ТЕНИ

Их было двое, он и она,  две ночные тени в этой темноте, разбавленной только отблесками  лунной дорожки на вздымающейся поверхности моря.

Но он физически чувствовал, пока незримое, присутствие третьего, не явственно, но ощущал его движения и слышал пока не понятные,  то ли из-за расстояния, то ли из-за гулкого ритмичного шума за скалистым выступом берега и всплесков моря,  звуки…

Она не знала, что он здесь, не видела. Стояла спиной к нему, повернувшись в сторону моря.  Там, в том краю берега,  полускрытая отрогом скалы  двигалась и шумела Толпа, из которой она только выбежала, и остановилась у самого прибоя, попав под мелкие брызги только что откатившейся волны.

Он стоял далеко от неё, за большим валуном у песчано-каменного утёса, и сливался с его тенью в холодном свете Луны.

Почти штормящее море, доносящиеся из-за скалы грохот музыки, неровный топот танцующих по гальке ног, громкие голоса, подпевающие и орущие на все лады, заглушали его слова, обращённые к ней, и ему приходилось почти кричать, чтобы она могла услышать.

Это было так важно, жизненно важно! Смертельно важно, чтобы она услышала, а Толпа - нет.  И, окликая её,  он ждал, чтобы она ответила. Не словом, нет. Знал - это опасно. Согласием. Действием. Кивком. Жестом.

Но  она, наверное, не слышала его. И не видела. Как пока не видела и Толпа.
 
Надо сделать так, чтобы она заметила его раньше.  И тогда ей некуда будет деться. Ей придётся сделать то, чего он хотел, за чем он пришёл сюда, за ней следом. Придётся! И поскорее. Пока не успела навалиться на него  вся эта бесформенная масса, опережая её… Такое могло бы обернуться его гибелью.  И она не сможет не понять этого. Потому, будет вынуждена…  Если…

Если он так же важен для неё, как для него она.

Надеялся - она поймёт это сразу, как только увидит его. И никуда уже не денется! Ведь иначе…
 
Да!  Он знает, она сделает то, что, по неписаным законам, уже не даст Толпе даже  дотронуться до него. А после… Они оба сделают шаг, и вольют свои тени в общую тень Толпы.

Но он по-прежнему  не видел её лица, она так и стояла, повернувшись к нему спиной, и не оборачивалась на его слова.

А там, где-то далеко за ней,  колыхалась бесформенная  масса, такое чуждое ему и страшное зловещее существо… Многоцветное, разноголосое, странно и монолитно движущееся в такт вращающимся за скалой лучам прожекторов. Тёмное, с размытыми пятнами мигающего и прыгающего света, меняющее форму и оттенки серого на радужный спектр под вспышками, потустороннее, но такое живое…
И угрожающее ему. Если он, чужак,  обнаружится.

И угрожающее ей. Как только станет понятно, что пришёл он сюда за ней.  Не она привела, а он сам.
Тогда он станет добычей Толпы.  И она тоже.

Одно неверное движение, знак, слово, и он или она погубит себя, или обоих.

Он это знал. Знал от рискнувшего собой организовать его присутствие здесь.

Обставлено было так, чтобы ни в коем случае, ни при каком повороте событий, не выдать, не дать повода даже подумать о том, как мог он попасть сюда.

Правдоподобной должна быть единственная версия: его привела она. Заманила. Он её добыча, её трофей. И только она проложит ему безопасный путь туда, в Толпу. И, тем же, поднимет свой престиж в жадных глазах этого ночного бесформенного ненасытного существа, поднимется на ступень выше, с более широкими правами и свободой действий.  И обеспечит ему беспрепятственное  ночное обитание в Толпе, частью которой тогда станет и он.

Она сделает его таким же, как она. Не подвластным законам физики, и даже законам смерти. Тем, кто сможет отныне быть её не только дневным, но и ночным спутником. Всегда.

Готова ли она к такому?

Он верил, что да. Верил настолько, что на  кон затеянной им игры он поставил жизнь. Сам приговорил себя, и приговор, ещё до утра, исполнит Толпа. Сам наметил себе выигрыш, но выигрыш этот целиком зависел от неё. Жить оставалось до утра. Или вечно. Одно из двух. Без нюансов. Так он решил.

Выигрыш стоил риска, джек-пот был несоизмеримо больше того, что и так у него было - право однажды умереть, от старости или иначе, но один раз и навсегда, оставив её здесь, без него. Так что,  в случае проигрыша, он ничего не терял: "двух смертей не бывать, а одной не миновать".

