Замызганный ластик

На улице капает запоздалая капель, тысячами осколками отыгрывая ритм легкого фентези. 
- Шин, что с тобой? – У меня челка на пол-лица – такая белесая, с резанными краями - и я ею заслоняюсь. В последнее время это происходит редко – ведь рядом всегда бывает этот растяпа Йука. Он такой радостный ботаник, с очками на всю разнузданную мордашку, с вечными его играми-подколами и непослушными жесткими вихрами.
- Ничего, - бурчу я. Прости, Тихиро, я - редкостный болван, когда этого Йуки нет рядом. Я замыкаюсь в себе, прячусь в шкурку безмозглого пофигиста, и сижу там, внутри себя, довольный весь из себя мелкий диктатор-мазохист.
- Тогда не шевелись, - пожимает плечами подруга и уходит обратно за свой мольберт. Она рисует меня, нас с тобой...возможно. Возможно, это будет ее итоговым проектом, с которым она выпустется когда-нибудь из художественной студии. Возможно, это просто маленький повод усадить тебя рядом со мной на стульчике и заставить в конце концов помолчать, а не извергать потоки информации, которыми ты любишь глушить людей. Где-то в глубине души тебе даже нравится Тихиро – она славная девочка, она даже понимает нас – но ты все равно не можешь не подкалывать. Ты нападаешь на нее, а я смотрю, как спокойно скользит по холсту кисть с масляной краской. Я улыбаюсь и я счастлив.
Только, знаешь, тебе абсолютно пофигу на меня, когда мы остаемся один на один. Тебе скучно со мной – я вижу, как ты сразу становишься грустным, прямо у меня на глазах. Мне жаль, но я молчу. И заслоняюсь челкой. Правда, мы редко остаемся вместе – кто мы друг другу чтобы гулять вместе? Чтобы быть вместе?
Я – Шин, да тот самый молчун с последней парты, через чур тонкий, с длинными худыми руками, которые я прячу под шапкой шерсти моего темно-серого свитера. У него колючий ворот и аромат первых ландышей.
А кто ты? Ты – Йука. Надежда и опора всего класса. Умняшка-лидер, которому не сидится на одном месте, у которого смешливая улыбка и острый язычок. У тебя довольно сильные руки – пару лет назад ты всерьез увлекался плаваньем, но теперь ты просто первоклассный переводчик с английского на японский, и я рад за тебя. Я не знаю, когда ты учишься, да и вообще учишься ли, но ты всегда готов, хотя времени у тебя попросту не должно быть – одна помощь Тихиро отнимает изрядную толику твоего времени. Так странно.
Мы всегда вместе, когда вокруг полным полно народу, но как только комната пустеет – пустеем и мы. Будто бы наши радостные улыбки стирают замызганным ластиком из студии, и цепляют на их место пустоту – холодную и безразличную.
Я – Шин, и я самый замызганный ластик, который хочет прикоснуться к твоим губам.
- Тихиро, скажи…а Йуки сегодня не будет? – Я недоверчиво гляжу на одноклассницу. Она такая хорошенькая – темные волосы в тугой косичке, руки, перемазанные краской – но почему-то она нисколечко меня не интересует. Ты видишь, что в глазах у меня плещется надежда. Иногда она перехлестывает через край, но это бывает исключительно редко.
- Он обещал зайти, - она выглядывает из-за мольберта и видит мой бледный щенячий вид. – Знаешь, Шин, ты живешь, только когда Йука рядом с тобой. – Она все знает, она не может не знать. Она же умная.
На лице расплывается кислейшего вида улыбка. Да уж, как ни старайся, как ни крути…
И она говорит:
- А почему бы тебе не рассказать все Йуке?
И она говорит:
- А почему бы вам не начать встречаться?
Слишком честно, слишком открыто – я боюсь этого и – бегу. Я маленький трусишка, когда Йуки нет со мною рядом.
Йука…Йука…Йука…
Он оказывается прямо за дверью студии, и я налетаю прямо на него. Так стыдно, так неудобно. Щеки предательски алеют, а глаза быстро становятся влажными. Ну и какой ты после этого пацан – правильно, никакой, раз ревешь не понятно из-за чего.
- Шин? – Чуть удивленно, чуть с придыханием. – Что случилось? Почему ты плачешь?
Я не смотрю на него. Все так глупо и я сам во всем этом запутался. Он протягивает руку и вытирает с щек слезы.
- Ну и чего, эта Тихиро тебя обидела? – Он улыбается, мой добрый Йука.
- Нет-нет, что ты…Я просто…там склянка какая-то разбилась Что-то аммиачное, вот я и вылетел из комнаты… Я пойду, наверное, умоюсь… - лепет, просто детский лепет.
- Иди, конечно.
И он заходит в студию, хотя я и наврал ему про склянку с аммиаком.
Тихиро рисует. Она обмакивает кисть в синюю краску и мешает мой свитер на своей палитре. Вот этим цветом она выделит тени, вот этим – очертит руку Йуки на моем животе…
- Тихиро, что происходит с Шином? – Он подходит ближе, но не заглядывает за мольберт. Знает, как девушка этого не любит.
- А ты будто бы не догадываешься? – Она быстро облизывает кончик кисточки и опускает его в черную краску. У настоящего художника обычно не только руки по локти в краске, но и язык с зубами.
Йука кусает губу. Он тоже знает. Или немного знает. Или только догадывается.
- Тебе страшно? – Линия ложится чуть кривовато, но это можно подправить. Сейчас главное поймать этого ботаника за живое и запечатлеть все на холсте.
Он молчит. Он не понимает.
- О чем ты? – Так удивленно, но, сам того не замечая, с тенью догадки.
Она улыбается.
- Где он? – Немножко порывисто, немножко недоумевая.
- Ты знаешь…
Дверь хлопает секундой позже. Девушка улыбается – она успела перенести вот этого живого Йуку, со смятением на лице, с зарождающимся счастьем…
- Глупый, мой глупый мальчишка… - Я стою над умывальником и стираю с лица слезы. Каплю за каплей, а они все текут и текут. Уже и мордашка вся покраснела, а им все хоть бы что…
Он стоит на входе и улыбается. Такой солнечной, такой светлой смешливой улыбкой, что мне тоже хочется улыбаться в ответ.
- Ты скучал по мне, Шин?..
А на улице капает запоздалая капель, и солнце играет на невидимых струнах легкий фентези…
15 марта 2009 0:50-1:32