствовал, что оно готово остановиться.

- Добрый вечер! Бабуля, как ты долго! – Грудным голосом произнесло небесное создание.
- Прошу любить и жаловать, Оксана, моя беспечная внучка! Вернее, она внучка моей покойной сестры, но это не важно. Почему же ты, дорогая, даже в глазок не посмотрела? А вдруг лихие люди к тебе решили ворваться?
- Если ты имеешь в виду своих спутников, то пожалуйста, врывайтесь! – колокольчиком зазвенел девичий смех.
- Вот так вся моя воспитательная работа и идет насмарку. Раздевайтесь ребята и проходите в комнату. Держите ухо востро и не обижайтесь – Оксанка известная насмешница.

Очутившись в гостиной, братья почувствовали себя попавшими на экскурсию в музей дореволюционной эпохи. Такие раритетные вещи теперь увидишь, разве что в музее. Ан нет, кто-то, оказывается, среди них живет и чувствует себя вполне комфортно. Широкий, обтянутый розовым шелком абажур уютно освещал стоящий под ним круглый обеденный стол, накрытый розовой- же, украшенной бахромой скатертью. Горка с хрусталем и множеством расставленных фарфоровых статуэток соседствовала с массивным трюмо, окаймленным затейливой позолоченной рамой. Диван и кресла с массой искусно вышитых думочек так и звали забраться с ногами и отдохнуть. Засмотревшись на развешанные повсюду картины, парни не заметили, как был накрыт стол к вечернему чаепитию.

- Идите к столу, все готово! – Позвала Клавдия Валентиновна. – Печенье, варенье – угощайтесь. Вот только спиртного, извините, мы не держим.
- А у них и без него голова закружилась. Что, не так? – Вновь засмеялась Оксана. – Разве ты не знаешь, бабушка, какое впечатление производит твой музей на всех, кто приходит сюда в первый раз? Они еще не добрались до фотографий, которые стоят на комоде. Тогда точно рты откроют. Там столько знаменитых личностей, решивших непременно запечатлеться рядом с уважаемой Клавдией Валентиновной.

- Ты все шутишь, проказница, на тех фотографиях я молодая, можно и не узнать, хотя … Знаете, дорогие мои, во все времена люди мечтали найти эликсир молодости, рецепт Мокропулоса. Пускались во все тяжкие – в котлах с кипящим молоком купались, судя по сказкам, гормональные железы себе пересаживали, живьем заставляли себя замораживать, в надежде, что в будущем наука дойдет до того, чтобы их не только оживить смогли, но и вернуть им юное тело. А у меня есть свой секрет продления молодости, при чем не столько внешней, сколько душевной.

Пройдут годы, может быть он и вам пригодиться. Наверняка у каждого найдутся фотографии, снятые в тот момент, когда вам было хорошо и радостно. Посмотрите на них внимательно и придайте лицу тоже выражение, вспомните то состояние, попробуйте мысленно побыть в нем какое-то время. Вы почувствуете невероятные метаморфозы – плечи расправятся, дышать станет легче, складки и морщины на лице разгладятся, как будто кто-то отпустит сжатую внутри пружину. Уверяю вас, будете летать на крыльях, вполне возможно не один день кряду. Рекомендую – почаще перебирайте старые фотографии. Но опять таки, все полезное хорошо в меру, не переусердствуйте, иначе на свои снимки придется любоваться в психиатрической клинике.

- А как же пластическая хирургия? При ее нынешнем развитии можно преобразить себя в два счета, были бы деньги. – Михась с удовольствием поедал варенье, выложенное в объемную хрустальную ладью. – Как вы относитесь к подтяжкам и имплантантам? Наверное, считаете извращением?
- Не стоит, молодой человек, записывать меня в мракобесы, времен домостроя. Не такая уж я ветхая и консервативная. – Клавдия Валентиновна шутливо погрозила пальцем. – Артистам, телевизионным ведущим и даже политикам, ложится на операционный стол бывает необходимо и оправданно. Их внешность тот же рабочий инструмент. Выходит из строя – чини и поправляй. Вряд ли вы допустите, чтобы у вашей машины были дефекты – побитые фары, поцарапанный корпус, так и здесь. Приятная внешность это не только примитивное желание нравиться, но и в какой-то мере уважение к окружающим.

- Ну а вы бы, решились на такое омоложение? – Не отставал Михась. – Предположим, появилась такая возможность.
- Я? Нет! – Ответила Клавдия Валентиновна, не задумываясь.
- Почему? Боитесь операций или не верите в успех? – Михась взялся за следующую вазочку варенья.
- Не то и не другое. Пластическая операция - психологически очень сильное вмешательство. Не каждый после этого сможет жить как прежде. Вы когда-нибудь, пробовали натянуть парик? Вспомните свои ощущения перед зеркалом. Красиво, здорово, но это не я. Что-то обязательно происходит с тем, кто хочет и решается перекроить себя. Изменение внешности, это как изменение имени. Что это? Недовольство собой или желание спрятаться? Кстати, с Василем Камоловым, о котором мы сегодня с вами говорили, мы как то обсуждали тему – зачем писатели берут псевдонимы.

