Взрослая жизнь. Гл 4. Во сне и наяву

Так всё время,  с тех пор, как возвратилась... Только приснится  про горы, и уже этот гул за почтовым окошком подсказывает, что ты далеко  не в рассветных Карпатах….  На одном месте обрывается,  как заколдовал кто,  и не перешагнёшь...

«Граждане! Проявите… у человека  два… не надо……… перевесит плакат…… … свою ответственность!   Никак не могла  со сна разобрать, что это Ванечка брал под свою ответственность?  Только потом  и доехало.  Ведь, вместо снятых Аглаей  в стирку  занавесок с окошек, мне пришлось воспользоваться одним из сложенных в отделении плакатов  членов политбюро… И первая мысль: шум, оттого что уже сменились власти.  С  ними  так часто что-то происходило!  Сегодня кто-то из них - самый лучший, завтра  чего-то натворил… или вдруг умер посреди всех нововведений, уже путались имена... 

Оказывается, всё  проще:  перед тем, как улечься на свою раскладушку и отключиться от всего, я впопыхах повесила плакат вверх ногами, представляете?
Ванечка  же  своей  милицейской властью, а больше, наверное,  личным обаянием сдерживал недовольных. Представила себе его и без того крупные,  а теперь ещё растянутые в доброй улыбке губы... Ох, и страшно за него стало, мамочки!  А если был с контролем тот, в кепочке, при своём фотоаппарате?   Заснял  такого улыбающегося Ванечку с моими клиентами на  фоне плаката,  и прощай вся его карьера! Тогда я и решила, если что случится, выйду за него замуж и всё разделю, как жёны декабристов! Вы же ничего не знаете, но потерпите немного…

Через пару смен мне всё же приснился тот рассвет в горах.  Николай прячет в отдалении  горящую головню, пока наш инструктор ещё не начал тушить костёр, а мы с моей школьной  подругой Инной потихоньку  собираем туда веточки. И всё повторилось, как в ту летнюю ночь. И то, как втроём крались к своему костерку по тропинке из лагеря, ориентируясь на шум речки, и как потом  испугалась и внезапно убежала обратно Инна.

Мне сейчас трудно разделить, что снилось, а что произошло в прикарпатском туристическом  лагере. Но и там, и тут мы проходили с Николаем всю ночь в хвойном лесу, и я ни чуточки не боялась. Он крепко держал мою руку, так что не свалишься, сколько ни спотыкайся, карабкайся вверх, прыгай вниз. Да и съездишь на пятой точке, никуда не денешься  в такой перине из прелых листьев…

Надышались на всю оставшуюся, и… вы только не смейтесь, он мне симфонию леса по шорохам веток, по крикам зверей сочинял! Ведь, на  два года старше, и уже поступил в музучилище на композиторское... А потом был рассвет! Настоящий! Солнце то в разведку выглядывало из-за гор и, бледно подкрасив небо, снова пряталось...  то опять откуда-то выныривало, ярче и веселее! А поцеловались мы уже во сне… там бы я ни за что!  И то, только нагнулся,  чувствую, больно плечу… словно трясёт.

«Юля!  Юленькааа!»
Открываю глаза и первыми вижу над собой такие огромные Ваничкины зрачки, а уж потом
заходили  вокруг белые волны халата нашей привокзальной фельдшерицы. Оказывается, проспала я в перерыв вдвое больше положенного времени, и никак не могла проснуться… И,  если бы не перепуганный Ванечка, быть скандалу.