Прозрение

                Прозрение

     размышления о пьесе Генрика Ибсена «Кукольный дом»

Если и были у меня сомнения в том, что тема произведения – женская, то они окончательно развеялись, когда я прочла высказывание самого автора. Его мало интересовал «женский вопрос», проблему он считал общечеловеческой. Мне даже в детстве не казалось, что для него особенно важен пол персонажа.
Прозрение, которого лучше бы не было?.. Кому от этого стало легче – два человека поняли, что совершенно не знали друг друга, но прожили восемь лет под одной крышей, у них трое детей и статус благополучной семьи? Но, видимо, внутренние процессы не поддаются контролю и желанию как-то их упорядочить в угоду окружающим. Они могут развиваться стихийно – человек, который прозрел, не может стать прежним, играть привычную роль (теперь уже не полуосознанно, а фальшивя на все сто процентов).
Является ли Торвальд Хельмер плохим человеком? Нет, конечно. Он имеет полное право на собственное представление о счастье и гармонии с окружающим миром – превыше всего ставя честь (для него это значит - мнение общества). Если речь заходит о его добром имени, о клевете или домыслах, связанных с его персоной, тут и любимая жена превращается в злейшего врага. Он, отдавая себе отчет в каждом слове, говорит ей: «… Мне-то какой будет прок из того, что тебя не будет на свете, как ты говоришь. Ни малейшего. Он все-таки может раскрыть дело. А раз он это сделает, меня, пожалуй, заподозрят в том, что я знал о твоем преступлении. Пожалуй, подумают, что за твоей спиной стоял я сам, что это я тебя подучил!»
Потом он скажет, что бы в состоянии аффекта, не соображал, что говорит, но это не так. Его это выдало «с головой». Нора поняла, что границы его любви строго очерчены определенными рамками, иными словами он – мещанин, обыватель.
Если бы она его поняла тогда, восемь лет назад, она никогда его не полюбила бы. Но легко увлечься милой обаятельной манерой вести себя в обществе  и приятной наружностью, не вглядываясь, что внутри. Как и многие женщины, Нора придумала себе героя и отчаянно хотела верить в его существование. Тяжело дается осознание того, что нет «великой любви», никто не ценит великие жертвы, никто не готов на великие подвиги, и вообще – нет героев.
А для нее это – отнюдь не «игрушечные вопросы». Торвальд, по-своему разочарованный в образе жены, который его устраивал, тем не менее, не считает, что разлюбил. Он цепляется за формальные узы, воспоминания, видимость. Человек привычки, вне общественных установок ему неуютно, они заменяют личность, индивидуальность, которой у него, как выяснилось, просто нет. Он будет произносить красивые фразы о том, что готов сделать, но это – слова, как только доходит до дела, реальных поступков, жертвы… с него этот слой романтической шелухи как ветром сдувает.
Кажется, что противоречие между мечтой и реальностью в возрасте Норы пора «перерасти» и не ждать от людей невозможного, неблагоразумного, но любимые герои Ибсена никогда не излечиваются от своих грез, от тоски по совершенно иным критериям, стремления к абсолютной истине, желанию познать себя до конца, исчерпать эту потребность до самого донышка. Как из Хельмера нельзя сделать героя, так Нору искусственно не вставить в нужные ему рамки. Если она дошла до такого отчаяния, то назад пути нет – придется расстаться со всеми иллюзиями. И создавать себя заново – учиться делать шаги без них.