7. 1. ломать - не строить...

        Как всегда после отправления поезда или отлета самолета первую половину пути вспоминаешь предотъездовские хлопоты, события, разговоры и лишь потом, постепенно, мозг переключается на мысли о будущем.
        - Вечно мы должны откуда-нибудь убегать, - размышлял Ефим Горин. То из Египта, то из Испании, то из Германии. Теперь вот из России, Украины. Очередной исход из очередной дружественной страны и от очередного дружественного народа.
        Собственно, к чему эта ирония, какие у него претензии к этому народу? Антисемитизм? Так в Германии он был в тысячи раз сильнее, а ведь немецкий народ – один из наиболее культурных народов мира. В конце концов, в начале второй мировой войны Советский Союз спасал евреев, тех же польских евреев, например, а США, в которые мы сейчас летим, не приняли корабль с беженцами-евреями и все они погибли. Да, миллионы репрессированных, в том числе его отец. Но это скорее не вина народа, а его беда...
        Интересно, объявит стюардесса, когда будем пересекать границу Союза или нет. Ведь в самолете в основном евреи, которые покидают страну навсегда. И какая она ни есть – все равно Родина. Горину было интересно как отреагируют пассажиры – захлопают в ладоши или пригорюнятся. А сам-то как? Сам, пожалуй, загрустит. И, хотя в разговорах с близкими, с друзьями он выражал оптимизм, говорил, что надеется стать в Америке на ноги, в конце-концов до сих пор ему это всегда удавалось, в глубине души понимал, что жизнь прошла. И пересечение невидимой сквозь облака границы подводит четкую черту под прошлым.
        Нет, пожалуй, не объявит. Для нее это рутинный полет и у нее много забот, ей не до свеженостальгических эмоций пассажиров. Да и особых симпатий к ним она не испытывает: бегут как крысы с тонущего корабля!
        А корабль тонул... Горин понимал, что со своей завлабской точки зрения он не может видеть полной картины, но и то, что он видел, позволяло сделать вывод: распад СССР происходит абсолютно беспланово. Как землетрясение, как стихийное бедствие. Впрочем, потому он и распад, а не разделение на ряд независимых государств. Все решения принимались интуитивно, непродуманно... Ломать – не строить...
        Смешно: в науке, в технике перед осуществлением даже самых несложных экспериментов разрабатывается методика их проведения, осмысливаются цели и задачи, приводится теоретическое обоснование, взвешиваются возможности, вероятные результаты и экономическая целесообразность. А здесь – гигантский эксперимент – разрушается громадное государство – и все идет по воле отдельных людей, которые, даже будь они семи пядей во лбу, не могут всего предусмотреть.
        А, впрочем, ведь так происходили все социальные революции... Захватить почту, телеграф, телефон... что там еще? Главное – ввязаться в драку! Верх гениальности!
        Разве нельзя было хотя бы частично сохранить экономические, промышленные связи, которые складывались многими десятилетиями? Да и не только это.
        Ефим посмотрел по сторонам. За свою жизнь он научился по лицам, по двум-трем сказанным словам определять социальный статус человека: едут не только ремесленники, парикмахеры, шофёры, продавцы – их можно легко заменить – едут и ученые, профессора, инженеры, врачи, учителя. Высококвалифицированные специалисты – весомая часть российской интеллигенции. И не самая плохая ее часть.
        Горин, между прочим, вспомнил: наибольшее количество изобретений и патентов по их двухтысячному институту, в котором работало от силы человек 40 евреев, было у Бровмана, на втором месте был Семен Певзнер, а на третьем он, Горин.
        Почему же никто в самом начале массовой эмиграции не сказал: - Евреи, друзья, всякое было между нами, и хорошее, и плохое, как почти в любой большой семье, может быть, ваш отъезд – не самый лучший выход, оставайтесь, давайте вместе попробуем улучшить нашу жизнь. Ведь в тех странах, в которые вы едете, тоже не текут молочные реки с кисельными берегами, и пройдет много лет, пока вы станете своими.
        Вряд ли многие евреи откликнулись бы на этот призыв - какие к чорту друзья! – слишком много тяжелых воспоминаний было почти у каждого связано с этой страной и слишком много радужных надежд на лучшую жизнь в новой стране – но обратиться с таким призывом к евреям кто-то должен был. Даже без надежды на успех. То ли Президент страны, то ли Верховный Совет. Если бы они думали о будущем этой страны больше, чем о своей политической карьере, своем личном благополучии.
        Ведь во все времена умные правители привлекали евреев из других стран для того, чтобы оживить промышленность, торговлю – поднять экономику.
        Правда, зачастую потом выгоняли, когда им начинало казаться, что они и сами с усами, справятся без пархатых. При этом забывали то хорошее, что было связано с евреями, и вспоминали только плохое.
        Да и не только на самом верху, но и внизу тоже никто не пытался отговорить евреев от выезда. Генеральный директор подписал заявление Ефима Горина, которое он передал через начальника отдела кадров, даже не поговорив с ним, а ведь Горин был заметным работником.
        Но что-то не слышно таких голосов. С одной стороны, хорошо, что никто не мешает, но, с другой стороны обидно, ведь столько лет прожили, проработали вместе. А теперь равнодушно: - Уезжаете? Ну и скатертью дорога! Да здравствуют евреи – освободители квартир!