- И что он думал по этому поводу? – Михаил в отличие от брата почти не притронулся к сластям.
- Он считал, что те, кто подписывает свои произведения вымышленными именами, самым примитивным образом трусят перед читателями, бояться, как сказали бы сегодня, душевного стриптиза. А за псевдонимом можно укрыться, как за паранжой. Он назвал это бабством. Камолов был сильной личностью, всегда готов был спорить и отстаивать свои убеждения с открытым забралом.

Михась подобрался к тарелочке с цукатами.
- А что за странное желание, выступать с лекциями в библиотеке?
- И вовсе не странное! Вы просто по возрасту не застали то время, когда подобная практика велась по всей стране. От общества «Знание» многие видные писатели и ученые получали путевки-направления, согласно которым они обязаны были провести энное количество выступлений в том или ином публичном месте. Чаще всего такой площадкой служили библиотеки. Одним эти лекции были нагрузкой, общественными мероприятиями для галочки. Другим гарантированный способ поддержки штанов, ведь за каждую встречу начислялись деньги, пусть и небольшие. А если у писателя простой, творческий кризис? Чем уходить в запой, уж лучше набрать таких путевок под самую завязку и хоть что-то заработать.

Но была и третья категория лекторов, тех, для кого эти встречи в библиотеках были настоящей отдушиной, моментом истины, если хотите. Поговорить с читателями глаза – в глаза, поспорить, что-то обсудить, Камолов называл это «напитаться жизнью».
- А что обсуждали, о чем были лекции? – Михась с видом знатока дегустировал сахарные трубочки.
- Обо всем, о героях книг, о путешествиях – трудно было найти место на земном шаре, где бы Василь не побывал, об обычаях разных народов. Конечно, у каждой встречи официально была своя тема, но, как правило, каждый вечер был непредсказуем, и часом, который отводился на беседу, дело не ограничивалось. Иногда народ расходился за полночь и то лишь потому, что приходилось настойчиво требовать отпустить писателя.

Михась смаковал орешки с медом.
- Вы обещали найти записи, посвященные оружию. А интересно, это была запланированная тема?
Клавдия Валентиновна направилась к комоду, объясняя по пути:
- Как то раз, пришел на встречу вихрастый парнишка, он и раньше частенько заглядывал в нашу библиотеку. Брал всегда книги по истории, особенно интересовался Востоком. Юноша готовился в очередной раз поступать в институт на исторический факультет. На его счету уже были две неудачные попытки, но парень не сдавался. Ходил в экспедиции, перезнакомился со всей профессурой, собирал дома вещицы, которым могли позавидовать многие антиквары. Вот он и показал Камолову фрагмент рукояти какого-то меча, который он нашел на раскопках.

Ящик комода не собирался открываться с первого раза. Лишь с третьей попытки, пропев скрипучую песню старости, он разрешил вытащить тяжелую, украшенную резьбой шкатулку из своего нутра.
- Не знаю, как уж удалось парню скрыть эту ценность от экспедиционного начальства, но факт тот, что он принес сию диковину в мятом портфеле, бережно замотав ее в тряпицы. Когда он отдал ее в руки Василя, тот даже в лице переменился, долго рассматривал, а потом предложил посвятить старинному оружию всю следующую встречу. Вот, я записала, как он назвал эту находку. – В ящике комода, наконец, нашлась тетрадь в потрепанной дерматиновой обложке. – Попробую выговорить, если язык не сломаю: тсука-гашира, это рукоять окинавского саи, колющего и одновременно ударного оружия, что-то вроде стилета с рожками. Я даже попыталась его нарисовать, как впрочем и другие, которые Василь принес из своей коллекции на следующую встречу. Вот смотрите, только не смейтесь над моими каракулями, художник из меня не ахти какой.

Клавдия Валентиновна поднесла тетрадь поближе к свету. Все дружно склонились над пожелтевшими страницами. Светлые волосы Оксаны нежным шелком коснулись Мишиного виска, щеки парня тут же вспыхнули.
- Ну вот, как мальчишка, ей Богу, только бы никто не заметил. – Подумал он про себя.

Между тем, всеобщее внимание целиком и полностью было приковано к рисункам, выполненным с определенной долей изящества, хозяйка тетради явно кокетничала. Комплект японских мечей – короткий и длинный – катана и вакидзаши. Это оружие было душой, культом самурая и потеря фамильного меча считалась невосполнимой утратой, которую только частично можно было компенсировать обрядом самоубийства – харакири. Каждая деталь меча – от клинка до рукояти была произведением искусства, особым фирменным знаком оружейника, знаменитого мастера-катаная. Только одна филигранная резьба, украшавшая, например, церемониальный меч стоила целое состояние.

