Цунами

     В офицерской столовой было необычно шумно и многолюдно, все столики заняты. В смежном зале сидели в форме белогвардейцев и одежде великосветских дам киношники, снимавшие поблизости очередной героико-патриотический фильм. Обедавшие офицеры весело переговаривались, перебрасывались ничего не значащими фразами с официантками и с интересом посматривали на соседние столики, пытаясь угадать народных и заслуженных артистов, но ничего не получалось, потому что узнать их можно в большинстве случаев только на кино и телеэкранах. В жизни они, как правило, не похожи на своих героев. Как бы то ни было, офицеры поглядывали в соседний зал и, встретившись взглядом с симпатичной дамой, старались подмигнуть, чем вызывали явное неудовольствие несимпатичных.
     За столиком у окна сидело командование седьмой танковой роты и смаковало «Велкопоповицкий козел». Лейтенант Демичев только что рассказал забавный анекдот, и командир роты капитан Чернов тяжело кашлял, слегка захлебнувшись пивом, лейтенант Мерзенко, весело смеялся, отряхивая с кителя пивные брызги, пролитые из стакана. Демичев, довольный произведенным эффектом, хотел продолжить представление, но увидел внезапно напрягшийся взгляд ротного и остановился, они дружно посмотрели в сторону буфета, от которого, старательно маневрируя между столиками и уворачиваясь от официанток с подносами, к ним спешил полковой комсомолец. Его появление не предвещало ничего хорошего, поэтому веселье моментально сошло на нет. Подойдя к их столику, освобожденный секретарь комсомольской организации отдышался и взглянул на Чернова.
     -Мужики, собирайтесь,- произнес он,- Вас вызывает командир полка на танкодром.
     -Это еще зачем?- раздраженно спросил капитан, глядя на нетронутую дымящуюся тарелку борща со сметаной.
     - Нам не хватает хороших оценок для полковой четверки по вождению, поэтому вы должны отводить танки.
     -Но наша рота не сдает проверку!- возмутился Чернов и злобно посмотрел на комсомольца.
     Тот не смутился, поправил съехавшую на бок портупею, покосился на обедающих артисток и уверенно объявил,- Можете возмущаться, сколько хотите, но через пятнадцать минут вы должны быть на танкодроме, командирская машина ждет,- после чего повернулся и пошел к выходу.
     Офицеры посмотрели друг на друга.
     -А как же обед?- спросил Демичев, ставя недопитый стакан пива возле тарелки с любимым пловом.
     -Обед отменяется,- мрачно, но решительно ответил Чернов,- Быстро встали и на выход!
     -Это что же такое творится, даже пожрать не…- возмущенно начал Мерзенко,  но, увидев бешеный взгляд ротного, осекся, после чего все поднялись и вышли на улицу.
     Стоял прекрасный апрельский день, ослепительно светило на чистом весеннем небе солнце, на деревьях уже заметно выделялись набухшие почки, в невысохшей луже, распушив перья, плескались голуби, громко визжала от восторга малышня на площадке детского сада. Возле столовой действительно стоял уазик командира полка, офицеры, не глядя друг на друга, молча сели в машину.
     -Ну вот, сразу бы так!- бодро воскликнул комсомолец, но услышал мрачное «Заткнись!» и затих. Машина, подпрыгивая на ухабах, резво побежала по дороге и через десять минут, лихо развернувшись, затормозила возле танкодромной вышки. Офицеры поднялись наверх, где их встретили командир полка подполковник Калачник, замполит и председатель комиссии по проверке.
     -Товарищи офицеры,- торжественно сказал Калачник,- Для того чтобы полк получил по вождению хорошую оценку, не хватает трех четверок. Вы должны выполнить упражнение и не ниже, чем на «хорошо», так что придется постараться!
     Желудок Мерзенко голодно забурчал, лейтенант судорожно сглотнул.
     -Ты чего такой мрачный?- улыбаясь, спросил его проверяющий.
     -Жрать охота!- буркнул в ответ лейтенант, замполит угрожающе взглянул на него.
     - Ну, не будем терять время,- подытожил командир полка,- Мерзенко, принимай первый танк, Чернов – второй, а ты, Демичев третий. Марш по машинам!
     Офицеры спустились вниз, сняли кители и галстуки, натянули на себя комбинезоны и пошли к танкам. Машины были в глиняной грязи по самую башню, они уже здорово постарались для получения полком положительной оценки.