Вот только бы не подставить при этом её, низведя её какой-либо неосторожностью до статуса обычной смертной женщины, беззащитной перед Толпой, что тут же растерзает её, как голодный хищник, обнаруживший заплутавшую в его владениях зверушку… 

Зато, в случае выигрыша, она будет с ним.  Не только днём. Но и каждую ночь. И не только в этой жизни. А в тысячах, миллионах жизней. Она будет с ним всегда.  А он - с ней.
И никогда - как сейчас, будучи пока смертным, - он уже не сможет оставить её одну, без него, без его заботы о ней, не отдаст никому из будущих тысяч других мужчин в её бесконечной жизни. Потому что она - только его женщина. И только он - её мужчина.   

И, в конце концов,  он больше не будет изводить себя минутами, оставшимися до рассвета, ожидая её!  Не будет молчать о том, что знал уже давно. Как знал и то, что она,  при всём желании, будь оно у неё, не смогла бы сделать наоборот - стать обычной женщиной и прожить одну-единственную жизнь рядом только с ним. Это не в её воле, не в её силах. А у него такая возможность есть. Шанс. 50/50. Всё только в его руках. Плюс её желание. Плюс немного везения. А он везучий! Разве не везение, что она встретилась именно ему, и стала ЕГО женщиной…

… Её волосы, растрёпанные недавним то ли танцем, то ли каким-то сумасшедшим выпадом-вызовом в сторону Толпы, что бесновалась сейчас, взывая к ней, увлекая в себя, и её майка без рукавов, джинсы, босоножки, да вся она - на счёт «раз» становилась то одного, то другого цвета под сполохами мелькающего неона и молний. 

Она стояла, подставив разгорячённое лицо морскому ветру,  опустив руки, без движения, застыв, будто кто-то сказал ей: "Море волнуется - раз... Море волнуется - два... Море волнуется - три! Морская фигура, замри!" - и она замерла, смотря на волны, брызги... Не оборачиваясь.

Он уже не мог сдерживать себя, забыв об осторожности, не замечая ничего и никого вокруг… И выкрикивал в эту спину всё.

Всё, что хотел сказать давно, но не решался,  может быть, из-за  страха её отказа, и невозможности тогда и дальше скрывать его знания о ней, страха  разрушить их отношения, потерять её.  А теперь… Теперь просто не оставалось времени. До начала рассвета  не более часа…

И он спешил, торопился сказать то, что могло изменить всё. Назад пути уже не было, отсюда ему не уйти тем, кем пришёл.  Или вообще не уйти.  Или вместе с ней уже не уйти. Вместе. Это главное. Или - или. Но вместе.

Он думал только о том, что говорил, но подсознательно фиксировал все её перемены цвета – от прозрачно-белого до кроваво-алого…
 
Она не оборачивалась, так и стояла. Плечи её, так беззащитно мерцающие разноцветьем неоновых бликов, казалось, вздрагивали.  И он вдруг понял: она его слышит! Слышит… И ждёт, чтобы он ушёл  отсюда, пока  не замечен Толпой.

Увидел, как она шагнула с места, достала что-то из сумочки. Ему казалось, что она что-то торопливо пишет. Потом достала ещё что-то, положила это на большой камень с плоским верхом… Не оборачиваясь, махнула рукой так, чтобы он увидел, в сторону камня.

И быстро пошла к выступу скалы. Туда, где тяжело дышало Оно. Жуткое. Именуемое им Толпой.

И тогда он шагнул из-за валуна, делавшего его до этого тенью,  вдохнул полные лёгкие, и закричал во весь голос!  Завыл, зарычал криком убиваемого зверя.  И бросился за ней.

Он уже догонял её, когда безразмерное Чудовище стало выплёскиваться из-за скалы на его крик… Толпа увидела его, когда он крепко держал её за плечи, развернув  к себе… Он видел, что издали не разобрать, кто кого держит, но дёрнул  её руки, увлекая вниз.  И они упали на гальку.

Свет! Его ослепил свет…
Толпа, жаждущая пусть только зрелища наслаждения, сфокусировала круги света на них. И замерла, не приближаясь, уважая право собственности на добычу.

Она перевернулась под ним,  чуть откатилась, и тут же обхватила его сверху. И он взглянул ей в лицо, такое родное лицо…  Увидел  маленькие острые сияющие влагой клыки в уголках её рта.  И с готовностью запрокинул голову, подставляя шею…

Она посмотрела в его глаза, и проговорила тихо, но быстро и чётко:

- Я сделаю это, и уйду в Толпу.  Одна.  Без тебя.  Ты шагнёшь в неё завтра. Для этого даже не надо будет приходить сюда. Ты уже будешь одной из её теней. И не спорь! Сегодня у тебя просто не будет на это сил. Возьмёшь на камне...

И, на секунду обернувшись к  начавшей было рычать и скалить зубы Толпе, торопливо наклонилась  к бьющейся коже под его подбородком.

