Снова Клавдий и Минька

Лиза специально посетила Московские торговые ряды и там, постояв на больших весах, убедилась в том, что уже набрала свой прежний вес. Теперь к девушке действительно вернулось все: великолепная фигурка, необыкновенное обаяние и жизнерадостный блеск голубеньких глаз.
Они встречались почти каждый день, а когда портилась погода, навещали Смирковых. Так случилось и в этот день, и Петр Ильич немало порадовался их визиту:
– Вот смотрю на вас и вспоминаю свою молодость, когда я ухаживал за Ниной в Смоленске. Это было удивительное время! А знаете, я вчера получил письмо от Тани. Она передает всем большой привет и сообщает мне, что собирается замуж.
– Что вы говорите? Но мне казалось, что Таня ни с кем не дружит, – удивилась Лиза.
– Вот и я так думал… Но на Яблоне у нее, оказывается, был кавалер, и они переписывались, – пояснил Петр Ильич.
– И когда они хотят пожениться? – живо поинтересовался Иван.
– Пишет, что на следующий год, перед Великим постом, – ответил Смирков и продолжал далее: – Да, Ваня, наконец вернулся из Шанхая адвокат Второв, и я говорил с ним насчет тебя. Знаешь, он сказал, что в этом случае не обойтись без метрической выписки. Но мы подумали и все-таки нашли выход. Короче, если ко времени вашего бракосочетания твои родители не объявятся, я дам тебе свою фамилию через усыновление. Поэтому давайте будем считать, что такой проблемы у вас более не существует. А с помолвкой можно обойтись без официальной церемонии. Достаточно того, что об этом будут знать ваши родственники и знакомые.
– Спасибо, Петр Ильич, – поблагодарил Иван и почувствовал, как у него защекотало в носу.
– Скоро, Ванюша, ты станешь моим приемным сыном, но твоих родителей мы все равно будем искать и, уж поверь мне, обязательно найдем!
У всех поднялось настроение, и гости снова вспомнили о Яблоне:
– Петр Ильич, а как там поживает Миша? Он еще не собирается жениться?
– Миша работает на лесной концессии помощником мастера и хорошо зарабатывает. У него есть девушка, но со свадьбой они не торопятся.
– Будете писать на Яблоню, передавайте всем привет от нас, – попросила Лиза, и молодые люди собрались домой.
На Новогородней улице они сели на трамвай и доехали до Соборной площади. По Большому проспекту шли медленно, наслаждаясь теплым вечером и близостью друг друга. Возле своего дома Лиза спросила:
– Ваня, может быть, зайдем к нам?
– Нет, Лиза, уже поздно, и твоей маме это совсем не понравится, – ответил Иван.
Лиза не стала настаивать, и они продолжали разговаривать возле подъезда. Она поинтересовалась, будут ли у него летом каникулы. Иван ответил, что не будут, потому что ему нужно слишком многое наверстывать в учении.
Затем он обнял Лизу за талию, притянул ее к себе и, покрыв осторожными поцелуями ее лицо, приник к ее губам… Этот поцелуй мало чем отличался от прежних, но Лиза вдруг почему-то почувствовала, как у нее уходит из-под ног почва, и она обвисла у него на руках…
Чуть позднее девушка пришла в себя и, удивленная тем, что ей пришлось испытать, сказала:
– Ванюша, этот поцелуй уносил меня куда-то очень далеко… Наверное, в рай…
– Ты едва не выскользнула из моих рук, – сказал он.
– Ванечка, милый, мне кажется, что я плыла вместе с облаками, – лился ручейком ее голос. – Боже, как прекрасен твой мир!
То, что открылось Лизе, не давало ей покоя до позднего вечера, а ночью она долго не могла уснуть – грезились сладкие ночи с милым супругом…

***
Незаметно подкрадывалась осень… Уже рядились в золотые одежды деревья в Городском саду, который по-прежнему был любимым местом их встреч. В этот воскресный день здесь было много народа, играл духовой оркестр, и они танцевали на летней площадке. Но скоро Иван начал замечать, что за ними наблюдают. Их было четверо, и все – в какой-то коричневой форме. «Похоже, что им очень понравилась Лиза», – подумал Иван, и ему расхотелось танцевать. Он предложил Лизе пройтись по главной аллее, и они покинули танцевальную площадку. Но прогулка затянулась, и когда они вышли к протоке, Иван предложил девушке покататься на лодке.