     Мерзенко нашел свой танк, тихо матерясь, скользя по грязной броне и стараясь не сильно измазаться, влез в люк механика-водителя и протер тряпкой передний триплекс. «Хорошо, что водить придется днем,- подумал он,- сейчас хоть немного подсохло, при такой грязи ночью был бы полный звиздец».
     Он отрегулировал сиденье, надел на голову шлемофон включил выключатель батарей и закрыл люк, теперь солнечный свет попадал внутрь машины только через призму триплекса. С удовлетворением отметив нормальную работу гидропневмоочистки прибора наблюдения, лейтенант связался с вышкой. Получив команду, он нажал кнопку стартера, где-то сзади загудел двигатель, машина слегка задрожала, в наушниках противно запищали генераторные помехи, Мерзенко посмотрел на контрольные приборы, еще раз, как следует, умостился в сиденье и доложил о готовности к движению.
     -Первый, я Вышка,- раздалось в наушниках, лейтенант быстро снял машину с тормоза и включил передачу,- Вперед!
     Мерзенко резко бросил сцепление и до упора нажал на газ, двигатель заревел, танк заскрежетал, буксуя гусеницами по бетону площадки, потом плавно тронулся и пошел вперед. Вторая, третья, четвертая передача, машина, швыряя комья грязи и расплескивая лужи, побежала по дороге. Лейтенант, не снижая скорости, преодолел минное поле, на секунду замерев, обозначил остановку на подъеме и, чуть замедлившись, прошел через участок заграждений. Вот и колейный мост, Мерзенко выровнял машину, танк вспорхнул вверх, на мгновение дорога исчезла, и в поле зрения появились белые облака, плывущие по небу. Машина выровнялась и, нырнув вниз, опять оказалась на дороге, лейтенант тут же нажал на газ и включил пятую передачу, танк понесся по дороге, описывая длинную дугу, ныряя в ямы и раскачиваясь на ухабах. Триплекс постоянно забрызгивало жидкой грязью, но лейтенант, непрестанно нажимая на кнопку очистки, не сбавлял скорость. Вот машина выскочила на горку и перевалила через вершину, поворот между столбами на пятой было не пройти, и лейтенант прополз через него на первой, но потом, пользуясь крутым спуском, включил сразу третью и затем опять пятую передачу, двигатель заревел, и машина, разогнавшись под горку, понеслась по трассе.
     Где-то впереди был брод, но до него Мерзенко увидел отлично заглаженный и подсохший участок дороги. Он тут же включил шестую передачу, машина клюнула носом, двигатель перегружено взвыл. Лейтенант тут же защелкал тумблером впуска масла в цилиндры, это был, мягко выражаясь, не совсем рекомендованный танковым заводом способ, но цель, как говорится, оправдывает средства, танк, выпустив облако густого дыма, помчался вперед как наскипидаренный.
     Вот и брод показался, солнце по-весеннему весело отражалось в воде, на берегу, расслабившись, полулежал проверяющий. «Надо бы переключиться на пониженную», подумал Мерзенко, взялся было за рычаг избирателя скоростей, но тут шальная мысль вдруг возникла в голове, и он, еще раз поддержав масловпрыском резвость машины, направил танк в центр брода и нажал до упора на газ.
 
     Все-таки служба в управлении боевой подготовки совсем неплоха, рассуждал про себя майор Сиротин, греясь на солнце без сапог и фуражки. Не так давно ему здорово повезло с переводом в штаб округа, теперь можно было забыть о тревогах, бессонных ночах, сопливых солдатах и бестолковых офицерах, впереди маячила безоблачная как сегодняшнее весеннее небо служебная перспектива и неплохая квартира пусть не в центре, но и не совсем на окраине. В душе, конечно, Сиротин немного сочувствовал войсковым командирам, все-таки сам недавно вылез из их шкуры, но если входить в положение всякого, объективной оценки не поставишь, а без этого уважать представителя штаба округа не будут. Сиротин потянулся, почесал голыми ступнями одна об другую и вспомнил о предстоящем обеде. Да, нужно признать, у танкистов отлично готовят, и где они только берут эти пирожки с капустой, которыми так удобно закусывать во время застолья по окончании очередного дня проверки. Интересно, что сегодня будет на столе, и, в конце концов, нужно попробовать заняться с делопроизводителем штаба полка Олесей. Майор, подумав о симпатичной Олесе, еще раз сладко потянулся, но внезапно какой-то странный звук прервал течение его приятных мыслей, он прислушался. Обычно танки подкрадывались к броду на первой передаче и холостых оборотах двигателя, здесь же было что-то не так, майор прикрыв глаза, задумался, попытался разгадать природу потревожившего его явления и вдруг понял, странный звук был бешенным ревом танка, несущегося вперед на всех парах. Сиротин испуганно приподнялся, в расширенных от ужаса его глазах отразилась заслонившая небо стремительно надвигающаяся грязно-желтая с прожилками коричневой пены стена воды.