Он закрыл глаза в предвкушении…

И очнулся, как ему казалось,  через мгновение.  Вокруг никого не было. Он провёл рукой по шее, увидел на пальцах кровь… И засмеялся.
 
На большом камне,  под  кругляшом гальки и крохотной тёмной бутылочкой,  лежала записка: «Сразу выпей всё из флакона, поверни камень к востоку, и окажешься дома».

Нет… Он не стал пить!  Знал, очень точно знал неведомо откуда, что тогда напрочь забудет об этой ночи. А он этого не хотел. И, размахнувшись, швырнул флакон в море. Вернулся к камню,  и чуть повернул его в сторону едва розовеющего  восходом горизонта…

…

Он лежал в постели, и ждал… Как ждал почти каждую ночь, уже больше года, года, когда они стали жить вместе, а дождавшись под утро, всегда закрывал глаза, делая вид, что спит.  Может, она и догадывалась, что он знает о ней то, о чём она не говорит, и  потому не спрашивает, просто  ждёт её с ночных прогулок… А может, она и не знала, что он знает.

Он думал об этом сейчас и улыбался.  И ещё думал о том, что теперь всё же снова надо будет от неё скрывать… Но другое. Про флакончик. А значит, и то, что помнит, как ЭТО произошло. Все эти мысли мешались, путались, убаюкивали…
 
И,  впервые, не дождавшись её возвращения, он уснул.


… На улице ещё не рассвело, но где-то в ветвях уже пискнула ранняя птица,  когда она вошла в дом, чуть слышно простучав каблучками в сторону спальни. Посмотрела, как  безмятежно он спит… Провела пальцами по его глазам, коснулась подбородка, приподняла  голову… И несколько раз осторожно слизнула запёкшуюся кровь с его кожи. На шее не было ни царапины, ни следа от укуса. Поцеловала, едва коснувшись, вскочила, побежала в ванную…

В ванной достала  из шкафчика перекись и бинт, и взглянула в большое зеркало, прижигая ранку на губе:

- Это ж надо было… Так сильно… Себя прокусить… - и подмигнула своему отражению.

Повернула кран, ступив под душ… Вода-водичка, умой моё личико…

…

… На маленькой кухне, за раскладным столиком она присела на табуретку с чашкой кофе в руке,  другую подставила под щеку, упершись локтем…  Задумалась.  На минуту. Или три. Потому что как-то сразу - чашку на стол, сама - в прихожку.  За сумочкой.

Потому что в  женских сумочках есть всё.  Даже снадобья, что делают маленькие остренькие клычки обычными зубками, продолговатые узкие зрачки - круглыми, ночи сонными,  а многие жизни превращают в одну.

Но мужчинам не обязательно знать всё про женские сумочки. Это любого из них может даже свести с ума. Потому они и не знают.

Так… Всё из сумки на стол! Духи, помада, карандаш. тушь… Вот оно! Вспомнить бы точно, сколько капель на чашечку… А! Точно!

…Самая, что ни на есть, обычная женщина сидела за столом обычной квартиры из двух маленьких комнат, думала о своей самой обычной жизни, что-то в ней планировала на нынешний день… И пила кофе. Медленно, смакуя и наслаждаясь… Очень необычный, даже  волшебный,  у такого кофе вкус.

…

Вернулась в спальню… Свежая, красивая, с растрёпанными феном волосами, пахнущая шампунем, кофе, и всякими женскими тайнами… Скинула с плеч халатик, оставшись в короткой рубашке на бретельках… Скользнула  под одеяло, прильнула чуть влажным телом к горячей спине… Вздохнула устало…
Потом хмыкнула радостно, вспоминая о чём-то… 

И подумала, что как хорошо это, как чудесно, что он, проснувшись,  ничего о сегодняшней ночи не вспомнит, а то, что знал о ней, прежней, навсегда забудет, будто и не знал ничего… Флакончик сослужил ей как нельзя кстати!

Она зажмурилась и даже беззвучно засмеялась от нахлынувшего на неё ощущения выигрыша в большой игре, которую ей навязали.

Стараясь не разбудить,  устроилась поудобнее, положив ладонь на коротко стриженый затылок своего мужчины, одним дыханием провела по ложбинке между его лопатками…

Он повернулся во сне, обхватил её,  и прижал к себе…



Сквозь стёкла окна, в зазор между шторами,  первым ярким лучом проливалось в их дом раннее утро.



-
25.06. 2009




* Прим. На конкурс короткого рассказа в одной из соцсетей)))
По заданным на выбор двум темам -  о вампирах или о казни (здесь задействованы обе темы и объединены в одну);
по условиям -  обязательное наличие трёх действующих лиц (здесь: Он, Она и Толпа);
название - на выбор из заданных ключевых слов в условиях.