…Он неторопливо греб веслами, а Лиза то бороздила правой рукой воду, то пыталась дотянуться до какой-нибудь кувшинки, то просто говорила милые глупости.
Наконец она попросила его осушить весла и пересесть к ней, и он, устроившись на дне лодки возле ее ног, положил свою голову ей на колени. Перебирая пальцами его волосы, Лиза заметила:
– Они у тебя черные, но абсолютно мягкие. – Встретившись с ним глазами, она спросила: – Ваня, тебе сейчас приятно?
– Да, милая, я чувствую себя в раю, – ответил он и заглянул ей в глаза.
– Мне тоже приятно держать твою голову, но мне этого мало, – лился ручейком ее голос. – Ванюша, закрой пожалуйста глаза.
Он повиновался и затем долго пил сладкий мед с ее нежных губ, как вдруг раздался насмешливый голос:
– Эй, в лодке, вы часом не опрокинетесь?
Они встрепенулись и удивленно посмотрели по сторонам. Сладкий туман тут же развеялся, когда они различили на берегу «коричневую» компанию. Они по-прежнему были вчетвером и было похоже что-то затевали…
– Хотя бы и опрокинулись. Вам-то что за дело? – откликнулся Иван.
– Мы стали бы спасать. Не тебя, конечно, а твою кралечку!
– Ребята, идите своей дорогой! Мы вас не знаем, и вы нас тоже, – миролюбиво сказал Иван.
– Чо? Чо? Аль не узнаешь старых знакомых? Давай-ка паря, подгребай к нам, посчитаемся за старое!
Только теперь Иван узнал в говорившем парне Клавдия и, пересев на свое место, взялся за весла.
– Ванечка, не связывайся с ними, это фашисты! – забеспокоилась Лиза и сказала «коричневым»: – Можете здесь оставаться, если вам тут понравилось, а мы поплывем в другое место!
– Плывите, плывите, только рано или поздно придется выходить на берег! – нагло выкрикнул коренастый крепыш, стоявший рядом с Клавдием.
– Господи, что им нужно от нас? – воскликнула Лиза.
– Лиза, среди них – те двое… Вспомни, как мы с тобой познакомились, – напомнил Иван.
– Боже мой! Те самые, Клавдий и Минька?
– Они самые…
Лиза сильно обеспокоилась и посоветовала ему грести к мостику, где всегда было людно. Но очень скоро они убедились, что и здесь уже давно разошлись люди, потому что вечерело и хмурилось к непогоде.
– Поплывем к берегу, и будь что будет! – решительно сказал Иван и предупредил: – Лиза, ты только не помешай мне. Когда выйдем из лодки – сразу в сторону!
– Ванечка, может быть, поплывем на другой берег?
– Но там только китайские фанзы, и нам никто не поможет!
Их уже ждали… «Коричневые» стояли, подбоченясь и широко расставив ноги. Короткие прически, словно приклеенные ехидные улыбочки; рукава рубашек закатаны до локтей.
– Помни, Лиза, сразу – в сторону! – снова предупредил Иван.
Причалив к берегу, он энергично выскочил из лодки и, протянув Лизе руку, помог ей сойти на берег.
– Ну что, паря-зараза, встретились? – спросил Клавдий.
– Я понял так, что урок не пошел вам на пользу? – тоже спросил Иван.
– Сегодня ты сам получишь урок! – ответил Клавдий; затем он приказал какому-то Славке отвести «кралю» к машине и многозначительно подмигнул Миньке. Оба решительные, злые и оба под мухой, они, не мешкая, подступили к Ивану…
Но один из «коричневых» остался стоять на месте и, когда у нападавших блеснули в руках ножи, он закричал:
– Мишка, только не это! Если об этом узнает Родзаевский, он не одобрит!
– Пош-шел ты!.. Его по-другому не взять!