     На мгновение в триплексе потемнело и все исчезло, танк резко затормозился, сзади из уплотнения люка закапало на спину, Мерзенко быстро выжал сцепление и включил вторую передачу. Через секунду  посветлело, и машина вышла на противоположный берег брода, гоня перед собой волну выдавленной воды, лейтенант тут же разогнался, нырнул в противотанковый ров и, выскочив из него, понесся к танкодромной вышке. Прицелившись на место остановки, он за пятнадцать метров резко нажал на тормоз, многотонная машина, скрежеща и дымя по бетону заблокированными гусеницами, проползла юзом и остановилась точно у обозначенной черты. Лейтенант заглушил двигатель, доложил на вышку и открыл люк, несколько секунд он посидел на месте, привыкая к солнечному свету, потом вылез наружу.
     -Ты где это машину вымыл?- спросил зампотех батальона, глядя на мокрый до верхнего колена антенны танк.
     -В броде сполоснул маленько,- небрежно ответил Мерзенко, посмотрел на подъезжающую машину Чернова и пошел к вышке.
     Поднявшись наверх, он доложил о выполнении упражнения, потом, спустился и переоделся. Подошел ротный, появился и Демичев, злость о безвозвратном потерянном обеде прошла, и они, дожидаясь отправки в полк, с жаром стали обсуждать только что закончившееся вождение.

     Под вышкой была обычная для окончания вождения суета, солдаты собирали имущество и оборудование, грузили в дежурный грузовик, механики-водители проверяли танки и готовили их к перегону в парк, на вышке, стоя у перил, что-то негромко обсуждали командир полка и проверяющий.
     -Смотрите! Кто это там идет?- вдруг раздался удивленный голос полкового комсомольца, все посмотрели в поле.
     По дороге без сапог и фуражки, скользя в глине голыми пятками,  приближался мокрый офицер управления боевой подготовки округа майор Сиротин. Под вышкой затихли, все с открытыми от удивления ртами наблюдали необычное зрелище. Майор добрел до площадки, осторожно переступая грязными ступнями, прошел за танками, остановился и посмотрел наверх.
     -Сиротин! Что случилось, что за вид, где обувь и фуражка?- нарушил воцарившуюся тишину проверяющий.
     -Такое дело, товарищ полковник, сапоги и фуражка утонули,- шмыгнув носом, грустно доложил Сиротин.
     -А где ведомость преодоления брода?
     -Уплыла вместе с сапогами,- вздохнув, произнес майор,- Но не беспокойтесь, все преодолели нормально.
     Сиротин осмотрелся.
     -А теперь скажите, товарищ майор,- вдруг окрепшим голосом произнес он, грозно глядя на зампотеха батальона,- почему у вас грубо нарушают правила вождения, и покажите мне немедленно этого вконец обнаглевшего придурка, который ехал…
     Его слова потонули в диком хохоте. Смеялись все, механики-водители на машинах, офицеры под вышкой, командир полка и комсомолец, председатель комиссии, с багровым от напряжения лицом согнувшись пополам и держась за поручень, задыхаясь, хохотал, вытирая слезы, лившиеся из глаз.
     -Фельдшер, тащи сюда нашатырь!- не прекращая смеяться и с тревогой поглядывая на проверяющего, крикнул командир полка.
 
     Майор Сиротин грустно огляделся вокруг, пошевелил скользкими от мокрой глины пальцами ног, вытер кулаком выкатившуюся на кончик носа тягучую каплю и подошел к зампотеху батальона.
     -Послушай, Сергеич,- тронув его за трясущееся от смеха плечо, сказал он,- Будь другом, найди, пожалуйста, какие-нибудь сапоги.