ТАМ...

            Меня преследует некий собирательный образ, образ Художника высоко под куполом Храма, на хлипких подмостках, почти не дающих опоры; там холодно и страшно, и сверх ожидания темно, и легко можно сорваться, и тяжело и неуклюже упасть, и разбиться, и хорошо, если сразу...

   Но сосредоточена упрямая фигура в широкополой шляпе, поддерживающей огненный светлячок и закрывающей тенью лицо Художника, а он всё карабкается ввысь, сгорбившись, чуть ли не корчась, то сжимаясь в комок, срастаясь с поверхностью, то вдруг неожиданно выпрямляясь, даже отшатываясь назад в испуге или озарении (снизу не разглядеть), чтобы в какой-то момент поймать единственно верный отблеск свечи, пламя которой колеблется от каждого движения, дрожит и снова вспыхивает ярко из самой середины таинственного ядра тьмы, окружая её и заключая в объятия света.

   И коптит и чадит огонь, и горячий воск быстро остывает плавными каплями, а он забывает дышать, чтобы запечатлеть этот проклятый, благословенный, неповторимый миг, и уловить, и передать его, взорвав тишину криком, и шум превратить в безмолвие, и мрак в свет, и воды в твердь, - пока не исчезло, пока едино, пока живёт и должно быть всегда; собственно, оно и было, и ждало его, и даже не снаружи, а глубоко внутри, и надо успеть, пока горит свеча. Она не должна погаснуть.

   ...Но может статься и так, что никто ничего не заметит. Увидит, услышит и сохранит лишь тот, кому предназначено всё. И в этом жизнь Художника.

   2009 год, 4 мая.