– Не-е-ет! – это уже дико закричала Лиза, и, она, забыв о предупреждении, бросилась им наперерез.
Все пропало! Иван чуть отклонился в сторону, и боковой проникающий удар ногой лишился реальной силы. В то время как он следующим, уже сокрушающим ударом с правой руки, локализовал одного из нападавших, другой – получивший только слабый пинок, ударил его ножом.
Зажав Лизе рот громадной ладонью, толсторожий Славка поволок ее к машине.
…Прошло более двух часов, как Лизу заперли в чулане какой-то заброшенной квартиры. Сначала она громко кричала и колотила своими кулачками в дверь, но потом сникла, потому что поняла, что в доме никого нет, и кричи – не кричи, ее все равно никто не услышит.
Обессилевшая и обезумевшая от горя, она сидела на каком-то пустом ящике и скулила, как маленький щенок. При этом Лиза совершенно не думала о том, что ей тоже угрожает опасность, иначе ее не заперли бы в этом чулане.
Но вот перед ее мысленным взором снова возник Иван, – поверженный и с ножом в боку, и Лиза снова заплакала, но уже по-другому, без звука. Это мало было похоже на плач, но по ее лицу текли слезы, и значит она плакала.
Она уже не имела никакого представления о том, сколько прошло времени, когда вдруг услышала, как где-то скрипнула дверь, и кто-то вошел в помещение. Шаги приближались. Некто остановился возле чулана, повозился с запором и открыл дверь. В сумрачном свете Лиза узнала фашиста, не принимавшего участия в нападении на Ивана; он же потом вел машину, в которой ее повезли неведомо куда.
– Не бойтесь меня и быстрей выходите! Сейчас они пьянствуют, но у них в отношении вас очень мерзкие планы, – сказал вошедший.
– Скажите мне ради Бога, что с Ваней? Его убили? – дрожащим голосом спросила она.
– Нет, он жив, но в тяжелом состоянии. После того, как мы привезли вас сюда, я сразу же вернулся назад и отвез его в Центральную больницу, – продолжал вошедший.
– Господи, мне нужно к нему! Скорее!
 – Вы свободны и можете идти! Но если вы мне доверяете, то я подвезу вас к больнице.
– Да-да! Только, ради Бога, быстрее! А где мы находимся?
Он сказал ей, что они находятся на Казачьей улице, в доме, который стоит на ремонте, и предложил ей следовать за ним. За углом дома Лиза увидела «форд», на котором ее привезли, и когда они заскочили в машину, она тут же рванула с места…
– К сожалению, в наше движение стали проникать ненадежные люди. Но черносотенцы и прочие погромщики – явление временное, и скоро мы вышвырнем их из своих рядов, – разглагольствовал фашист, но Лиза его не слушала, и ее мысли были далеко отсюда. Ей показалось, что они проехали виадук; немного позднее взвизгнули тормоза, и машина остановилась.
– Мы приехали. Обратитесь в хирургическое отделение, а мне нужно возвращаться обратно, – торопился ее благодетель, и Лиза, выскочив из машины, помчалась к подъезду.
Плача и заикаясь из-за нервного напряжения, Лиза долго объясняла, зачем она здесь, но когда ее поняли, то сразу же проводили в палату.
– Ему только что сделали операцию, и он очень слаб. Вы тихо посидите около него несколько минут, а потом я отведу вас к хирургу. Дело в том, что ему нужно поговорить с кем-то из родственников, – сказала ей сестра милосердия и неслышно удалилась.
Лиза сидела тихо, и из ее глаз градом сыпались слезы. «Господи Боже, не дай ему умереть! Он и так хватил горя с избытком!..» – мысленно молила она Бога и к этому добавляла немало других просьб и все известные ей молитвы…
Иван был очень бледен, и только едва заметное шевеление простыни говорило о том, что в нем пока еще теплится слабая жизнь.
Наконец ее позвали к хирургу – человеку с очень внимательными и добрыми глазами, и он спросил:
– Барышня, кем вы приходитесь раненому молодому человеку?
– Я его невеста… Он будет жить?
– Да, слава Богу, все его органы целы, – продолжал он, – и, самое главное, нам удалось предотвратить пневмоторакс. Но парень потерял много крови, а у нас нет его группы. Нужна вторая.
