Выявление болезни

- Вот такие у нас с вами пироги, Олег Васильевич, - проговорил лысеющий крупный мужчина в белом халате, теребя в руках какие-то желтоватые листочки разного формата, исписанные несколькими плохоразборчивыми почерками.
   Огнев сидел в кабинете Ашота Салаковича Мартиросяна, - врача-эндокринолога высшей категории, а также заслуженного врача республики…и прочая и прочая, как говаривали очень давно, во времена почивших царей и цариц.
- Ходить вокруг да около не буду…конечно, нужно лечь на обследование, сдать прямо-таки целый комплекс – я позволю себе выразиться именно так – анализов…Но как бы там ни было, это мало что меняет. Исходя из вот этого, - доктор тряхнул листочками, которые продолжал теребить в руках, - можно с уверенностью констатировать…
- Доктор, а нельзя ли покороче и поконкретнее? – Теряя терпение, задал вопрос Олег.
- …уровень глюкозы в крови – на голодный желудок, без нагрузки, заметьте, двенадцать с половиной. Уровень сахара в моче – четыре процента. В моче имеется ацетон, причем, резкоположительный, то есть три плюса, или, как говорят в народе – три креста…
- Это ещё что за кладбище? – Пытался шутить Огнев.
- …исходя из всего сказанного, без всяких сомнений, можно поставить диагноз – сахарный диабет первого типа…скорее всего – первого…то есть инсулинозависимый. Вот так вот, батенька…нужно лечь на коечку…Лучше всего на двадцать один день, на десять будет маловато. Тянуть нельзя, поскольку анализы ваши этого делать не позволяют. Ацетон – штука коварная, есть ещё и четвёртый «крест», но это уже крайняя степень, и наступить она может даже сегодня вечером, или завтра утром, в крайнем случае.
- Вот так новость, - сглотнул слюну Огнев.- Ашот Салакович, а ошибки быть не может?
- Нет, Олег Васильевич, не может. Все анализы, в сущности, свидетельствуют об одном.
- Я как-то не очень настроен ложиться сегодня...
- Олег Васильевич, вы же взрослый человек, - устало вздохнул эндокринолог, я же сказал – тянуть некуда. Вот вам телефон, - Мартиросян движением головы указал в сторону безлико-серого аппарата фирмы «Панасоник», - звоните домой, предупредите родных; отмените встречи; сделайте необходимые распоряжения на службе. Что касается лечения, то с вашей стороны ничего не нужно. Стол у нас лечебный, а у вас, в частности, диета очень жесткая, поэтому никаких передач от сердобольных родственников…Предметы туалета имеются в больнице в полном ассортименте – всё-таки областная…Ну, там бритва, зубная щётка, а остальное у нас есть. Олег Васильевич, - эндокринолог встал из-за стола, - я пока пойду, прогуляюсь, а вы пользуйтесь телефоном. Только вот с родными, как ни будь помягче, не в лоб, по возможности.
   С этими словами Мартиросян вышел из кабинета.
   Огнев снял трубку, набрал домашний телефон. Ответила Верочка.
- Мы ждём тебя к ужину. Мама говорит, что может быть, ты соизволишь хоть раз в сезон с семьёй потрапезничать?
- Веруня, дай маме трубку…
   Через полминуты (по-видимому, жена хлопотала на кухне, а для того, чтобы взять трубку, подаваемую дочкой, нужно, как минимум, оставить на время кулинарный процесс и вытереть руки) Полина взяла трубку.
- Поимел бы совесть, Огнев, хоть раз в месяц можно…
   Пренебрегая советами Мартиросяна, Огнев обрубил тираду жены сразу:
- Полина, я в больнице.
- ?!
- Ничего страшного, нужно немного подлечиться…недельку-другую.
- Где ты?
- В областной. Эндокринология.
- Что? Щитовидка?- Спросила супруга, проявляя некоторую медицинскую осведомлённость.
- Не совсем. Диабет.
- Господи! Я сейчас приеду!
- Поля, уже поздно. Приезжай завтра, после работы.
- Да я не усну! Что нужно взять с собой?
- Бритву, зубную щётку и мыло.
- А продукты?
  - Здесь всё необходимое есть.
- Знаю я это «необходимое», знаю…
- Нет, правда, у меня очень строгая диета, по крайней мере на ближайшую неделю.
