Сказка. ч6. гл. 48. Пролог

ЧАСТЬ 6. ГЕРОИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ

ГЛАВА 48. ГЕРОИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ

ПРОЛОГ.

 
       СМУТНОЕ ВРЕМЯ

Господа! Слишком скучно все это –
То безвременья смутная мгла,
То безвременье Смутного Лета,
 то несчастья – и нет им числа!

Не за страх, господа, не за совесть
 -  непонятно, зачем и к чему
Вечно пишется Смутная Повесть
– про несчастья, про холод и тьму,

Про кровавые будни эпохи
“торжества человеческих прав”,
Где вершат лицемеры-пройдохи
  судьбы мира,  в клочки разодрав

Все, что мы создавали веками,
 чтоб затем, растащив по углам,
Нас же и обозвать дураками:
 дескать, так им и надо, ослам!

Поразверзлись небесные хляби,
не спасают ни зонтик, ни щит…
Не взывайте напрасно к Ослябе:
 Не прикроет и не защитит

Раздавило суровое бремя нас,
 попавших  под  молот “реформ”,
В это жуткое Смутное Время,
  где царит несмолкающий шторм

И по кладбищу  бывшего строя,
 кровожадно оскалив клыки,
Бродят злобные антигерои –
 упыри-каннибалы (“качки”).

Нахлебавшись “реформ” до упаду,
так и хочется двинуться вспять –
Хоть куда-нибудь, лишь бы не к Аду,
но опять, господа, и опять

Все дороги ведут почему-то
только в сторону огненной тьмы
И никак по иному маршруту
почему-то не движемся мы!

Что такое, товарищи земцы?
Что нам делать - и кто виноват?
Неужели проклятые немцы?
 Или турки, да их газават?

Много думать, товарищи, вредно
- это я вам скажу, как эксперт...
Сумма знаний таит много бед, но
самой главной из всех ее черт

Остается пока что “Реформа”
- Ложный путь, суета из сует,
За которой - ни смысла,  ни корма
 - ничего, кроме подлости, нет!

Нет  и долго не будет, хоть тресни,
 (невзирая на краски знамен),
Ничего, кроме воющей песни
о безвременье Смутных времен!

Их эпохи кровавого цвета
  вырастает сплошной пустоцвет –
Смутный образ морозного лета…
Повесть Смутных бессмысленных лет.

Отцветало соцветие Ада,
 увядали цветки  пентаграмм,
И, под грохот ночной канонады,
наступал торжествующий срам.

Неужели не будет просвету?
 К черту смуту, и – время, вперед!
Смута канет когда-нибудь в Лету:
Все проходит – и это пройдет!

…………………………………..
Этой, в общем-то, незамысловатой песенкой, исполненной  на “бис” дуэтом не узнанных Пришельцев, открылся  очередной Московский Фестиваль  Авторской песни в самом начале  Третьего  Тысячелетия, открывавшего очередной приход  семи казней египетских на нашу многострадальную землю…
  Опять и опять ошиблись оптимисты, имевшие смелость (или наглость) утверждать, будто бы эпоха смут подходит к концу и начинается пора великого возрождения. Несмотря на воистину титанические усилия правителя Джахангира Увертливого, ничего не менялось, за исключением его самого: куда-то исчезали прирожденные приветливость и обаяние, и становился наш Кощей обычным  серым чиновником, пусть и самого высшего ранга. Вновь замаячил на совсем уже близком горизонте Желтый Дьявол, и стало ясно, что правитель не устоит перед соблазнами и страшным давлением империи Золотого Тельца. Да и Пятая колонна, выросшая за последние десять лет под покровительством  его предтечи Пиан Рашида, откровенно встала на путь предательства национальных интересов и не позволяла бедному Кощею отклониться ни на шаг от намеченного “мировым сообществом” маршрута. К тому времени потеряли мы последнего союзника в Европе и оказались в окружении враждебных – алчных  и  злобных – режимов стран-сателлитов империи Желтого Дьявола.  Так называемые “правые либералы”, представляющие интересы этого  чудища обла,  вели себя все нахальнее и нахальнее, и  Джахангиру не оставалось ничего, кроме  как бесконечно уступать и пятиться. Временами он  внезапно останавливался и, повернувшись к погоне,  издавал глухое ворчание, что должно было соответствовать страшному львиному рыку. Наиболее умные из преследующих делали вид, будто бы пугались, а самые наглые продолжали улюлюкать и подступать все ближе. И тогда происходило то, что иногда называют реакцией загнанной крысы: Кощей поднимал верхнюю губу, глаза  наливались кровью, а клыки вонзались в горло ближайшему преследователю.  Так, потеряв в его пасти кучу перьев, улетел за границу олигарх Гусак Прессованный, а сильно искусанный Хитромырдин, бывший конфидент-друг его предтечи Пиан Рашида,  спрятался  где-то на Западе, и изредка выкрикивал оттуда малопонятные угрозы неизвестно в чей адрес.
   Пришельцы посмотрели-посмотрели на все это, глубоко вздохнули и ушли в глубокое подполье. Хватился Кощей, – а их и след простыл. Внешность они, конечно же, изменили до неузнаваемости; даже я не знал, где их искать, и что они задумали. Азазелл же вдумчиво впал в глубочайший запой, из которого его не смогли вывести ни мои увещевания, ни пощечины Хомяка.  Джахангир, казалось, совершенно забыл о нас. Впрочем, если это  и так, его легко можно было понять: несчастного  правителя взяли в  крепкую осаду кредиторы и обычные бандиты… вернее, не совсем обычные, а очень даже преуспевающие, наворовавшие такие капиталы, что шутя нанимали министров и душегубов, способных устранить кого угодно. И впервые  стали мучить нашего героя сомнения  -  а так ли уж он бессмертен? А не очередной ли это миф, выдуманный выжившим из ума Пиан Рашидом?