Знание - сила!

Вертолета не было третьи сутки. Третьи сутки, почти не вылезая из палатки, ждал своего напарника Леха- тот умотал с Тудым-Сюдымом ( хозяином местных угодий) на подбазу, чтобы вставить пистон диспетчеру : так не делается! Сбросил десантуру- забери в оговоренный срок! Север- маленький, подлянок не терпит- все же друг-друга знают.
   Этой весной отохотился Леха с напарником так себе: набили ондатры шапок по пяти на брата, рыбы лежало на леднике два мешка, тетеревов да уток-по дюжине, и ни одного гуся! Не говоря уже про глухарей и зайцев.
  -Эх, лучше бы на Часельку полетели!...рассеянно думал Леха, с тоской глядя на кучу пустых бутылок в углу.-Сашка, небось, водку с поварихами жрет…А че еще делать? Погода-сволочь!...
   Погодка и в самом деле завернула-мама дорогая! Ветер, не меньше 28м. в порывах, хлестал то дождем, то снегом, крушил и гонял по озеру ледяные поля, с треском валил сухостой в недалеком лесу, вобщем, разбойничал, как хотел. Ни порыбачить, ни пострелять. Того и гляди, палатку снесет к чертовой матери-лови ее потом по лесотундре! Леха впервые остался один так надолго. По ночам начала ему мерещиться всякая хреновина, днем одолевала бездельная маята и дурные предчувствия. И странные мысли приходили о том, что на Земном шаре, кроме него, никого больше нет.
    Однако, на четвертое утро, проснувшись, не услышал он ни привычного завывания ветра, ни дробовых зарядов дождя по верху и стенкам палатки, ни треска льда и падающих лесин- тишину нарушали только куропачий хохот, перекличка гусиных эшелонов да тетеревиные рулады. Выбравшись наружу, зажмурился он от яркой синевы распахнувшегося неба, задохнулся от хвойной свежести воздухов и солнечной ласки.
   -Ну вот, прогноз нормальный!- довольно потянулся Леха.-От винта!-
Наскоро собравшись и хлебанув чайку, вскинул он на плечо мелкашку и зашагал вдоль берега к знакомому профилю, что тянулся километра три лесом и выводил на озера, где ночевал и отъедался пернатый транзит. Очень уж хотелось Лехе привезти домой хотя бы одного гуся! Выбравшись из раскисшего снега на профиль и отойдя по нему с полкилометра, он слегка запарился, скинул ватник, сунул его подмышку, закурил на ходу…и вдруг услышал сзади глухой утробный рык!
   -Медведь!-шибануло его ознобом.-Поднялся…Голодный…Гонится по следу…Е-мое!-
И, бросив ватник, взлетел он на ближайший кедр не хуже косача. Опомнился уже под кроной, на развилке: в зубах- с пяток патронов, мушка на профиле, шапки нет.
   -И че я ему из мелкашки сделаю:…Если только в глаз…Не попаду…Озвереет…Снимет, как игрушку…Как егеря в Верхнее-Тазовском…-трассерами неслись в голове мысли,-А Сашки нет!-
   Тут снова, но уже ближе, послышался знакомый рык, и почудилось Лехе в нем что-то страдательное…
      Из ближайшего бурелома вылез худой и облезлый, но все равно огромный и страшный, медведь. И повел себя странно: сначала обошел ватник, потом шапку, потом кедровый комель, потом посмотрел вверх, на Леху, развернулся…и давай чесать задницей об кору!
      -Не иначе, метит!-шевельнулась робкая надежда в Лехином сердце.-А пометит-может, уйдет?- Однако медведь не ушел. Закончив чесаться, он снова посмотрел на Леху, встал на задние лапы, а передними принялся драть ствол, как бы приглашая: спускайся, мол, чего там!
      -Щас полезет!- помертвел любитель гусятины, глядя на блестящие, с человеческий палец, когти и жуткие клыки.- Вот и смерть!...