- Да, впечатляет! – Восхищенно произнес Михась.
- О, это лишь бледная иллюстрация того, о чем рассказывал Василь. Его глаза горели, когда он описывал то, с каким трудом в той же Японии добывали металл, как изготавливалось оружие, как награждали им лучших из лучших.
- Вы сказали – экспонаты были из его личной коллекции? – Решил уточнить Михаил. – А большой ли она была?
- Ну откуда ж я могу об этом знать? Согласитесь, спрашивать было бы неудобно. Но, судя по хорошему состоянию тех экземпляров, что он принес на встречу, а еще больше по тому, с каким любовным трепетом он рассказывал о множестве других, можно было догадаться – он их не просто когда-то видел, он ими владел.

Михась отставил в сторону одну за другой опустевшие вазочки и с трудом вздохнув от съеденного, сказал.
- Тогда не стоит и спрашивать, не интересовались ли вы откуда у писателя эти сокровища?
Оксана заразительно засмеялась, вновь зазвучали колокольчики.
- Представляю, как бабушка Клава, с ее воспитанностью и деликатностью начала бы допытываться у писателя – а как вы, уважаемый, разжились таким несметным богатством? Дети Африки голодают, американцы угнетают негров, а мы еще не достроили коммунизм, как вы можете спокойно владеть таким сокровищем? Где ваша совесть и чувство патриотизма?
Заулыбалась и Клавдия Валентиновна, видимо тоже живо представив себя в этой несвойственной ей роли.

- Оксана, ты как всегда утрируешь. По нынешним временам в подобном интересе нет ничего особенного. Напротив, коллекционер воспримет расспросы как комплимент. Сменились приоритеты и отношение к частной собственности соответственно. Михась, что с тобой? – Воскликнула женщина, заметив, что лицо одного из братьев резко побледнело и парень готов вот-вот свалиться в обморок. – Милый друг, вы переборщили со сладким! А ну, быстро на диван и не возражать!

Со всеми возможными удобствами Михась был тут же уложен на диван, укутан в плед и обложен горой подушек. Дамы начали активно хлопотать и отпаивать бедолагу горячими настоями трав. А Михаил, расположившись в кресле и включив торшер мирно разглядывал журнал. Для него была не в новинку подобная реакция организма брата на неумеренное поглощение сладких лакомств. При чем он хорошо знал – останавливать близнеца, в момент, когда у того разгорается жадный блеск в глазах – бесполезно. Причины этой страсти, почти болезни были где-то в раннем детстве Михася, таком раннем, что он и сам не помнил и ничего объяснить не мог. Возможно, свою роль сыграла и наследственность, таинственным образом сказавшаяся лишь на одном из них.

Разглядывая цветные иллюстрации, Миша тайком наблюдал за девушкой: как она порхает по комнате, грациозно наклоняется, легко вскидывает голову, отбрасывая назад свои необыкновенные, светящиеся волосы. Выражение тревоги на ее лице было таким неподдельным, таким искренним, что в какой-то момент Михаил пожалел, что не ему сейчас предназначена вся эта нежная забота. Конечно, можно было и предупредить женщин, что через несколько минут брат уснет мертвым сном – как обычно бывало, а через час-полтора встанет бодр и свеж, что твой огурчик с грядки. Так у него организм устроен. Но открывать эту тайну почему то не хотелось. Хотелось смотреть и смотреть на завораживающие движения Оксаны, как на чудесный танец, полный смысла, понятного только ему.

Михась провалился в объятия сна, как по расписанию. Клавдия Валентиновна заняв подле него вахту дежурной медсестры, перелистывала старую тетрадь, воскрешая в памяти приятные события минувших лет. Что делали Миша с Оксаной? Говорили, обо всем и ни о чем. О том, как сложно расти ребенку в семье, где оба родителя – преподаватели, о питерской аспирантуре, которая была без сомнения делом интересным, но, увы, безденежным, заставившим, в конце концов, молодого историка согласиться на приглашение нашего университета. О том, куда порой заносит полуголодного студента в поисках заработка и как неожиданно эти знакомства, потом превращаются в полезные и поворотные в судьбе. О манере одеваться молодых жителей Северной столицы в демонстративно черное и строгое. Эти полтора часа даже не пролетели, промелькнули. Проснувшийся Михась не мог не заметить сожаления в глазах брата.

Подойдя к умывальнику и глядя на близнеца через зеркало, он состроил ему ехидную рожицу, что на их языке означало – хорошего помаленьку. Действительно, поздний час и правила приличия уже давно предполагали процедуру взаимного раскланивания.
- Что ж господа, приятно было познакомиться! Теперь вы дорогу знаете, заходите! – Тепло попрощалась с новыми знакомыми Клавдия Валентиновна.
- Не обязательно в библиотеку, можно прямо сюда, я еще неделю буду в городе. – Добавила Оксана.
- Непременно! – Искренне пообещал Миша.
- Кто бы сомневался! – В ухо ему прошептал Михась, за что схлопотал в бок легкий удар локтем.