Домовая книга

    Общеизвестно: книга – источник знаний.
Самых разнообразных!
 Старики говаривали, и нам помнить следует: не красна книга письмом, а красна – умом.
 Со времени изобретения способов печатанья  почтение к ней  у разумного человека всё более возрастает.
И – без соперничества с компьютером.
   
     Каждому – своё место в любое время.
Спасибо  мастеровому Ивану Фёдорову.
   Выпустил он с П. Мстиславцем в 1564 году в Москве первую русскую датированную печатную книгу «Апостол», и пошла губерния не только писать, но и печатать.
    К счастью, додумались даже до появления, так называемых, – домовых книг.
Почему – к счастью?
Не оговорился ли?
Нисколечко!
   
     Кому-то они, наверное, представляются  занудными.
 Ну, какой в них, скажем, сюжет, завязка, развязка и прочее содержание для любознательного ума?
   Так и мне представлялось.
 А вот сел за следовательский стол… и  зачитался одной из них.
     Красавица! 
 Не молода   возрастом,  в потрёпанной одежонке из твёрдых корочек,  обтянутых коричневой материей.
 В шикарном переплёте, этакая  сударыня с названием «Домовая книга».
 Аккуратно разграфлены в ней колонки с текстом о Ф.И.О.,  дате и месте рождения каждого жильца дома, с указанием  когда и откуда прибывшем и обо всех членах его семьи.
   Тут же приклеены марки госпошлины за прописку.
   С какой стати  вдруг воспылал возвышенными чувствами к этой старушенции, начну живописать издалека.
    
     …Исчезла тенью-невидимкой  молоденькая и симпатичная Калинина Фрося,  торговавшая промтоварами на местном рынке в государственном ларьке.
   Павильончик такой, достаточно обширный, с неплохим месячным оборотом, поскольку находился на бойком месте и располагал «ширпотребом».
    Брошенный на произвол судьбы, он сиротливо скрипел под порывами ветра приоткрытой дверью.
    Первыми о чрезвычайном происшествии забили тревогу работники бухгалтерии городского промторга.
    Почему перестала сдавать отчёты и в банк выручка не поступает?
Куда материально-ответственное лицо исчезло?
    
     Общими усилиями сотрудников припомнили:  напомаженную и всегда с модной причёской  женщину, незадолго перед исчезновением, видели в возбуждённом состоянии.
     Одним из товарок она посетовала на ужасное нездоровье.
 Другим прихвастнула: за отличную работу премирована горящей путёвкой на южный курорт и срочно уезжает.
     В общем, ищи ветра в поле.
 А где искать ветряную женщину?
 Именно таким эпитетом удостаивали её многие.
    Назначили комиссионную ревизию и  выявили  недостачу товаров на десятки тысяч рублей.
    Оформили соответствующие материалы с ходатайством перед городским прокурором об уголовном преследовании растратчицы.
   
     С его резолюцией, возбуждённое по упомянутому факту уголовное дело, передали мне. 
Чахоточно-худенькое такое дельце из тоненьких листочков: акт   инвентаризации, заключение ревизора-бухгалтера, невразумительная характеристика отдела кадров на торговку.
   В личном деле значился адрес, где, как разузнали сослуживцы, одиноко проживает   мать  потерявшейся.
  К ней и направился, посчитав – первым делом необходимо утешить родительницу, а, если повезёт, то выяснить подробности происшедшего.
 
     Употребил  слово  «повезёт», ибо родственники в подобных случаях часто сами страдают от неосведомлённости  и духовно травмированы возникшей ситуацией.
  Поэтому работник прокуратуры обязан быть особо осторожным в построении версий и
чутко относиться к близким  лиц, попавших в беду. 
   
     Не ровён час, всплывёт где-нибудь в речке обезображенный труп, а мы тут оскверняем память честного гражданина грязными подозрениями.
     Уместно напомнить  из латыни:
   - De mortuis aut bene, aut  nihil (Дэ мортуис аут бэнэ, аут нихиль) – о мёртвых следует говорить хорошее  или – ничего.
 