- Ну, хоть пирожки…я с печенью приготовила…
- Поля!
- Ну, хоть яблочко…
- Полина Анатольевна! Мне дали не так много времени на звонки.
- Ладно, через сорок минут будем.
- Приём посетителей уже…
- Ничего не знаю! – Полина положила трубку на рычаг.
  Огнев сделал то же самое. Перед глазами стояла чёткая картина: жена звонит тестю, долго и сбивчиво объясняет ситуацию. Далее – тесть седлает огневского «Москвича»; долго запихивает в недра старенького автомобиля детей, собаку, тещу, и едут уже в потёмках в больницу. Приехав, долго объясняют цель приезда сторожу, потом – дежурной медсестре и врачу…Нагрузившись банками, пакетами, свёртками – короче, с передачей килограммов на тридцать, штурмуют отделение…Такова его родня…Мать с отцом в другом городе, а то бы и они…Завтра, как можно деликатнее, жена и тёща, тщательно обговорив все детали  и варианты заранее, будут звонить его старикам, да так, чтобы не в лоб…Впрочем, может во всём этом и есть какая-то толика счастья? За него волнуются, хлопочут, и хотя во всём происходящем много ненужной суеты и нервотрёпки, всё выглядит очень трогательно…Ничего не изменить, никого не переделать…
 Огнев почесал затылок. Хватит с него на сегодня. На службу позвонит завтра, в семь пятьдесят. Так, мобильник на месте – он и забыл про него…Пусть «зам» привыкает к новизне, крутым жизненным поворотам и перипетиям. Многое в жизни приходится решать быстро и на ходу…Да и выходной сегодня, чего попусту дёргать человека и обрекать на бессонную ночь? Огнев грустно улыбнулся. Да, Олег Васильевич, склей ты сегодня, как говорят блатные, ласты, что изменится в министерстве? Кто-нибудь заплачет? Жизнь остановится? Да кто-нибудь вообще этот прискорбный факт заметит? А если убрать занимаемый им пост вовсе? Поразмыслив немного, он пришёл к выводу, что ни его высокая должность, ни он сам никому на хрен…Почти никому, кроме родных, конечно.
   В кабинет вошёл Мартиросян.
- Ну-с, батенька, утрясли мелкие проблемы?
- Да, Вообщем. Спасибо.
- Не за что, о чём вы говорите…Я вам по гроб обязан…
- Не говорите глупостей, док. Не люблю. А то, что я для вас сделал…Достаточно представить своего ребёнка на месте вашей племянницы…и всё понять. Дальнейшие действия уже опережали друг друга… Завертелось, закрутилось. Ну да ладно – дело молодое. Тут под сорок уже, а иной раз такая дурь в голову…что там говорить…
- И тем не менее…
- Хватит об этом, Ашот Салакович. Я вам очень благодарен за то, что вы приехали сюда в выходной день, несмотря на то, что здесь есть дежурный врач. Вам-то на даче куда интереснее было, наверное?
- Я в отпуске, но навещать вас буду обязательно.
- Док…
- Не спорьте. Без ложной скромности напоминаю вам, что я- лучший эндокринолог в области и …
- Я знаю, что лучший, знаю. Не знаю только одного: как вы узнали, что я поступил? Кому пришло в голову известить вас? Не дежурному врачу ведь? Сделай он это, считай, что расписался в собственном бессилии и некомпетентности. Откуда ветер дует, а, док?
- Олег Васильевич, у меня ведь тоже могут быть свои тайны…
- Ну, вот, теперь не спи всю ночь и думай…
- Лучше не забивать себе голову всякой ерундой, Олег Васильевич. Давайте-ка я лучше прочту вам небольшой ликбез применительно к вашему заболеванию, заодно задам вам несколько вопросов, чтобы прояснить некоторые вещи, хотя, в принципе, это никакого значения уже не имеет, но… Я всё-таки профессионал, а любого профи интересует всё, что связано с его деятельностью и, теперь вы для меня, так сказать, тренажёр – я не побоюсь этого слова – для совершенствования моего ремесла…
   Огнев улыбнулся:
- Валяйте, эскулап жестокий, спрашивайте, рассказывайте.
   Доктор уселся за стол.
- Хочу задать вам несколько традиционных для данной ситуации вопросов. Вопрос первый: не страдали или не страдают ли упомянутым выше заболеванием ваши прямые родственники?
