Глава 8. Минувший год Окончание

Глава восьмая. МИНУВШИЙ ГОД (окончание).

Письма не было. Ни на пятый день, ни через неделю, ни через месяц. Письмо это снилось Ирине бессчетное количество раз.

Ирина выходила из калитки, и шла к почтовым ящикам, что были на другой стороне улицы. Она возвращалась из школы – и заворачивала к ящикам. Ирина выучила все, что имело отношение к почте: когда, в какие дни приходит из райцентра машина с синей будкой, когда появляется на их улице почтальонка, какая у нее походка, как одевается. Она всматривалась в ее лицо при встрече, и все хотела спросить: не потеряла ли та заветный прямоугольник? А, может, он пишет, а эта злодейка собирает письма в стопочку и не собирается отдавать?..

Короче, откровенная чушь лезла в голову, самой становилось смешно. То, что с Игорем что-то могло произойти, исключалось. Его бабку Ульяну Ирина встречала то в магазине, то на улице почти каждый день. Говорливая бабушка не преминула бы рассказать всем и каждому, если бы с Игорем что-то случилось.

Попалось на глаза стихотворение, под стать настроению, Ирина перечитывала его множество раз:
Мотает ветер дым на ветви сосен,
То стихнет, то беснуется, гремит…
А что тебе рассказывает осень?
О чем она с тобою говорит?
…А к городу я так тебя ревную.
Ревную к площадям его, прохожим,
К деревьям, так на наши не похожим,
Зачем им это счастье – не пойму я,
Встречать тебя?
И звук твоих шагов – за что ступеням?
… Там дома немые,
Бездушные, унылые, слепые,
Там ветер – воет, пленник средь домов…
Мне страшно. Ты грустишь?
Да нет, едва ли:
Все призрачно, с начала до конца.
Чужие губы легкий след печали
Сотрут, коснувшись твоего лица…

Постепенно Иринина «письмомания» пошла на убыль. Острая болезнь перешла в хроническую. Шли месяцы, и уже не письма ждала она, а реальной встречи. Галина Гавриловна сообщила, что он должен приехать в марте.

Ирина ждала встречи и боялась ее. Душа не хотела возвращаться к прежней острой боли, ощущению бессилия… Пока жизнь более-менее вошла в прежнее русло. С Юричем отношения установились дружеские, хотя он, кажется, еще не терял надежды на большее…
 
Игорь приехал в апреле. Встреча получилась совершенно неожиданной.

В тот день она привела своих ребят на библиотечный час. Сиплая библиотекарша проводила беседу так скрипуче, нудно и  монотонно, что Ирина удивлялась: как можно с таким голосом работать с детьми?
- У меня от нее ухи болят, - прошептал Артемка однокласснику Ромке. Тот, сморщившись, кивнул.

Наконец дети с облегчением высыпали из библиотеки в школьный коридор, а Ирина нос к носу столкнулась с Игорем.

Сколько раз она воображала эту сцену! Вот, он стоит, а она проходит мимо, холодна, словно английская королева… Ага, королева! Вспыхнула, чуть книги не выронила… Дети ее отпихали, оттолкнули, отнесли от него жизнерадостной волной, и она, оглянувшись напоследок, захлопотала, собирая своих питомцев, поспешила к выходу.

Она не рассмотрела его лица. Так, линия губ, носа… И глаза. Непривычные, напряженные, светлые. То ли заледенели, то ли выцвели. И с душой его, значит, беда…

Ирина шла, потрясенная. Не так, как в тот далекий теперь сентябрьский день. Там было потрясение со знаком плюс, сейчас – со знаком минус. Будто привидение увидела. Вот, значит, каким он может быть.

«Не узнали души друг друга, не узнали» - стучало в голове.
А, может, она все придумала с начала до конца? Но душа не согласилась с этим.

То, что он изменился, не одна Ирина заметила. Галина Гавриловна недоумевала:
- Леонидыч явился-таки. Чудной какой-то, замороженный.
Юрич делился:
- Игорь каждый день в школу приходит. Уроков нет, а шатается по кабинетам, в учительской торчит. Сегодня, ни с того, ни с сего, Зоя Тимофеевна на него оторвалась. Он с ней вежливо так, а она покрылась красными пятнами, и – в крик. Он молча поднялся и ушел.

И все-таки Игорь заглянул в начальную школу. Клавдия Ивановна набросилась с расспросами. Ирина стояла у окна маленькой учительской, скрестив руки.

Игорь был тих и мягок. Нежность его, и голос бархатный, предназначались ей, Ирине, она знала об этом.

Никакой досады или обиды в адрес Игоря не было, и быть не могло. Оно пришел, и она немедленно простила его. Раз не написал – значит не смог. Но отчетливее, чем когда-либо, почувствовала: нечто темное, неподъемное осталось между ними. Никто не виноват. И пока не хватит у них сил сдвинуть это «нечто», хоть плачь. Надо все оставить, как есть. Время, только время расставит все по своим местам.… Но сколько нужно ждать? Год, два, всю жизнь?..

Он уходил, а она смотрела в окно, как он уходил, неотрывно, пока не скрылся за поворотом…

Закончился учебный год, и она уехала в другой район, в свой поселок, к постаревшим родителям. Там, в родном доме, почувствовала себя снова маленькой девочкой. Мама, папа, до чего трудно там, во взрослом мире. Не возвращалась бы.…  Но секретничала, шепталась с мамой, все о нем, о нем, о нем…

Приехала, и снова - первое сентября, повзрослевшие дети, Юрич, новые соседи – Сурков, Ада.…  Все по-другому, а на душе -  незажившая рана.
 
Тогда, в эпоху ожидания письма, Ирина не выдержала, рассказала Галине Гавриловне о страданиях по Игорю. А теперь Сомова разбередила старую рану не столько словами «выброси его из головы», сколько фразой: « Игорек Леонидыч-то, слышала, приезжает… Насовсем… Работать у нас будет, физиком»…