       Но смерть не тороптлась. Лишь заторопились по Лехиным ногам горячие, проворные ручейки…Скакала, как блоха, мушка по медвежьей башке. Не удержав боекомплект, прыгала челюсть. Медведь, словно чувствуя состояние бедолаги, и огорченный его невежеством, оставил дипломатию, обиженно заревел и ну срывать досаду на Лехином барахле: первой растерзал шапку, затем принялся трепать ватник. Ничего не понимая от ужаса, сквозь кедровые ветки видел страдалец, как полетели от ватника клочья и окутало медвежью морду облако сыпанувшей из карманов табачной трухи…Мишка присел, зажмурился, разинул пасть и так рявкнул, что Леха чуть не свалился с дерева. Когда он укрепился в позиции и снова поглядел на профиль, там никого уже не было…Лишь ветерок доносил  удаляющися медвежий чих и какую-то вонь. На снегу темнели останки Лехиной экипировки и бурая лужа.
      Еще не веря в собственное спасение, начал Леха понемногу воспринимать окружающий мир, и обнаружил, что жизнь- продолжается! И нет ей дела вообще до какого-то Лехи! Но самому Лехе дело было: он уже порядком закоченел. А гибель от переохлаждения, тем более-после всего пережитого, казалась ему глупой. Поэтому, решив, что двум смертям не бывать, сполз он на землю и, помянув святителей, рванул к лагерю.
     Самого бега память не зафиксировала, но ворвался он в палатку мокрешенек и расцарапан. В палатке, возле горячей буржуйки, сидели Сашка с Тудымом и пили брагу: видимо, довольны остались поварихи мужской доблестью закадычных друганов! И, конечно, шкурьем, заботливо подбираемым для таких визитов.
     -Порядок! – пьяновато ухмыльнулся Сашка.-Завтра вертушка будет.-И, внимательнее глянув на Леху, спросил:-А че случилось?- Но Леха, не отвечая, выхватил у него кружку, черпанул в бидоне и, обливаясь, выдул одним махом. Следом- другую.И третью. Наконец, отдышавшись, присел к печке, закурил и принялся рассказывать. Все как было. И о странном поведении медведя, и о кульминации встречи, и о луже, оставленной на память о ней.
     -Я не понял,-резюмировал Леха, задумчиво глядя в кружку,-А че ему было надо?- Сашка, уже на половине рассказа хрюкавший в кулак, тут и вовсе загнулся от хохота.- Ты,- говорит,-Леха не понял оттого, что физиологии местной фауны не изучал. А физиологию, особенно ключевого звена, брат, изучать надо. В знании- сила! Медведю, как он проснется, первым делом- пробку из задницы вытолкать, она у него за зиму образуется. А этот- старый, организм у него – изношенный, вот заминка и вышла…
Ну, и зверье, когда занеможет, к человеку тянется. Айболита читал?-
       -Ну!- обиделся Леха,- А че?-
       - А то, что если бы ты не курил,- давясь и всхлипывая, продолжал издеваться Сашка,-Пришлось бы тебе проктологией заниматься!-
       -Как это?- снова не понял своего ученого напарника Леха.
       -А так: ручками его попользовать. Или еще чем…
    Отсмеявшись, Сашка закурил и добавил:-Мне вот , когда запор, пыль табачная  помогает: присяду, понюшку- в ноздрю…и хорошо! Тудым научил. И медведя – тоже. Тот к нему которую весну приходит…
    -Табак-харасо!- щурясь на огонь азиатской рожей, поддержал другана Тудым- Сыпка харасо, аднака!-
     От такой информации Леха забалдел окончательно.
    -Выходит, и гнался он за мной, чтобы только табачку попросить?-
    -Конечно!, снова заржал Сашка.-А ты, небось думал- сожрать? Да не жрет он в такой ситуации- физиология, брат!-
     Потрескивал огонь в печурке. Парили на Лехе свитер и штаны, распространяя резкий запах аммиака: не был Леха героем! И ни в каких “логиях”, понятно, не разбирался. Но глубоко в душу, вместе с пережитым страхом, запали ему Сашкины слова о том, что знание-это сила! И ничто в последующей жизни уже не могло его в этом разубедить.

                Наутро их забрал вертолет.


А.Шеметов, оз.Нюнюльто.