   Огнев на несколько секунд задумался, после чего отрицательно покачал головой.
- Нет, точно – нет.
Мартиросян откинулся в кресле и забарабанил пальцами правой руки по столешнице.
- Угу… А как насчёт стрессов? Я имею в виду последние пару лет?
   Олег усмехнулся.
  - А вот этого хватает выше крыши. За последние пару лет – тем более…А при чём тут два года?
  Мартиросян сделал несколько движений лицевыми мышцами, словно делал какую-то специальную гимнастику. После этого медленно начал:
- Эта зараза, вернее, я хотел сказать, заболевание, перед тем, как проявить себя открыто, живёт в организме не один год. Про два года это я так ляпнул – никто толком ничего не знает. А если бы знал…Дело в том, что с тысяча девятьсот двадцать третьего года, то есть с момента изобретения инсулина, человечество ничерташеньки не придумало…Наука, конечно, на месте не стоит: совершенствуется инсулин, диагностика, всякие тесты… В восьмидесятые годы прошлого столетия практиковали пересадку поджелудочной железы – из-за неё все беды, ведь именно она отвечает за «производство» инсулина. Об этом писали в газетах. Дескать, на диабет нам теперь тьфу, наплевать то есть. А лет через двадцать пять в тех же газетах писали о том, что из прооперированных людей почти никого в живых не осталось, не смотря на то, что многие пациенты ещё достаточно молодые люди. Не всё так просто. В сущности наука буксует и топчется на месте…
   «Мужик оседлал своего конька», - подумал Олег. «Видимо, лекция надолго. Для моего блага, кстати. Скоро, наверное, мои приедут, если уже не стоят под дверьми. Да, Огнев, жизнь дала небольшую трещину… мягко говоря, небольшую. Гм…А почему я, собственно? Диабетиков в мире не так уж много, вернее, много, но не большинство. Чуть что – сразу Огнев…Нервишки, конечно, потрепал, как говаривали классики, «за годы лихолетья» очень сильно… Всё началось с проклятущего НИИ, где председательствовал выдающийся мудак, по фамилии Мордасов…Зачем этот перелёт чёртов, который по большому счёту…А почему «по большому»? Он и по малому ничерта не принёс…Гм… А разве ты, Огнев, о чём-то жалеешь? Как ты представляешь жизнь без этого перемещения? Тебе не хотелось бы снова туда? Если бы кто-то из твоего окружения хотя бы в общих чертах…Сенсация века! Века ли? Когда Гагарин полетел в тартарары, в эту «ледяную синеву» или черноту – аллах его знает, как это назвать-то правильно – что он испытывал? Ну, конечно, он полетел на детище советского народа, на самой надёжной технике…А сколько до него народу сковырнулось? А был ли он уверен, что вернётся? Ведь до него никто этого не делал. Мог ли я не вернуться? Запросто. Какой-нибудь сбой и…Глупости. Гриша – гений. За его изобретение Нобелевской премии будет маловато, ой, маловато! А за полёт? Хотя, это, конечно, не совсем полёт, впрочем, как назвать это явление или действие особой роли не играет. Народным героем Олег Васильевич Огнев не стал, доверия своих товарищей – хотя ему в глаза этого не говорил и повода не давал – не оправдал. Сделал, правда, жизнь двух людей куда  лучшей, чем она у них складывалась без его, Огнева, вмешательства. Впрочем, не двух людей, ведь у них и потомки должны быть, и их, вероятно не так уж мало…Интересно, где они сейчас обитают? По логике – во Франции, а …В жизни зачастую отсутствует всякая логика…Пожалуй, товарищ Огнев, это единственное, что тебе удалось более или менее удачно, из всего «мероприятия», именуемого перемещением. Как говориться, с паршивой овцы хоть шерсти клок…Товарищи твои, Огнев, давно призывают тебя, правда, не в прямую, совершить второе перемещение. Цель – та же, а вот средства…Обычный, самый заурядный террор, явление уродливое по сути своей, в корне неправильное и ошибочное – примеров тому история знает немало. Рискованно, как правило, на сто процентов наказуемо, а толку – чуть. Либо тот, кого нужно убрать – выживает, или даже остаётся невредимым, либо погибает, а его место занимает другой – ещё хуже, чем его предшественник. Всё дело в системе… А какая, собственно система? Система, как неистребимое явление существует и торжествует сейчас, а тогда…было самодержавие; таких, как Ленин и его соратники, было не так уж много. Стало быть, всё-таки есть смысл?»