– Доктор, у меня как раз вторая, и вы можете взять у меня всю кровь, только спасите его! – сказала она со слезами на глазах и искренне была готова к тому, чтобы пожертвовать собой ради спасения его жизни.
– Ну, всю кровь мы, конечно, у вас не возьмем, найдутся и другие люди. А вот самую малость нужно дать раненому немедленно! Ладно, готовьтесь на пробы, и если все остальное будет сочетаться нормально, сразу же начнем переливание.
Но Лиза сказала, что ей нужно срочно позвонить домой, и доктор помог ей связаться через коммутатор. Едва она услышала голос матери, как тут же, захлебываясь слезами, рассказала ей о том, что с ними случилось, и попросила, чтобы родители приехали в больницу.
…Лиза отказалась ехать домой и, хотя изнемогала от слабости, просидела около Ивана всю ночь. Он открыл глаза только под утро и едва слышно спросил:
– Где я?
– Ванечка, ты в больнице. Слава Богу, все хорошо, Ванечка. Доктор сказал, что ты будешь жить. И я, Ванечка, все время рядом с тобой, – промолвила она на одном дыхании.
На его бледном лице не дрогнул ни один мускул, и он снова закрыл глаза.
…Через несколько дней Ивану стало лучше, и они поговорили:
– Лиза, я давно здесь, и как мои дела?
– Ванечка, доктор сказал, что осложнений не предвидится, и все будет хорошо! – ответила она и в первый раз за все время улыбнулась.
– Лиза, сядь рядом со мной и дай мне свою руку, – попросил он.
– Я сейчас, Ванечка, – она поднялась с табуретки и пересела на краешек кровати.
– Где эти бандиты? Они тебе ничего не сделали? – с большим волнением спросил он.
– Бог спас меня, Ванечка! После того, как тебе сделали операцию, я все время была с тобой. Потом в больницу приехали папа и мама, и я им все рассказала. Папа тут же позвонил в полицию, и их в тот же вечер арестовали. – Она подробно рассказала и о том, что было с нею до ее приезда в больницу…
– Слава Богу, – успокоился он и устало прикрыл веки, а Лиза торопливо продолжала:
– Доктор уже разрешил свидания, и сегодня придут родители. Все время названивает Петр Ильич и спрашивает, когда можно будет к тебе прийти. Ванечка, а теперь отдохни! – Она решительно поднялась с кровати и пересела на свою табуретку. В это время вошел хирург и спросил у Лизы:
– Ну что нам скажет Ванин ангел-хранитель? Я вижу, нашему больному лучше?
– Доктор, он уже разговаривает! – порадовалась Лиза.
– Теперь он быстро пойдет на поправку! – сказал хирург и внимательно осмотрел больного…

***
Ивана выписали через месяц. Петр Ильич привез его к себе домой и сказал:
– До тех пор, пока не сможешь ходить на работу, будешь жить у меня. Полине все равно почти нечего делать. Поэтому она и присмотрит за тобой, и как следует откормит. И насчет ученья: я договорился с Кармановым, и он будет заниматься с тобой у меня дома.
– А в какое время? – поинтересовался Иван.
– Конечно, Ваня, до обеда. А во второй половине дня к тебе будет приходить Лиза. Вот и Катюшке моей станет веселее, а то мы скучаем вдвоем-то в этой большой квартире.
…В середине ноября Иван полностью выздоровел и вышел на работу. Теперь он по-прежнему ходил заниматься к Карманову и придерживался установленного расписания.
Виктор Евсеевич был доволен своим учеником и находил его способным. Иван с удивительной легкостью научился читать и писать и без особых затруднений решал замысловатые задачки. Его цепкая память надежно хранила все то, что учитель рассказывал ему об истории России и других народов. Иван мог показать на карте любую страну и дать о ней краткие сведения.
Но с грамматикой было хуже. Его ученик по-прежнему делал много орфографических ошибок в диктантах. Но впереди был еще один год, и Карманов не сомневался в том, что парень научится-таки писать грамотно.

                Продолжение следует...