     Нельзя в спешке записывать без достаточных к тому оснований в преступники того, о ком  в криминальном аспекте пока что – полная неизвестность.
  И вот я в  «коммуналке-комнатушке» старинного  каменного дома с мезонином, некогда принадлежавшем одному из шадринских купцов.   
   Махонькая седенькая старушка – мать Калининой – приняла моё появление перед ней, как-то искусственно, всплеснув руками.
  Вытерла их о фартук и  без единой нотки трагизма в голосе и соответствующей постигшему горю мимике лица, пожала плечами:
     - Знать не знаю, ведать не ведаю – куда  дочь вдруг пропала. Будто с крыши пала в колодец бездонный. Ни слуху, ни духу.
    Проникновенно так, без единой слезинки, не мигая, смотрит – словно в гляделки играем и соревнуемся: кто кого переглядит.
    
     Личико сухонькое, дряблой картошечкой сморщившееся, ни тревоги, ни беспокойства на  нём и – сразу почувствовал – ни искренности, ни капли откровения на меня не исходит.
   Лишь сквозит ледяной ветерок отчуждения к незваному посетителю.
 Хладнокровная невозмутимость растворяется в её словах и о трехлетней внучке, как оказывается, пропавшей вместе с матерью.
  Редким мужеством надо обладать, чтобы удержать себя от страданий в связи с потерей сразу двух дорогих существ, пережить разлуку с ними.
   
     Говорю ей ненавязчиво и тихо, когда она демонстрирует мне счастливые фотографии с изображением  единственных роднуль, о ненатуральности её эмоций.
  Тогда она закрывает лицо обеими руками, словно застыдившись, и сдержанно  всхлипывая,  молчит.
  Эта пауза молчания – не театральна!
  В ней – подлинное проявление  нахлынувших чувств, и я, извинившись, ухожу, мысленно осуждая себя, а не её.
  Позволительно ли забираться в глубь и без того истерзанной раздумьями души? 
Какая же мать предаст своих детей?
 Да и не за этим предпринят мой поход.
  Хотелось лишь ощутить внутренне: имеются ли шансы на успех по розыску исчезнувшей в живом  виде?
  Имеются!
 Теперь ясно – имеются.
И не следует свою профессиональную миссию возлагать на старческие плечи и без того несущие тяжкий груз несчастья их постигшего.
 
     Пускай, дочь с ребёнком живы и здоровы, да неладное дело затеяно неразумным дитя.
И это гнетёт, разрывает на части сердце от расспросов даже при явно сочувственном сожалении, прочитанном ею в моём взгляде.
    
     Кто обрадуется визиту дознавателя-приставателя?
Недаром народная мудрость иронизирует:
   - Бог любит праведников, а судья – ябедников.
 Так оно и есть. Это же самое явствует  из всех моих дальнейших действий.
   
     Наметив план следствия, перехожу к изучению образа жизни той, что интересует меня.
     Допрашиваю в том же доме нескольких соседей.
 Просвещают меня без утайки, некоторые даже с какой-то чёрной, что ли, радостью.
   Нет, не только о том, как бабушка с внучкой и дочерью жили душа в душу, и как истосковалась-измучалась  без них бабуля, ещё более постарев за последние дни. 
    
     Однако не без смакования некоторые из женщин рисуют картины вечеринок, устраиваемых в последнее время Афротидой.
   Так иные переименовали Фросю за её поведение.
 Каких и как роскошно, на их завистливый взгляд, она принимала мужчин, припоминая у последних подчас даже цвет носков и фасон одежды.
    
