Пока они покоятся

Благословенная послеобеденная тишина окраин городских. Листья в золотистых платьях с зеленым подбоем и в красных фраках кружились в ленивом вальсе. Болезненно бледный солнечный свет едва пробивался сквозь пелену серых туч. Осины мелко дрожали от несильного холодного ветра. Березы склонились над землей охваченные сном о весне. Они уже видели, как на них распустятся почки и прилетевшие с юга птицы расскажут о своих путешествиях.
Женя шла по улице одной деревни, которая уже официально стала ещё одним районом города. Здесь шла незримая борьба двух разных миров. Городской мир медленно, но верно обезличивал деревенский.
Девочка вышла к старинному ещё довоенному кладбищу. Здесь уже давно никого не хоронят, да и не где. Разграбленное людьми и разрушенное временем оно стало прибежищем детских игр и фантазий. Покосившиеся кресты, полуразрушенные памятники и склепы ещё помнят радость людских встреч, здесь остались следы чей-то любви, ненависти или просто мимолетной легкой грусти. Всё это  манило к себе детей, хотя те и не понимали этого. Они просто чувствовали, что это особенное место. Да и какое удовольствие бродить среди полурассыпавшихся могил, поросших густыми травами, прятаться в прохладном полумраке склепов, мечтая о захватывающих приключениях. На этом кладбище нет боли утрат, которая заставляет гнить воздух на новых могилах. Умер человек, мог умереть чуть раньше, чуть позже… Главное жил! Сколько радости принесла окружающим его жизнь. А смерть естественна.
Женя, блуждая, зашла в один из старейших склепов. Сквозь его дырявую от времени и непогоды крышу падал на пол тусклый солнечный свет. Девочка закрыла глаза, вытянула перед собой руки и медленно пошла вперед, в глубь склепа. Битый кирпич и сухие опавшие листья хрустели под ногами. Легкий ветер дул в щели и слушал, какой звук при этом получится.
  Жене показалось, что она на морском берегу, покрытом галькой. Пьяный прибой был похож на кота, который усиленно слизывает валерьянку с пола, хотя там кроме запаха ничего не осталось.
Неожиданно руки девочки вошли во что-то густое и ужасно холодное. Женя вскрикнула и, отдернув руки, открыла глаза. Перед ней стоял призрак. Его юношеское лицо было мертвенно бледным с впалыми щеками. Голубые глаза смотрели на девочку тусклым больным взглядом. Белый саван весь был в бурых пятнах.
Женя, сама не зная зачем, спросила:
- Кто ты? Что здесь делаешь?
Ответа она не ожидала. Девочка собралась было уйти, но юноша заговорил:
- Я не помню, кем являюсь. Знаю лишь одно, что жду дня Страшного Суда, - он говорил с трудом и голос его был глухим и хриплым.
Женя почувствовала, как могильный холод расползается от юноши. Дикий страх в её сердце был вытеснен жалостью:
- За что?
Призрак ждал этого вопроса. Его лицо исказила кривая усмешка. Черты лица обострились, погрубели. Верхняя узкая губа поднялась, обнажив хищный оскал. В глазах юноши заиграл первобытный огонь. Он вытянул руки на уровне груди ладонями вниз. Земля мелко задрожала. Белые кости стали появляться, раздвигая камни и плиты. В воздухе стали носится крики мольбы, предсмертные стоны и дикий смех юноши. Бурые пятна на саване стали свежей кровью. Женя с ужасом на лице понеслась прочь. Она чувствовала, как под её ногами хрустели кости мертвецов, как расходятся  и разъезжаются плиты. Девочке в след звучали слова, которые юноша говорил четко и громко:
- Я убил их всех! Теперь мне приходится страдать, пока они покоятся…