-… при этом страдает весь организм. В первую очередь – кровеносные сосуды. Отсюда разные осложнения. Зрение, например. А как дела обстоят в нашем случае?
- А? – Огнев встрепенулся от своих мыслей. – Видеть я  стал хуже. Текст газетный, например, практически не вижу.
   «Значит, всё-таки слушал меня вполуха», - подумал Мартиросян. – «Конечно, забот у него хоть отбавляй и без этой развесёлой болезни. Должность – раз, причём, должность непростая, ох, непростая! Семья – два. Отношения семейные, видно, тоже непростые. Опять же, из-за работы, в основном – это ясно, как дважды два. Нервишки у мужичка не в лучшем состоянии. Что-то его ещё гложет: либо события минувших дней, либо будущие. Возможно, и те и другие. Бабы, по всей видимости, если и задействованы, то не особо. Во всяком случае, он не только мой клиент. Надо бы созвониться, нет – позвонить Марку Ароновичу. Кстати, будет повод бутылочку коньячку приголубить, а то в сейфе застоялся, сердяга, в ожиданьи тягостном…Парня, конечно, жаль, Огнева, то есть…Молодой ведь ещё – лет тридцать пять всего – точнее не знаю, нужно получше изучить его медицинскую карточку. Мой долг медика – это одно, а то, что парень кое-что сделал для моей родни, а следовательно и для меня, в частности, - это другое. Ведь загреми тогда, не дай боже Тамарочка и всем нам кранты. Я бы практиковал где-нибудь на Колыме, или в Красноярске. Практику, скорее всего, совмещал бы со сроком в тех же солнечных городах, вернее, пригородах…Дай бог тебе здоровья, Олежка»
- Знаете, чего я сейчас хочу больше всего на свете, Ашот Салакович?- Спросил Олег. Пришла очередь Мартиросяна оторваться от своих мыслей.
- М-м-м?..
- Хлопнуть рюмочку-другую хорошего коньячку, док.
- Нет ничего проще. – Доктор похлопал по карманам халата. Связка ключей с готовностью звякнула.
   Доктор открыл сейф и извлёк одну из трёх бутылок «Арарата». Презрительно бросил взгляд в сторону «Хенесси» и «Бренди».
- Я патриот, Олег Васильевич, - с этими словами док разлил по мензуркам янтарную жидкость. – За ваше здоровье!
- Спасибо, - поблагодарил Огнев и выпил налитое. Коньяк был великолепен по всем параметрам: присутствовали вкус, запах, цвет и крепость. – Умеют, черти!
- Ещё как умеют, - подтвердил Мартиросян, снова наливая. В это время, в коридоре послышался шум. Два знакомых женских голоса явно  перекрывали, причём с лихвой, голоса дежурного медперсонала.
- Кажется мои, - Огнев недовольно поморщился. – Назовут наши с вами посиделки коньякотерапией, а потом…
- Значит так, Олег Васильевич, быстренько выпиваем по второй и продолжаем осмотр. Вообще-то вы у меня на приёме. Это первое. Второе – коньяк, тем более хороший, практически не даёт перегара…
   Они выпили. Мартиросян убрал мензурки в стол. Из стола же извлёк освежитель воздуха и выпустил пару хороших струй в кабинетный воздух. Через несколько секунд коньячный аромат был окончательно убит запахом хвои.
- Вот так-то лучше. Снимайте пижаму и рубашку.
 Дверь в кабинет приоткрылась, затем показалась голова Ольги Михайловны – то бишь тёщи.
  - Здрасьте, - пробормотала она виновато. – Как зятёк-то мой, жив?
- Закройте дверь с той стороны, уважаемая. Идёт осмотр больного и, пока я не закончу его, никто в мой кабинет не войдёт, будь вы хоть генеральный секретарь Эфиопии, а зять ваш…
- Звиняюсь, - тёщина голова исчезла, а дверь мягко прикрылась.
- С бабами иначе нельзя, - довольно хмыкнул эндокринолог. – Рот всегда нужно открывать первым, иначе…Иначе – съедят…