     А вот и главная «изюминка» из уст престарелой долгожительницы.
Несмотря на преклонный возраст и, не спускаемые с носа очки, всё лучше других углядела и  фотографически  зафиксировала в не слабеющей памяти:
  - Последний-то модник у неё летчиком был.
Улетел вместе с воинской частью на Кубу.
   А она скрылась, даю полную гарантию, к первому мужу.
Девочка-то у неё от него, во-первых.
Во-вторых, хоть брак не регистрировался, жил здесь по законной прописке.
   Он из чёрных южан, торгующих на рынке фруктами.
   На базаре она его и подобрала. Или – он её.
Фамилию, имя сказать не могу, шибко мудрёные.
  Звали его по-русски Гришей.
Гулять от него начала с тем летуном.
 Гриша долго терпел-терпел и уехал.
 Дочку свою пытался украсть, да не удалось. Почтальонка от него письма долго носила, звал к себе  неверную.
   На Кавказе от него долго не погуляла бы, там живо башку свернут, если подол перед другими задираешь.
   
     Вот после этих показаний у меня и  возникла потребность почитать ту самую книгу, с признания в счастье обладания которой начато это сказание – домовую.
   Дотошная свидетельница настаивала: лично видела в ней данные о прописке заинтересовавшего меня южанина.
   
     На той же ноге я устремился в домоуправление, где хранятся такие книги.
Изложил свою просьбу, и поднесли мне на блюдечке с голубой каёмочкой… ладненькую новехонькую, в беленьких корочках, этакой первоклассницей нарядившуюся в первый раз в первый класс.
   Да, да – Домовую книгу!
   Но, увы!
   Интересующая меня личность в ней не значилась.
Тут же и объяснили, по какой причине.
   Только что произвели замену домовых книг.
 Прежние – как бумажную рухлядь списали буквально вчера.
   - Как так списали? - спрашиваю.
  - Обыкновенно, - отвечает управляющая жилфондом, не в архив же  –  в макулатуру.
 Маркелыч, конюх наш, и отвёз вчера  целую гору рухляди в утиль, - мотнула головой на вошедшего с кнутом замызганного мужичонку.
   Но тот (О, радость и новое счастье!) виновато заоправдывался:
     - Вчерась не смог, Анна Ивановна.
 Вчерась колесо у телеги отвалилось, только что приладил и повезу, не сердитесь, а то снова премии лишите. Не из-за пьянки же не свёз.
    - Колесо! - воскликнул я.
    - Да вы не представляете, это, возможно, не колесо телеги, а колесо истории… детективной.
    И  проворно заторопил его во двор, где понуро стоял с хомутом на шее старый мерин.
   
     Полагаю, не без юмора конюх и находившиеся поблизости граждане воззрились на сотрудника прокуратуры, принявшегося истово разгребать руками на телеге груду хлама.
  А вот и она!
 Та самая желанная в коричневом переплёте, а в ней фиолетовыми чернилами по серому полотну низкокачественной бумаги вполне качественная запись:
-  Гунчи Куратович Шералиев.., прибыл и убыл – город Баку, улица Шаумяна и т.д.
     Где эта улица, где этот дом, где эта барышня, что я… искал?
Ждать да догонять – хуже некуда!
 
     Ответ на мой запрос в УВД г. Баку Азербайджанской ССР  плутал по городам и весям великого государства долго и томительно.
   И как он только нашёл меня?
 Почтовых индексов в ту пору ещё  не существовало.
  На конверте  наш адрес был изложен прямо-таки в непредсказуемых извращениях. 
Вместо Шадринска город назван Шандирдинском.
 А область?
Ей не меньше досталось – вместо Курганской названа   Курской.
 
     И вновь по этому поводу следует вознести хвалу:
 - О, счастье! Как ты  многолико! Для одних – в любви, у других – в карьере, в реализации мечты...
   Для ищущего истину – в постижение её.
   Вследствие этого состоялась воссоединение бабушки с внучкой, следственной камеры с  Ефросиньей Калининой.
   К сожалению, похищение нескольких десятков тысяч рублей, потраченных на  развлечения с упомянутым авиа-альфонсом, в чём на судебном процессе чистосердечно призналась подсудимая, обошлись ей лишением свободы.
     …Я же с тех пор  к домовым книгам отношусь двойственно: нужны-то нужны они.
Только…
  Впрочем, вы и без меня поняли – не для таких печальных финалов.